Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

– Но вам незачем скрывать своего доброго поступка и стыдиться его, – уверенно проговорил Марсель.

Но старушка испуганно замахала руками:

– О, прошу вас, господин маркиз, не говорите никому! Вы же обещали!

– То, что я обещал, я исполню в любом случае, – успокоил ее Марсель. – Но почему вы не позвали к больной какого‑нибудь лекаря?

– Лекарь приходил уже дважды, – возразила старушка. – Но он ничем не может помочь. И он сказал мне, что, если она сама не переборет эту страшную болезнь, спасение невозможно. Это надрывает мне сердце, господин маркиз, – пожаловалась старушка и добавила: – Да еще страх, что все вдруг откроется…

– Не тревожьтесь, – заверил ее Марсель. – Я позабочусь, чтобы то, что вы мне доверили, осталось в тайне.

Старушка попыталась порывисто поцеловать ему руку, но он не позволил, сказав:

– Если я смогу быть вам полезным в вашем благородном деле, то буду очень рад.

Кастелянша, снова ощутив приступ отчаяния, вскрикнула:

– Никто не может мне помочь, никто!

Но Марсель, доброжелательно дотронувшись до худенького плеча старушки, проговорил:

– Желаю вам успеха и благополучия. Можете быть уверены, что я больше не стану мешать вам своим любопытством, и постараюсь, чтобы никто не стал этого делать.

– Только бы его величество не узнал об этом! – продолжала тревожиться бедная женщина.

Марсель терпеливо повторил:

– Я позабочусь о том, чтобы вас никто не беспокоил. Будьте спокойны.

После этого Марсель повернулся и направился к выходу. Старушка тщательно заперла все двери и вытерла глаза, чтобы король не заметил, что она плакала и не стал бы интересоваться, в чем дело… Это было бы ужасно!

XVII. КРАСНЫЙ ДЬЯВОЛ

Марильяк, уверенный, что смерть уже стоит у его изголовья, с радостью убедился, что и на этот раз ему удалось ускользнуть.

Созванные к нему со всех концов Парижа лекари дали ему столько разных противоядий, что на следующий день он был уже вне опасности. Более того, не обнаружив в его самочувствии никаких признаков опасной болезни, вызванной ядом, лекари уверили Марильяка, что, скорее всего, он вовсе не был отравлен, и виконт сообразил, что Роза–Клодина просто подшутила над ним.

Чувствуя себя совершенно здоровым, Марильяк еще несколько минут полежал в постели и наконец решил встать. И тут в комнату вбежал камердинер герцога. Быстро поклонившись, он доложил:

– Господин виконт, его светлость требует вас к себе. Господин герцог ужасно разгневан.

Марильяк бросился в покои герцога. Бофор метался по комнате, словно безумный. Едва виконт переступил порог, как герцог дико расхохотался, бешено сверкая глазами, и спросил:

– Марильяк, вы знаете, где сейчас находится этот проклятый маркиз?

Марильяк недоуменно пожал плечами и ответил:

– Полагаю, что в Версале, господин герцог.

Бофор с неожиданным торжеством заорал:

– Вот и не угадали!

Виконт снова пожал плечами и наугад предположил:

– На обратном пути в Геную.

– Я бы пожелал ему доброго пути в ад! – рявкнул Бофор. Глаза его злобно засверкали, рыжие волосы встали дыбом. Он был так страшен, что Марильяк невольно поежился. – Я скажу вам, где он! Он вместе с королем во дворце Сорбон!

Марильяк вздрогнул и переспросил:

– В Сорбоне? С королем? Не может быть!

Герцог вскипел:

– У вас вечно – не может быть! Когда я вам сказал, что этот ублюдок жив, вы ответили: «Не может быть!» Но, как видите, для этого негодяя нет ничего невозможного.

Марильяк, не скрывая тревоги, проговорил:

– Это неожиданное известие, ваша светлость.

– Известие о его смерти мне было бы куда приятней, – прорычал Бофор и мрачно задумался. Опасение, что во дворце Сорбон все может открыться, сводило его с ума. Наконец он прохрипел: – Будь что будет. И может, уже поздно что‑то предпринимать… Но почему вы позволили ублюдку уйти тогда из склепа без помех?

Марильяк с неожиданной уверенностью ответил:

– Он еще появится там.

– Вот как! – дико захохотал Бофор. – Может, вы сбегаете во дворец и позовете его?

Но Марильяк пропустил насмешку мимо ушей и обеспокоенно сказал:

– Он попытается отомстить вашей светлости. Он ведь поклялся сделать это. И вот теперь он пытается стать близким другом и доверенным короля.

– И еще кое–кем! – выкрикнул герцог.

– Мы должны этому помешать. Еще не поздно. Мы должны сделать все, чтобы сорвать его планы.

– Что ж, попытайтесь, – мрачно ответил герцог, успокаиваясь. – Но вы опоздали – все ваше мужество, и ваш хитрый ум сейчас уже бесполезны. Разве вы посмеете показаться на глаза королю? Или вы забыли, что вас изгнали из придворных?

– Нет, не забыл, – Марильяк сверкнул глазами. – Но есть много способов. Можно подослать негра, чтобы он застрелил Марселя Сорбона, когда тот вздумает погулять в окрестностях дворца.

Герцог рявкнул:

– Негр совершенно ненадежен. И я его прогнал без всякого сожаления.

Виконт не сдавался:

– Ну что ж, тогда нам придется подождать возвращения незаконнорожденного. И, в зависимости от обстоятельств, или убить его, или засадить в Бастилию до конца его дней.

– Чего ждать? – отмахнулся герцог. – Я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу ублюдка мертвым. А ваши планы вечно срываются. Я им не доверяю. Поэтому решено – я сам поеду во дворец Сорбон.

Марильяк встрепенулся.

– Возьмите меня с собой, господин герцог!

– Хорошо, – раздраженно кивнул герцог. – А вы возьмите хороший пистолет. Может быть, нам посчастливится, и мы сумеем подкараулить ублюдка. Тогда он точно не уйдет от меня!

Виконт напомнил:

– Но король тоже во дворце.

Герцог высокомерно отрезал:

– Предоставьте мне самому объясняться с королем. Я вам ясно сказал – возьмите хорошее оружие и готовьтесь в дорогу. Через час мы отправимся в Сорбон.

Карета была подана к подъезду дворца, и герцог с виконтом, отдав распоряжение кучеру, покатили через весь Париж к дороге, ведущей во дворец Сорбон.

Путь был неблизким, но уже к вечеру карета въехала в лес, окружавший дворец. Это было в тот день, когда король так долго оставался в лесу наедине со своими воспоминаниями, а маркиз, разговаривая со старушкой–кастеляншей, узнал ее тайну.

Приказав кучеру остановиться в стороне от дворца под прикрытием деревьев, герцог и виконт стали осторожно пробираться сквозь кусты к видневшемуся вдалеке дворцу. Поднимавшаяся над деревьями луна проливала бледный таинственный свет на лес, дворец и окружавший его сад.