Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

г-на кассира взять на себя пересылку их в Богемию, так как не рассчитывал найти вас здесь. Что касается меня, если позволите сообщить о своем ничтожном «я», то чувствую себя почти совершенно здоровым, чего и вам желаю. Не могу вас просить к себе; следовало бы объяснить вам причину; во всяком случае, я сам в этом невиновен так же, как и в том, что вы не бываете или не хотите бывать у меня. Прошу вас написать адрес князя на письме, так как я не знаю его имени.

Третий экземпляр прошу оставить для вашей жены. Прощайте!

Ваш друг и слуга Л. в. Бетховен.

Затем, спустя три года, композитор обращается к нему в более непринужденном тоне:

Его благородию г-ну фон Петерсу.

Что с вами? Здоровы вы или больны? Как поживает ваша жена? Позвольте мне вам кое-что пропеть.

Как поживают ваши молодые князья?

Дома ли вы сегодня около 5 часов после обеда?

Может быть, навещу вас со всем моим штатом.

Второпях ваш Бетховен.

Спустя еще три года Петерс дает глухому композитору в разговорной тетради один из тех советов, которыми друзья щедро, но бесплодно снабжали его:

«Вы опять идете к эрцгерцогу и без вознаграждения за столько трудов. Понятно, что он не расстается с вами из тщеславия, а потому вам следует настоять на определенном и полном окладе… Это должно быть известно… Это верно и хорошо… ведь, поступая так, он унижает себя перед всеми… столько лет, значит, презренная слабость. Настаивайте на том, что вам следует… Он таков, что не думает об этом. Кажется, придворные успокаивают его относительно разрыва с вами…

Европейская политика идет по такому пути, что без денег и банкиров больше ничего нельзя добиться… Правящий класс ничему не научился и ничего не забыл… С депутатами шутки плохи, они воплощение народной мощи… Через 50 лет, вероятно, всюду будут республики!..»

Молодой поэт и филолог Карл Бернард, редактор-издатель театральной газеты, поселился в Вене в 1813 г. и тогда же познакомился с Бетховеном, но до 1820 года бывал у него редко. В обществе этих двух приятелей и немногих других композитор иногда проводил время у себя на даче и в ресторанах Вены. Однажды актер Розе пригласил эту компанию к обеду, продолжавшемуся до полуночи, за столом много пили, но еще более шутили и острили, в особенности относительно редкого и дорогого блюда – устриц.

– Австрия (Austria) происходит от слова устрица (Auster), – сказал Бернард.

– Да, это ресторан для обжор, – заметил Бетховен.

Тут же Бернард набросал стихи:

Бернард наш чист и свят,

Десять тысяч бутылок, как ни мало,

Не могут испугать святого,

Так точно, как и ад.

Бетховен положил этот текст на музыку, написав два канона: мажорный, «в живом темпе», для Петерса и минорный, «медленный, протяжный», для Бернарда; но в том же году отметил в разговорной тетради: «Очень жаль, оба канона стерлись». Там же 8 апреля 1820 г., заметив унылое настроение, доводившее композитора, видимо, до состояния, близкого к сплину, Бернард пишет ему:

«Вам следовало бы положить на музыку стихотворение Лессинга «Хвала лени»: целый час сижу я перед вами, а вы все спите».

Одновременно с созданием Credo из Мессы, – рассказывает Шиндлер, – летом 1819 г. Бетховен, как бы в виде развлечения, набросал ряд танцев для маленького оркестра в 7 инструментов. Написаны эти танцы по настоянию семи приятелей, собиравшихся в одном из ресторанов предместья Медлинг, где в воскресные дни молодежь носилась в вихре вальса или изощрялась в грациозных фигурах менуэта. Тогда же Шиндлер задумал списать себе эти крошечные партитурки, но они вскоре затерялись, и лишь девяносто лет спустя (в 1907 г.) известный музиколог г. Риман случайно нашел в архиве лейпцигской Thomasschule одиннадцать танцев, принадлежность коих перу Бетховена не вызвала чьего-либо сомнения, и потому они немедленно были изданы с предисловием Римана, относящим эти танцы к вышеприведенному рассказу Шиндлера.

С Викентием Хаушка (Vincenz Hauschka), юристом, хорошим виолончелистом и секретарем юного венского Музыкального общества (или, вернее, общества друзей музыки – Verein der Musikfreunde), Бетховен сблизился во время переговоров с обществом относительно сочинения «героической оратории» и постановки некоторых больших произведений его в концертах данного общества.

Добрейший и главнейший член общества врагов музыки австрийской империи!

У меня нет другого сюжета, кроме духовного, а вы хотите героического. Мне все равно, но я думаю, что в такую массу следовало бы подмешать немного духовного.

Г-н ф. Бернард был бы для меня вполне подходящим; только заплатите также ему; о себе я не говорю. Если вы называете себя любителями музыки, то это, конечно, ставится вам в счет!!!

Итак, прощай, молодчина. Желаю тебе прекрасного пищеварения и лучших последствий, что касается меня, брожу здесь с нотной бумагой по горам, оврагам, долинам и строчу кое-что ради денег и хлеба, а потому сделал такие успехи в этой всемогущей и подлой стране фэаков, что принужден сначала многое настрочить ради заработка, чтобы выгадать немного времени для крупного произведения. Во всяком случае, мое здоровье значительно поправилось, и если дело спешное, то могу быть вскоре к вашим услугам.

Если тебе нужно поговорить со мною, то напиши мне, и я устрою все необходимое.

Мой привет обществу музыкальных врагов.

Его Благородию

Г-ну фон Хаушка

Главному Члену Общества

В-гов Авст. – Имп-ии.

А также кавалеру большого креста Виолончельного ордена и пр. и пр.

Посылаю тебе дорогой X. 8 басов, 4 скрипки, 6 вторых и 6 первых, также 2 гармониума, партитуры прислать не могу, так как у меня только своя написанная так мелко, что никто другой не разберет, следовало бы найти, партитуру можете получить у Штейнера в Vaterunser переулочке.

Я опять нездоров, наверно вскоре увижусь с тобою.

NB. Несколько расписанных голосов можешь еще получить у меня.

Дорогой Хаушечка!

Пришли мне партитуру и партии симфонии в Es и если можешь сегодня же, ибо завтра я еду на дачу, если завтра меня не застанут, то пусть передадут внизу швейцару. Что касается всего прочего, то вскоре переговорю с тобою, я готов, чем могу, служить Музыкальному обществу и очень рад, что уже сделан первый шаг к основанию будущей Консерватории.

Твой истинный друг Бетховен.

Известный писатель-романтик и композитор Теодор Амадеус Гофман (1776–1822), не имеющий себе равного по богатству фантазии, был автором первых обстоятельных статей о произведениях Бетховена; с 1809 до 1812 г. он писал в лейпцигской А1. Mus. Z.. о его инструментальной музыке, о его первой мессе и др. В «фантастических очерках» его можно найти интересную характеристику творений Бетховена (в частности – 5