День триффидов - Джон Уиндем

— Ты не можешь попытаться выведать, куда вас везут?

— Я спрашивала, но он не знает. Ему просто велено нас куда-то доставить.

— Ну что ж… — впервые Майкл явно растерялся. — Подождем. А вы скажите им, что за вами гонятся. Я с трудом высвободил одну ногу, встал.

— Эй! — дружелюбно окликнул меня тот, что ехал рядом. Незнакомец остановил коня и протянул мне кожаную фляжку. Я с благодарностью напился.

Теперь мне все было видно. Да, отец был прав, утверждая, что здесь над нормальностью только смеются. Вот знакомые стволы, но на них совсем незнакомые ветви. Вот знакомые ветви на чудовищном стволе. Вот непонятные извивающиеся, стелющиеся по земле растения. Вот гигантские лишайники в высохшем русле реки. А вот древнего вида миниатюрные деревца неизвестной породы.

Я исподтишка посмотрел на вожака. Он был ужасно грязный, а так казался вполне нормальным.

— Что, не бывал еще у нас? — спросил он, поймав мой взгляд.

— Нет. Здесь везде так?

— Нет, тут везде все разное. Потому-то и называют Окраинами, что ничего правильного не вырастает. Пока.

— Пока? — переспросил я.

— Ну да. Когда-то везде в Плохих Краях ничего не было и в диких местах тоже, а теперь границы меняются. По-моему, Господь играет с нами, только что-то он затянул игру.

— Господь? — повторил я. — Но нам твердили, что здесь правит дьявол!

— Конечно, они так говорят, да они не правы, мальчик. А вот у вас там точно царит дьявол, уж очень они все высокомерны. «Истинный облик» и прочее… Хотят быть как Прежние Люди, и ничему-то их Кара не научила.

Прежние небось тоже считали, что они выше всех. Уж у них были идеалы, уж они знали, как нужно править миром. Они хотели жить с удобствами, считали, что остальное само собой, думали, что стали умнее Господа! Не вышло, парень не могло выйти. Они считали себя последним словом Господним, но ошиблись. Господь никогда не произносит послед него слова. Если он его скажет, значит, он мертв. Но он не умер — он меняется, как все сущее. И вот когда они решили застопорить развитие мира, чтобы им самим жилось удобно, он и наслал на них Кару. Чтобы напомнить — жизнь есть развитие. Господь понял, что получается у них не то, вот и перетряхнул хорошенько мешочек — вдруг в следующий раз выпадет больше очков? — Вожак снова помолчал, потом продолжил: — Может, он недостаточно хорошо тряхнул. Похоже, что местами началось все то же самое. Вот у вас; например. Люди по-прежнему уверены в своем превосходстве, будто Господь произнес свое последнее слово, создав их. Вот и пытаются не допускать перемен, добиваются нивой Кары. Надоест Ему — покажет, кто прав.

Я молчал. Странно, сколько мне уже попадалось людей, уверенных в том, что уж они-то точно знают, чего желает Господь!

А чужак тем временем говорил, размахивая руками, и в наконец заметил его Отклонение: на правой руке у него не было трех пальцев.

— Когда-нибудь и здесь станет хорошо. Конечно, могут появиться совсем новые растения, животные. Тут все дело в Каре. В других местах пытаются уничтожать Отклонения, но кто знает, удается ли им это? Как понять, что внутри овоща или зерна нет каких-то изменений? Ведь часто возникают споры, а кончается дело тем, что выбирают наиболее урожайный сорт. А животные? Ведь их скрещивают, добиваясь лучшего удоя или больше мяса? Конечно, уничтожают Отклонения — самые заметные! Ты как думаешь, приди к нам Прежние, они признали бы нас? А животных, растения? Не уверен. Остановить-то это нельзя. Вот твои кони, например.

— Они одобрены правительством, — ответил я.

— Вот именно!

— Но если это продолжается, почему Кара?

— О, животные-то могут меняться, твои люди просто не желают видеть перемены в человеке! Они уничтожают все новое, они стараются сохранить свой вид в неприкосновенности, потому что больны высокомерием — считают себя выше всех. Считают, что только они отвечают истинному облику. Ну что ж, значит, они — боги? Вот их величайший грех: они пытаются убить саму жизнь.

Тут уж я заподозрил, что наткнулся на новую веру. Я перевел разговор на другую тему, спросил, почему нас взяли в плен. Вожак, похоже, сам точно не знал, хотя и уверял меня, что так поступают со всеми новичками.

Я позвал Майкла:

— Что нам сказать? Они ведь увидят, что внешне мы совершенно нормальные. Нужно будет как-то объяснить наш побег.

— Лучше всего сказать правду, но не всю: как Салли и Кэтрин — минимум.

— Ладно. Петра, ты поняла? Скажешь, что умеешь посылать мысленные картинки мне и Розалинде, а о Майкле и Зеландии молчи.

— Но люди из Зеландии уже совсем близко, — уверенно ответила она. — Они уже совсем-совсем близко! Майкл принял новость скептически:

— Если они успеют — прекрасно, а пока вам лучше помалкивать.

Мы посовещались, говорить ли нашим охранникам о преследовании, и решили, что хуже не будет.

Мой спутник не удивился:

— Нас это устраивает.

Петра снова общалась со своей дальней собеседницей, и тут мы почувствовали, что расстояние стало куда меньше. Петре уже не приходилось прилагать столько сил для передачи мыслей, и я наконец-то тоже что-то расслышал. Да и Розалинда изо всех сил попыталась послать вопрос — и ей ответили! Мы ощутили радость неизвестных собеседников добившихся связи с нами, ведь им хотелось узнать о нас куда больше, чем могла рассказать Петра.

Розалинда обрисовала наше теперешнее положение и добавила, что пока нам как будто ничто не угрожает. Женщина посоветовала:

— Вы все же — поосторожнее, соглашайтесь с ними во всем, главное протянуть время. Подробно расскажите им об опасности, угрожающей вам со стороны ваших соплеменников. Нам трудно давать советы, мы же совсем их не знаем. Есть «отклонения», не признающие никакой «нормы». Может, вам стоит преувеличить свои отличия от остальных? Но главное — девочка! Вы должны сберечь ее любой ценой! Нам никогда еще не встречались столь одаренные дети. Как ее зовут?

Розалинда передала имя по буквам, потом спросила:

— Кто вы? Что такое Зеландия?

— Мы — Новые Люди, такие же, как вы. Мы умеем думать сообща. Мы строим новый мир, отличный и от мира Прежних, и от мира нынешних дикарей.

— Такой мир и такие именно люди, каких видит в будущем Господь? — осведомился я, уловив в ее словах нечто знакомое.

— Не знаю… никто не знает. Но мы стремимся построить иной, лучший мир. У Прежних было множество языков, стран и народов, но они не умели мыслить все вместе. Пока они жили в примитивных условиях, как дикари, им были легче. Но чем сложнее становились социальные структуры, тем труднее было достичь единодушия. Они научились жить небольшими группами, но их крупные объединения постоянно враждовали — от жадности, алчности! Они не думали о последствиях, не желали принимать на себя ответственность. Они сами породили гигантские проблемы, а потом спрятали головы в песок… У них не было нашего способа общения — не было и взаимопонимания. Они не так уж далеко ушли от животных.