По ту сторону свободы и достоинства - Беррес Фредерик Скиннер

Разрешающее государство – это государство, которое оставляет контроль другим источникам. Если люди ведут себя хорошо, это потому, что они попали под эффективный этический контроль или контроль вещей или приучены образовательными и другими учреждениями к лояльности, патриотизму и законопослушанию. Лучшим государством является то, которое меньше всего управляет, только тогда, когда доступны другие формы контроля. В той степени, в которой государство определяется властью наказывать, литература свободы была ценной в продвижении перехода к другим мерам, но она не освободила людей от государственного контроля ни в каком другом смысле.

Свободная экономика не означает отсутствие экономического контроля, поскольку никакая экономика не является свободной, пока сохраняется подкрепляющая сила товаров и денег. Когда мы отказываемся от контроля над заработной платой, ценами и использованием природных ресурсов, чтобы не вмешиваться в индивидуальную инициативу, мы оставляем человека под контролем незапланированных экономических условий. Также ни одна школа не является «свободной». Если учитель не учит, ученики станут учиться, только если будут преобладать менее явные, но все же эффективные условия. Недирективный психотерапевт может освободить пациента от некоторых вредных условий в его повседневной жизни, однако пациент «найдет собственное решение», только если к этому его побудят этические, правительственные, религиозные, образовательные или другие условия.

(Контакт между терапевтом и пациентом – это деликатная тема. Терапевт, каким бы «недирективным» он ни был, видит пациента, разговаривает с ним и слушает его. Он профессионально заинтересован в его благополучии, а если сочувствует, то и заботится о нем. Все это подкрепляет. Однако высказано предположение, что терапевт может избежать изменения поведения пациента, если сделает эти подкрепления необусловленными, то есть если они не будут следовать за какой-либо определенной формой поведения. Как сказал один автор, «терапевт реагирует как личность соответствующая, с чуткой эмпатией и безоговорочной заботой, которая, в терминах теории научения, вознаграждает клиента за одно поведение в той же степени, что и за любое другое». Это, вероятно, невозможное условие, и в любом случае оно не будет иметь заявленного эффекта. Необусловленные подкрепления не совсем неэффективны; подкрепление всегда что-то подкрепляет. Когда терапевт показывает, что ему не все равно, он подкрепляет любое поведение пациента, которое тот продемонстрировал. Одно подкрепление, пусть даже случайное, усиливает поведение, которое затем с большей вероятностью возникнет и будет подкреплено снова. Возникающее «суеверие» можно продемонстрировать на голубях, и маловероятно, что люди стали менее чувствительны к случайному подкреплению. Быть добрым к кому-то без всякой причины, относиться к нему ласково, независимо от того, хороший он или плохой, действительно имеет библейскую поддержку: благодать не должна зависеть от дел, иначе это уже не благодать. Однако есть поведенческие процессы, которые необходимо принимать во внимание.)

Основная ошибка тех, кто выбирает слабые методы контроля, заключается в том, что они полагают, будто баланс контроля остается за индивидом, тогда как на самом деле он зависит от иных условий. Часто их трудно увидеть, но продолжать пренебрегать ими и приписывать их влияние автономному человеку – значит навлечь катастрофу. Когда практика скрыта или замаскирована, контрконтроль затруднен; неясно, от кого бежать и на кого нападать. Литература свободы и достоинства когда-то была блестящим пособием по контрконтролю, но предлагаемые ею меры для этой задачи больше не подходят. Напротив, они могут иметь серьезные последствия, к которым мы сейчас и обратимся.

Свобода и достоинство автономного человека, очевидно, сохраняются, когда используются только слабые формы неаверсивного контроля. Те, кто их использует, похоже, защищают себя от обвинений в попытках контролировать поведение и оправдываются, когда дела идут плохо. Разрешительные меры – это отсутствие контроля, и если они приводят к желаемым результатам, то только благодаря другим обстоятельствам. Майевтика, или искусство акушерства, похоже, оставляет заслугу поведения тем, кто его порождает, а направление развития – тем, кто развивает. Вмешательство человека сводится к минимуму, когда человек становится зависимым от вещей, а не от людей. Различные способы изменения поведения путем изменения мышления не только одобряются, но и активно практикуются защитниками свободы и достоинства. Многое можно сказать в пользу минимизации текущего контроля со стороны других людей, но другие меры все же действуют. Человек, который приемлемым образом реагирует на слабые формы контроля, может меняться из-за условий, которые больше не соблюдаются. Отказываясь признать это, защитники свободы и достоинства поощряют злоупотребление контролирующими практиками и блокируют прогресс в направлении более эффективной технологии поведения.

6. Ценности

С точки зрения того, что мы можем назвать донаучным взглядом (это слово не обязательно является пренебрежительным), поведение человека как минимум в некоторой степени является его собственным достижением. Он свободен в размышлениях, решениях и действиях, допустим оригинальных, и его можно похвалить за успехи и порицать за неудачи. С научной точки зрения (это не обязательно является благозвучным) поведение человека определяется генетическим набором, видимым в эволюционной истории вида, и обстоятельствами окружающей среды, которым он подвергался как индивид. Ни одну из этих точек зрения не получается полностью доказать, но по природе научного поиска свидетельства должны сдвигаться в пользу второй. По мере того как мы все больше узнаем о влиянии окружающей среды, у нас становится меньше оснований приписывать какую-либо часть человеческого поведения автономному управляющему агенту. Вторая точка зрения демонстрирует заметное преимущество, когда мы начинаем делать что-то с поведением. Автономного человека нелегко изменить; фактически в той мере, в какой он автономен, его нельзя изменить по определению. Однако окружающую среду можно изменить, и мы учимся, как это делать. Меры, которые мы используем, относятся к физическим и биологическим технологиям, но мы используем их особым образом, чтобы повлиять на поведение.

В этом переходе от внутреннего контроля к внешнему чего-то не хватает. Внутренний, предположительно, осуществляется не только автономным человеком, но и для него. Для кого же должна использоваться мощная технология поведения? Кто должен ее использовать? И с какой целью? Ранее мы подразумевали, что эффект от одной практики лучше другого, но на каком основании? Что является тем благом, по сравнению с которым что-то другое называется лучшим? Можем ли мы определить, что такое хорошая жизнь? Или прогресс на пути к хорошей жизни? Что такое прогресс? Если коротко, в чем смысл жизни человека или вида?

Вопросы такого рода выглядят устремленными в будущее, они касаются не истоков человека, а его судьбы. Конечно, говорят, они включают «ценностные суждения» – ставят вопросы не о фактах, а о том, как люди относятся к фактам, не о том, что человек может сделать, а о том, что он обязан. Обычно подразумевается, что ответы на эти вопросы неподвластны науке. Физики и биологи часто соглашаются, причем не без оснований, поскольку их науки действительно не имеют