Исправленному верить (сборник) - Татьяна Минина

– Зачем?! Он же все исправил!

Адити бессильно опустилась на трон.

– Сурья сейчас людям очень нужен, – тихо ответил Индра. – Раз уж они решились сменить нефть на Солнце… Не плачь, мать. Знаешь, а он, оказывается, принес им солнечную батарею. Люди назвали ее «батарейка Сурьи».

Адити, свет безграничный, медленно вытирала слезы изящной ладонью.

– Просто и понятно, как я и говорила…

Индра замер:

– Ты… знала?

– На то я и вечность[38]… – Она мягко провела ладонями по глазам, словно стирая с них усталость. Индра и Ваю переглянулись, во взглядах возникло облегчение.

– Тогда ты, наверное, знаешь, и… – Индра замялся, и тут быстро, частя словами, продолжил Ваю:

– …Вот я тоже отправлюсь на землю… на некоторое время. Помогу людям освоить энергию ветра и волн. Тоже ведь источник электричества, вот только додумались они до меня[39] поздновато.

– А я, – неумело заулыбался Индра, – помогу пораньше придумать станции… Ну, станции для уловления энергии молний[40]. Это ж миллионы мегаватт электричества, молнии-то! И их каждую минуту в мире по сто штук. Мать, только в начале двадцать первого века китайцы придумают, как собирать эту энергию! Я им помогу, пожалуй, чтоб не тянули… Ты уж обойдись пока без нас, мать, ладно?

Адити молча кивнула.

Даже для самых древних богов, ну или тех, кого люди давным-давно сочли таковыми, исправление человеческих ошибок – очень долгая работа.

Порой даже пожизненная.

Владимир Свержин

Идущие обратно

«Аве, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!»

Вокруг рокотало пламя, а он безучастно вспоминал, как некогда бушевало перед ним такое же море огня за высокими зубцами крепостной стены. Судя по ласточкиным хвостам, венчавшим каждый зубец, крепость строили гвельфы[41]. Тем неожиданнее было увидеть знакомые очертания в той дикой стране. Совсем уж некстати ему вспомнилось, что его предки некогда тоже принадлежали к этой могущественной партии. И даже сама фамилия Буонапарте намекала именно на сей знаменательный факт. Он отогнал неуместную мысль и привычно заложил бы руки за спину, когда б у него были руки и спина.

Пламя распалось на два узких факела, в каждом неясно вырисовывался переливающийся кровавым заревом тёмный зрачок.

– Опять ты! – раздалось из пустоты, словно нависающие своды неопалимого подземелья владели даром речи.

– Я, – без всяких затей и колебаний ответил он.

– Могу тебя поздравить. Это тринадцатая попытка мятежа. Ты что же, не понимаешь, что любое восстание против меня бессмысленно?!

– Это не так.

– В чём же ты видишь смысл?

– В действии! Любое действие, пусть даже безуспешное, лучше однообразия и уж подавно лучше однообразных мучений. – Ему показалось, что один из языков пламени сложился в кривую ухмылку.

– Предположим! – вновь громыхнули мрачные своды. – Теперь прежние мучения для тебя сменятся новыми, и, значит, ты всё же добился своего. В этот раз тебе удалось привлечь на свою сторону даже некоторых моих слуг, в том числе довольно высокого ранга. Скажи по старой дружбе, что ты пообещал им? Уж точно не освобождение из адской бездны.

– Привлечь их на свою сторону было не так трудно, как ты полагаешь. Я просто вновь дал им почувствовать, что они мятежные ангелы, некогда осмелившиеся противостоять тирании самого Господа, а ты их превратил в жалких истопников. Как тут не восстать? Тем более что даже Князю Тьмы будет нелегко придумать им действительно суровое наказание, разве что ты вновь договоришься со Всевышним вернуть смутьянам ангельский чин.

Длинный язык пламени рванулся вперёд, заливая жаром всю залу, своды дрогнули, и где-то в вышине сквозь земную толщу послышались еле уловимые толчки и слабый, но тяжкий гул, словно застрявший в трубе ураган, распрямляя могучие кольца, силился вырваться наружу.

– Твоя гордыня не знает предела!

– Мне странно слышать от тебя подобный упрёк. Если твои слова искренни, то разве я не лучший из учеников?

– У меня нет учеников.

– Не стоит оправдываться.

– Я не оправдываюсь!

– Именно это ты и делаешь. – Наверху вновь послышались раскаты неясного грома. – Ты сердишься, значит, я прав, – продолжал он.

– Замолчи! Жалкий комок глины! Даже не комок, тень от комка!

– Комок глины как раз остался в прошлом, как ни огорчительно. А то, что я есть сейчас, – частица дыхания Господня, и даже ты не причинишь ей больше отмеренного.

– Проклятье! – зарокотала пламенеющая бездна, сопровождая гневные слова громыханием каменной осыпи, скатывающейся в раскалённую сердцевину предвечного земного ореха. – Скажи, чего ты хочешь, чего добиваешься?! Только оставь эти бредни насчёт поиска новизны.

– Я хочу вернуться.

– Всего-то!

– Да.

– Ты же сам говорил, что я не могу сделать больше отмеренного, но и меньше отмеренного я тоже не могу. Ты осуждён страдать здесь, вот и страдай.

– Да, я помню. Давай же вернёмся на исходные позиции. Ты определишь мне новое терзание, а я буду искать возможности сразиться с тобой и победить.

– Ты сам знаешь, что это невозможно!

– Невозможно увидеть, что за горой, пока не взойдёшь на неё! Я ещё не взошёл.

– Наглец! – В прогремевших словах ему чудилась нотка скрытого восхищения. – Что ж, хочешь увидеть, что открывается с горы? Будь по-твоему. Замри и слушай приговор…

Андрей Кернёв повернулся в кресле и отставил пустую чашку с кофейной гущей, четвёртую за сегодняшнее утро. «Хоть гадальный салон открывай! Финансово-аналитический гадальный салон. Что было, что будет, на чём индексы успокоятся…» Окинув беглым взглядом столешницу, украшенную, точно марсианское поле – таинственными следами НЛО, круглыми пятнами сегодняшних, вчерашних и позавчерашних кружек, он почувствовал себя безраздельным властелином всех этих колец. Работа в праздничные дни – хороший приварок к его не слишком наполненному бюджету. Зато никто не придёт, чашки не помоет, и убирать придётся самому. Андрей отогнал огорчительную мысль. В конце концов, не велика проблема – вытереть стол и помыть чашки.

К тому же сидеть восемь часов и мониторить уровни экономической активности локальных финансовых рынков, то сползающие вниз, как почерк засыпающего студента, то вдруг, взбодрившись, прыгающие вверх, – тоже не мешки ворочать. Большую часть работы можно было бы сделать, не вставая с родного домашнего старичка-дивана, но все эти секретные базы данных по персоналиям – доступ к ним только из офиса. Только из этого застеклённого гнездовища. Жесточайшее требование службы безопасности концерна.