В лабиринтах тёмного мира. Том 2 - Олег Северюхин

«Либерасьон»

Билбордийский синдром особо опасен как большой Франции, так и для маленьких Испании и Португалии, которые являются нашими добрыми соседями. Хотя и мы иногда живем с ними как Билбордия и Краина, но мы все являемся членами Европейского Союза и наши разногласия не мешают нам жить и не являются основанием для того, чтобы Испания аннексировала Португалию или Португалия не вторглась в Испанию для захвата тех областей, которые по духу являются португальскими. Но даже и в этой ситуации мы остаемся людьми, не подверженными никаким синдромом. А вот представители Билбордии, купившие недвижимость в наших странах и заболевшие билбордянским синдромом, превратили прекрасные виллы и квартиры в настоящие свинарники и наши правительства намерены предпринять решительные меры санитарного и профилактического порядка для ликвидации заразы на Пиренейском полуострове.

«Токио Симбун»

Билбордский синдром – это наказание Билбордии за нечестное отношение билбордян к Японии. Во второй мировой войне Япония не воевала с Билбордией, несмотря на то, что Билбордия была союзником Америки и Англии, воевавшими с Японией. Все пять лет действовал принцип: враг моего врага не мой враг, а в 1945 году, Билбордия без объявления войны вероломно напала на Японию и захватила японские территории. Если Билбордия отдаст Японии захваченные острова, то билбордский синдром исчезнем и вместо пятачков у билбордян будут маленькие и красивые носы по-японски.

Старая столица, Центризбирком

– Уважаемый господин президент, – сказала секретарь комиссии, собственноручно заполняя заявление о желании выставить кандидатуру на выборах, – почему вы хотите подать заявление и стать президентом?

В зале повисла тишина, были слышны только электронные клацанья цифровых фотоаппаратов корреспондентов, а видеокамеры работают бесшумно.

– Потому что я так хочу, – сказал кандидат, ожидавший вопроса о том, каким документом обосновано его выдвижение на третий конституционный цикл и сжимая в руках постановление Конституционного суда о том, что если президент не доделал дела по исполнению Конституции, то он может выдвинуться на следующий цикл, чтобы обеспечить соблюдение Конституции в отношении государства. Но обошлось без всяких дурацких заявлений и объявлений. Управляемая демократия тем и хороша, что все средства массовой информации хорошо управляемы и поддерживают все начинания человека, который им платит. И что еще хорошо? Все выглядят одинаково, как и положено носителям русского синдрома. Нет ни одного предателя с розовой кожей и выбритым личиком, морщащимся от запаха серы и сапожного крема, от которого блестят и размягчаются копыта.

– Очень хорошо, – сказала секретарь и поставила печать на заявление.

Стоящий рядом председатель Избиркома с членами комиссии на камеру провели экстренное заседание избиркома и голосованием руками утвердили протокол голосования по выдаче удостоверения кандидата действующему президенту.

Поставив подпись и печать на заранее заготовленный документ в сафьяновых корочках, председатель Центризбиркома торжественно вручил его действующему кандидату.

Все бурно зааплодировали, а корреспонденты все бурно снимали и комментировали примерно так же, как если бы они вели репортаж с футбольного матча.

– Какие задачи вы ставите на следующий президентский срок? – спросил лысый телеведущий одного из центральных государственных телеканалов.

– Задачи грандиозные, – сказал кандидат и улыбнулся. – А им сами не противно играть эту мерзкую роль? – подумал он. – Мне вообще противно находиться здесь и играть роль какого-то кандидата. Можно было все принести ко мне в кабинет и провести протокольную съемку, все равно никакой разницы. А все из-за этого электората. Остались единственные выборы в стране, где нужно юлить хвостом перед народом. И так восемьдесят девять процентов поддерживают меня, так зачем колебать воздух на выборах. Пусть этим занимаются спойлеры, а у меня дел выше крыши. Говорят, что поймали и откармливают щуку весом в пятьдесят килограммов. Вот мы ее и поймаем на потеху публике. Это будет лучше всякой пропаганды. Я – отец нации и меня должны видеть не на митингах, а в действии. Я стреляю, я прыгаю, я летаю, я на морском дне, я в кругу глав государств, а все остальное – шелуха для оппозиции, если она сможет протолкнуться сквозь созданную систему фильтров, через которую комар не пролезет, не то что какой-нибудь Алексей Харизматиков. По нему тюрьма плачет, а не пост в государстве.

Старая столица. Резиденция, узкое совещание

– Что делать будем? – спросил президент.

– А чего делать? – переспросил старый товарищ. – Что делали, то и делать будем.

– Ты на себя в зеркало смотрел? – спросил президент. – С такой рожей и рогами в нормальное общество не пускают. Ты что на завтрак ел?

– Как обычно, – сказал старый товарищ, – салат из зелени и кофе. А на обед я обычно смешиваю первое и второе и заливаю всё компотом. Отличная штука получается, сытно, быстро и калорийно?

– И давно ты так обедаешь? – спросил президент. – И кто еще так обедает? – президент строго обвел всех взглядом. – Может вам еще ушаты персональные заказать?

– А что же нам делать? – спросил второй старый друг. – У нас и семьи стали превращаться в таких же, как и мы. Как говорят, муж да жена – одна сатана, муж с женою бранится, да под одну шубу ложится, а детки из-под шубы и вылезают такие же, как и мы.

– Что говорят ученые? – задал общий вопрос президент.

– Какие они ученые, – с презрением сказал глава администрации, – они с ошибками пишут, а в науке полные профаны. Все нормальные ученые давно в заграничных центрах работают, нашу славу чужим отдают. Сами же знаете, кто у нас наукой руководит.

– Хватит чепуху молоть! – вскипел президент. – Что они говорят?

– Говорят, что это все психология, – сказал глава администрации, – какая-то психосоматика.

– Не какая-то, а влияние психологии конкретной личности на заболевание тела конкретного человека, это не эпидемия, – сказал президент. – Дальше?

– Дальше? – переспросил глава администрации. – Говорят, что среди заболевших только плохие люди, на которых клейма ставить некуда. У нормальных людей нет никаких симптомов заболевания.

– Получается, что это на нас клейма ставить некуда? – спросил президент? – Так, давайте каяться, кто и в чем замешан? С кого начнем?

А почему с меня? – вдруг заговорил ближний помощник. – Как что, так сразу на меня. Я вообще человек хороший. Кошек вот люблю, пейзажики фотографирую, в социальных сетях я свой человек и у меня друзей миллионы. Так что, я самый лучший, а смотрите, что со мной делается, – и он наклонил голову, чтобы показать черную и редкую щетину.

– Сиди, тебя никто не спрашивает, – сказал президент. – Я сам ваши грехи хорошо знаю и не вижу в них ничего такого, чтобы что-то выделяло вас из всех. Вы такие же, как и все, и не хуже, и не лучше. Но вот откуда у нас такая соматика? А?

– А, может, нам перестройку устроить, как Горби? – предложил средний помощник по промышленности и торговле. Человек он был ушлый, работал инженером на ста десяти рублях, а как стал дружбаном, так фортуна к нему и поперла. И к его жене тоже. За год стали миллиардёрами.

– А что, это мысль, – подхватил глава администрации. – Как, мужики, а? И перестройку сделать главным лейтмотивом избирательной кампании.

– Что, ножки у моего стула подпилить хотите? – сурово спросил президент. – При перестройке нужно указать на козла отпущения, а кто им был последние четверть века? Вы что, забыли, что президентом хочу быть я?

– Никак нет, не забыли, – по-военному сказал глава администрации. – Сосредоточимся на той разрухе, которая была при вашем приходе к власти, и на грандиозных задачах, которые нужно решить в ближайшие двенадцать лет при двух ваших последующих президентских сроках. Главное – нарисовать светлое будущее. Низкие налоги. Свобода предпринимательства. Демократические выборы. Многопартийность, Сексуальная революция. Судебная реформа. Разделение властей. Свобода информации.

– Ты что, с ума сошел? – перебил его президент. – Да тебя за такие речи гнать нужно погнаной метлой отсюда.

– Так ведь это же слова, – стал оправдываться глава администрации. – Кто же будет всё это делать? Никто, мы не дураки под собой сук пилить. А за двенадцать лет мало ли что может произойти.

– Тааак, – угрожающе протянул президент, – за двенадцать лет либо ишак сдохнет, либо всенародно избранный того?

– А другого выхода нет, – вдруг оживился ближний помощник. – Либо революция, либо перестройка. И за эти двенадцать лет нам нужно исчезнуть так, чтобы никто нас не нашел.

– А ты чего разошелся? – осадил его президент. – Тебе придется садиться в мое кресло и защищать нас грудью дол тех пор пока усидишь хотя бы до первого срока, и не вздумай отказываться от второго срока, если даже я тебя сильно попрошу. Понял меня?