За горизонт! (СИ) - Ромов Дмитрий

— Не знаю, хорошо это или плохо, но привет.

Водитель выходит и мы остаёмся вдвоём. Я утопаю в широком и, надо отметить, довольно удобном сиденьи.

— Ты был прав, — сразу переходит к делу Чурбанов. — Он действительно просил выпустить своего дружка. Давай, рассказывай, что там за ситуация. Я доклад от вашего Печёнкина уже получил. Говорит эти двое застрелили милиционера. Действительно так?

— Трудно сказать, — пожимаю я плечами. — Милиционер этот должен был меня застрелить по приказу Рахметова, да только сам пулю схлопотал. Печёнкин этот тот ещё тип, на самом деле. Но видите, хочет быть полезным. Беспринципный, но пользу действительно принести сможет.

— Ну, расскажи тогда, что там за история с этим Бычком, или как его.

Я рассказываю. В принципе, рассказываю, как есть, не утаивая и мотивы Печёнкина.

— Понятно, — морщится Чурбанов.

— Юрий Михайлович, а можно спросить об этом Сергее Олеговиче, о Назаре то есть.

— Нет, Егор.

— Я вижу, что вы, простите меня, что вы его воспринимаете, как болезненную проблему. Я бы очень хотел эту проблему устранить. Если вам это не вполне удобно, мы можем подключить параллельные структуры.

— Нет, — хмурится он. — Ни в коем случае, я тебе уже говорил.

— Да, я помню, — киваю я. — Но если бы вы хотя бы намекнули, что именно является его гарантией и как её… э-э-э… отозвать, я думаю, решение бы нашлось.

— Да, ты прав. Этого человека нельзя просто устранить. Будут последствия.

— Это связано с бриллиантами?

— Что-что⁈ — недовольно бросает Чурбанов. — Не нужно тебе в это дело лезть. Я предупреждал уже.

— Юрий Михайлович, он сам лезет, вы же видите. И не просто лезет, а хочет расшатать систему. Расшатать и переподчинить себе. И ладно бы деньги. Вам они безразличны, вы и так человек состоятельный.

— Это ещё что за разговоры! — сердито восклицает он.

— Но дело не в деньгах, а в возможности контролировать уголовную среду. Мы строим систему, в которой сможем влиять на преступный мир, а этого Лимончика интересует система, которая может влиять на власть. Вот и вся разница. Согласитесь, она огромна.

Чурбанов качает головой. Это он понимает.

— Юрий Михайлович, дело в бриллиантах? Но что он может предъявить? Реально ли у него есть что-то?

— Так, этот вопрос мы сейчас обсуждать не будем, — решительно говорит он. — Точка. По поводу освобождения его приспешников я, разумеется, отказал. Там есть определённые сложности, но Печёнкин получил распоряжение совместно с прокуратурой доводить дело до суда.

— Понял. Тогда я пошёл. Я завтра лечу к Медунову. Неделю меня не будет.

— По комсомольским делам что ли?

— Да, так точно.

— Ну хорошо. Лети. Вернёшься — звони. Там уж, правда съезд начнётся. Нервотрёпки много будет. А к этому разговору, возможно, мы ещё вернёмся.

Я возвращаюсь к себе и погружаюсь в работу. В обед звоню Айгюль. Она оказывается дома.

— Ну что, пропажа, ты цела? — приветствую её я.

— Ой… Блин… Егор, ну ты-то хоть…

— Тебе теперь с этим по жизни идти, — усмехаюсь я.

— Да знаю я. Я у ж тысячу раз перед дядей извинялась. Он знаешь, что хочет сделать?

— Женить тебя на первом встречном, — говорю я. — И при этом не на Джемале. И не на мне, разумеется.

— Ты позвонил позлорадствовать? — вздыхает она.

— Нет, мой друг. Я позвонил подбодрить тебя и сказать, что это пипец, какой факап, но не надо вешать голову, прошлое не поправить…

Тут я запинаюсь и мысль моя переходит на тот факт, что я именно этим и занимаюсь, пытаюсь поправить прошлое…

Она вздыхает.

— Прошлое не поправить, — повторяю я. — Так что нужно сконцентрироваться на будущем. Понимаешь меня?

— Понимаю, — покорно соглашается она. — Я так больше никогда не поступлю. Обещаю. Прости меня, Егор. Очень прошу.

— Милая моя, у меня тебе незачем просить прощения. Готов не возвращаться впредь к этой теме, если ответишь на два вопроса.

— Давай, — послушно говорит она. — Дверь не закрыла случайно. Времени до вылета почти не оставалось, Джемо позвонил и я решила поехать вместе с ним. Заторопилась. Дверью хлопнула и побежала. А на самом деле не хлопнула выходит. Вот. Что касается второго вопроса… Блин, Егор. Мы друзья с Джемалом. Такой ответ тебя устраивает?

— Окей, — говорю я с улыбкой и кошусь на Анатоля, против такого произношения он не возражает. — Ладно. Теперь главный вопрос.

— Состояние пока без изменений. Завтра должны отключать аппарат ИВЛ. Посмотрим. Я волнуюсь, но никаких новых сведений нет.

— Слушай, ты меня прямо насквозь видишь, — говорю я.

— Ну, извини.

— Я завтра улетаю примерно на неделю. Попрошу Ферика, чтобы он тебя не высылал из Москвы. Хотя бы, пока с ребятами непонятно что.

Она снова вздыхает.

Утром мы встречаемся в аэропорту. Делегация у нас получается довольно представительной. Новицкая, Скачков с помощником, Яна, Анатоль, я и Саня с Сеней. Восемь человек. Для перевозки нам целый автобус требуется.

Впрочем, это всё подготовлено. Автобус нас встретит. Номера в гостиницах забронированы. Причём практически у всех одноместные, что по существующим нормам абсолютный нонсенс. Но нам идут навстречу.

Мы проходим регистрацию и идём на посадку. Атмосфера в аэропортах тёплая и, не знаю как это правильно описать, не такая как в моём будущем. Живая и практически ламповая.

Мы летим на Ту-154. Самолёт классный, мой любимый. Мы располагаемся в передней части салона. У окошка сидит Новицкая, я — посерёдке, а у прохода Саня. Сеня сидит сзади, с Анатолем и Яной. Скачков с помощником — впереди меня. Размещение компактное, все рядышком.

Примерно через час полёта я прошу Саню выпустить меня и иду в туалет. Двигаю в хвостовую часть. Он плетётся за мной. Иду себе иду по проходу, как вдруг меня окликают.

— Бро, — доносится приглушённый голос справа.

Я поворачиваю голову и вижу пассажира, вальяжно разместившегося в одиночку на трёх креслах.

— Здорово, — говорит он.

Твою дивизию… Ну, здорово, коли не шутишь.

— Присядь побазарим малость, — подмигивает он мне и я, поколебавшись мгновение, опускаюсь в кресло рядом с ним, с дедом Назаром. Вечер в хату, ёлы-палы.

— Доброе утро, — киваю я. — И вы в Краснодар?

— Да, дела кое-какие, — кивает он. — Можно было позднее лететь, но решил вот с тобой вместе. Хоть поговорить спокойно, правда же?

— Это точно, — киваю я. — Это точно.

— Вот и ладушки, — улыбается он, прожигая меня злым взглядом. — А ты парнишка не промах. Удивил меня. Конкретно удивил. Даже замминистра ничего не может с этим удивлением поделать.

— Так там же прокуратура, — пожимаю я плечами. — Сами понимаете, дело резонансное с большим вниманием со стороны общественности.

— Да, молодец. Правда, молод е ц. Но вот что я тебе скажу, м о лодец. Вернее, не скажу, а вопрос задам. Ты девку свою, ту что в Новосибе, хочешь снова увидеть? Вернее, не просто увидеть, а живой и невредимой? Не торопись, подумай хорошенько прежде чем ответить. Время есть, нам ещё почти час лететь…

10. Мне приснился шум дождя

В первое мгновенье возникает чувство, что двигатели не работают, а все пассажиры смолкают, прислушиваясь к ужасающей тишине, не предвещающей ничего хорошего. Что это такое? Мы падаем что ли? В подтверждение этой догадки внутри меня всё вздрагивает, органы подпрыгивают от ужасного скачка, от резко начавшегося неуправляемого падения или от преодоления звукового барьера.

Тишина превращается в грохот и ужасающий рёв турбин и вой испуганных пассажиров. Я знаю, это лишь игры разума, моя неадекватная реакция, моё маленькое сумасшествие. Я опускаю глаза, чтобы мой сосед не успел понять, насколько я безумен и насколько он близок к финалу своей жалкой и никчёмной жизни.

Я зажмуриваюсь, пытаюсь успокоить дыхание, стук сердца, ток крови. Хочу стать хладнокровной ящерицей, змеёй и крокодилом. Да, лучше всего крокодилом. Чтобы вот так ам, и всё, был Лимончик, а осталась только половина Лимончика, и та нижняя.