Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг. - Виктор Петелин

Как будто все. Очень спешу. Писать бросил, не до этого. События последнего времени меня несколько одурили. Жду твоего письма. Ты-то согласен, что мы вели контрреволюционную работу? Ах, разъети их мать! Как вспомню, сколько сил и крови и нервов все мы расходовали на эти проклятые посев, кампании, на все – и вот результат. Обидно до печеночек. Корешков плачет навзрыд как мальчишка. Петра убит, почернел весь. Черт знает что делается! Этакого еще не видывали. Пиши тотчас же. В Москве пробуду недолго. Очень важно, чтобы твое письмо застало меня там. Что будем предпринимать? Нельзя же жить с этим клеймом. Привет Лимареву. Жму руку. Посылаю решение о ребятах.

13.11.33 г.

Письмо, как видите, написано с предельной ясностью и остротой. Яснее не напишешь. И все же, как я узнал со слов товарищей, Шолохов еще всего не написал. Перегибы были еще страшнее, еще чернее. Над людьми жестоко издевались, наставляли наган при допросах и обысках, выгоняли из теплой хаты раздетыми на мороз, избивали и прочее, и прочее.

Судя по письму, Шолохов был взволнован, расстроен, выведен из себя, как он признавался, «события меня одурили». Говорить ему со Сталиным не пришлось, он написал в Кремль обстоятельное письмо примерно такого же содержания, как приведенное выше (у меня письмо Шолохова Сталину не сохранилось). Сталин обещал сделать «все, что требуется», и предложил Шолохову сообщить, сколько нужно продовольственной помощи.

Не ожидая ответа Шолохова, правительство отпустило Вешенскому району сорок тысяч пудов хлеба, исходя при этом из обстановки, описанной Шолоховым. ЦК партии слушал не информацию крайкома партии, а писателя. Из писателя Шолохов вырастал в государственного деятеля. Он самым тщательным образом собрал эти данные не только по Вешенскому району, но позаботился и о Верхнедонском районе. И сведения эти послал письмом, которое привожу полностью:

«Дорогой т. Сталин!

Т-му Вашу получил сегодня. Потребность в продовольственной помощи для двух районов (Вешенского и Верхне-Донского), насчитывающих 92 ООО населения, исчисляется минимально в 160 ООО пудов. Из них для Вешенского района – 120 ООО и для Верхне-Донского – 40 ООО. Это из расчета, что хлеба этого хватит до нови, т. е. на три месяца.

Разница в цифрах по районам объясняется тем, что Верхне-Донской район граничит с ЦЧО, откуда колхозники и добывают хлеб, имущие – меняя на барахло, неимущие – выпрашивая «Христа ради». Для верхнедонцов есть «отдушина», а Вешенский район ее не имеет. Пухлые и умирающие от голода есть и в Верхне-Донском районе, но все же там несравненно легче. Это я знаю и по личным наблюдениям, и со слов секретаря Верхне-Донского РК т. Савуша.

Савуш считает, что до нови его району будет достаточно и 20 ООО пудов. Но этот оптимистический подсчет не отвечает действительности уже по одному тому, что он построен на следующих основаниях: «появилась зеленка, народ вышел на подножный корм, в июне работы меньше, следовательно, как-нибудь дотянем до косовицы…». Слов нет, не все перемрут даже в том случае, если государство вовсе ничего не даст. Некоторые семьи живут же без хлеба на водяных орехах и на падали, и с самого декабря месяца. А таких «некоторых» как раз большинство. Теперь же по правобережью Дона появились суслики, и многие решительно «ожили»: едят сусликов, вареных и жареных, на скотомогильники за падалью не ходят, а не так давно пожирали не только свежую падешь, но и пристреленных сапных лошадей, и собак, и кошек, и даже вываренную на салотопке, лишенную всякой питательности падаль…

Сейчас на полевых работах колхозник, вырабатывающий норму, получает 400 гр. хлеба в сутки. Но те из его семьи, которые не работают (дети, старики), ничего не получают. А много ли найдется таких, с закаменевшими сердцами, которые сами съедали бы эти разнесчастные 400 гр., когда дома – пухлая семья. И вот этакий ударник половину хлеба отдает детишкам, а сам тощает, тощает… Слабеет изо дня в день, перестает выполнять норму, получает уже 200 гр. и под конец от истощения и всяческих переживаний ложится, как измученный бык, прямо на пахоте. Он уж не только работать, но и по земле ходить-то не может. Такие полутруны с полей отвозят в хутора. А дома чем его голодная семья отпечалует?

Поэтому я считаю 120 000 пудов минимальной цифрой для Вешенского района и для Верхнедонского – 40 000. В среднем на душу выйдет по два пуда с фунтами на три месяца. Подмешивая к муке всякие корешки, проживут и работать будут как черти. А сейчас с выработкой беда. План ярового сева по Вешенскому району 134 750 гек. Сеют с 9 апреля. По плану кончить сев колосовых должны к 27 апреля. Посеяно же всего только 18 349 гек. По району осталось еще 6,5 тыс. гек. зяби. Кончат зябь, упрутся в весновспашку, и поползет кривая вниз. Если в прошлом году, когда начался массовый сев, колхозы района засевали в день 5000–6000 гек., то в этом году больше 1000 гек. еще не засевали за день.

Верхне-Донской район по плану должен засеять 91 000 гек., а засеял только около 17 000. Уже сейчас совершенно очевидно, что эти районы к сроку планы сева не закончат.

Плохо с севом и по Миллеровскому району, где благодаря необеспеченности семенами простаивают не трактора, а целые МТС. 22 марта я послал в «Правду» телеграмму о переброске семян в Миллеровский район. «Правда» телеграмму напечатала, снабдив ее заголовком «Результат непродуманной работы», а также примечанием от редакции. Бюро райкома 27 марта выносит решение по поводу этой телеграммы. В решении говорится о том, что Вешенский и Верхне-Донской районы должны были перебросить по одной тысяче тонн пшеницы на Миллеровский элеватор еще за погоду, но благодаря тому, что районные работники проявили неповоротливость и нежелание организовать перевозку, своевременная доставка зерна была сорвана. В конце решения записано: «Отметить, что со стороны Шолохова сигнализации краевым организациям не было». Решение это несколько странное, и вот почему:

1. Дело не в том, что районы «не хотели возить» и проявили непонятную неповоротливость. О каком «нехотении» можно говорить, когда речь идет о приказе крайпосевкома? Было вот как: в начале марта Вешенский РК получает телеграмму за подписями Гарина (зам. ПП ОГПУ) и Олова (крайзаготзерно) о том, чтобы колхозы района, на основании решений крайпосевкома, в течение ПЯТИ ДНЕЙ перевезли на Миллеровский элеватор 1000 тонн пшеницы.

При тогдашнем состоянии дорог нужно было все тягло, имеющееся в районе бросить на перевозку. Причем колхозы должны были отправить подводы сначала на пристанские пункты (расстояние от 10 до 60 км), погрузить хлеб, а потом уже везти его на Миллерово (от пристанских пунктов до ст. Миллерово расстояние 165–190 км). РК послал телеграмму, прося об отмене решения о переброске, т. к. в противном случае район рисковал оставить все тягло по дорогам Миллеровского района. Спустя несколько дней была получена телеграмма, подписанная секретарем крайкома Зиминым, подтверждающая прежнее решение. За это время наступила оттепель. Дороги стали непроездны. Угроза массовой, чуть ли не поголовной, гибели скота встала во весь рост (по плохой дороге на волах везти груз за 165–190 км было нельзя потому, что требовалось на такой прогон не менее 12–15 суток; на этот срок завезти с собой корм скоту было невозможно, а добыть у миллеровцев, хронически страдающих от фуражной бескормицы, тоже нельзя). Все же к перевозке приступили. Стали возить до ближайших колхозов Миллеровского района. В просевах начали ломать ноги волам и лошадям. В это все время возили из Вешенского района и миллеровцы, сотнями терявшие скот. В двадцатых числах марта колхозы Вешенского района самовольно прекратили перевозку, т. к. возить стало абсолютно невозможно, а 28 [марта] от т. Зимина была получена т-ма, разрешавшая перевозку прекратить… Промедление с началом переброски по Вешенскому району объяснялось не тем, что районные работники оказались вдруг неповоротливыми и «не захотели» возить, а тем, что хотели получить от крайкома санкцию на уничтожение скота, чтобы потом самим не отвечать за гибель его.