За горизонт! (СИ) - Ромов Дмитрий

— Слушай… перед этим съездом…

— Партии?

— Перед собранием, которое Назар собирает, даже не знаю, как лучше.

— Паша, не надо никаких колебаний. Что за дела?

— Да Ферик мне мозги компасирует.

— Нет, я категорически не согласен. Твоё значит твоё. И если он приходит на территорию твоей… э-э-э… комсомольской организации, то все вопросы он должен решать только с твоего согласия.

— Да тут не так, Бро. Я как ему скажу, типа это всё моё что ли?

— Да, так и скажи. Вот именно так. Здесь все товарищи голосуют единогласно и только за тебя.

— Чё ты гонишь, шифруешься что ли?

— Да, я дома сейчас, — поясняю я. — Сейчас буду ужинать с родителями. А Карп твой пусть мне наберёт завтра в тачку. А ты сам думай, с чем на съезд придёшь с активной жизненной позицией или с волком в собственном огороде. А подход товарища Фархада понятен, но мы с ним согласиться не можем. У тебя конкретно огромная организация и терять авторитет никуда не годится. Если нужно сам приезжай и решай на месте. Главное, не оставляй на самотёк, я тебе серьёзно говорю. Потом не отыграешь назад.

На этом и заканчиваем. Приходят Рыбкины с Ларисой Дружкиной, и мы все садимся за стол.

Посиделки проходят в тёплой домашней атмосфере. Традиционно и очень приятно. Все шутят, демонстрируют хорошее настроение и наслаждаются вкусной едой. Домашней. Сто лет такого не ел.

— Слушайте, — говорю я, когда все уже плывут на волне счастливой расслабленности, похожей на чистую эйфорию. — Вот вам вопрос для прений.

— Ой, Егор, — смеётся мама, — ты прямо официальным языком даже за столом говоришь.

— Ну, это я шучу, мам, — усмехаюсь я. — Самоирония, понимаешь?

— Ну ладно, если самоирония, — отвечает она. — Значит ещё не всё потеряно. А то если рабочий сленг войдёт в жизнь, всё, замучаешься избавляться.

— Нет, всё нормально, не переживай. Слушайте, у меня идея. Прям отличная идея, шикарная, восхитительная и такая, что невозможно переоценить.

— Ой-ой-ой, — смеётся Лариса. — Сам себя не похвалишь, никто не похвалит.

Я смотрю она уже вполне освоилась в семейном кругу, чувствует себя совершенно свободно и не комплексует.

— А вот похвалите. Идея блеск, судите сами. Я предлагаю переехать в Сочи. Всем нам. Можно в Москву, конечно, но к морю ведь лучше. Персики, черешня, груши, лазурные воды и тёплая зима.

— Да мы к морозам-то привыкшие, — хмурится Гена. — Чё там делать-то будем в Сочи твоём?

— Как что? Ты, Геннадий Аркадьевич пойдёшь работать. Вот ты куда желаешь? В участковые? Или, может быть, в уголовку? Я бы тебе предложил ОБХСС. Папе тоже найдём место интересное. Можно в гражданскую оборону или, хочешь, на таможню? Там таможенный пункт имеется. Или в ДОСААФ. Скачков договорится. Надоело же, наверное, курсантов гонять?

— А я не гоняю, — пожимает плечами папа. — Я им знания свои передаю, а это знаешь ли дело серьёзное. А где жить-то мы там будем?

— Жить? Построим дома со всеми удобствами и с видом на море. Можно и в Геленджике, например, если Сочи не хотите.

— Так один дом чтоб построить тысяч пять нужно потратить, — качает головой отец.

— Это если покупаешь, а строить гораздо дешевле.

— Так ещё разрешение получить надо, — сомневается папа.

— А я вот буду с товарищем Медуновым на следующей неделе встречаться и спрошу его. Он обещал помогать, в случае чего.

— С Медуновым? — смеётся отец. — Лучше уж с Брежневым сразу. Так что ты сначала договорись, а потом уж выноси на обсуждение.

— А я что буду делать в Сочи? — спрашивает мама. — Научно-исследовательских институтов химической промышленности там нет, я думаю.

— Зато есть государственная служба. Можно ведь и административной работой заниматься, не обязательно за кульманом стоять всё время. Надо, кстати, будет спроектировать систему водопровода и канализации для нашего компактного поселения. Три дома с видом на море. Ну, представьте только. Не жизнь, а сплошной праздник.

— Сплошной праздник — это просто ужасно, — качает головой мама. — Мы так не привыкли. Нам надо работать, а без этого мы себя лишними в жизни будем чувствовать.

— Можно и в Москву податься, решайте, но мне кажется, у моря всё-таки лучше, — говорю я.

— А на какую должность? — спрашивает Гена.

— На майорскую, — смеюсь я.

— А Лариску куда?

— Дядь Ген, с собой бери. Не на должность, а в Сочи. Ей тоже работа найдётся. Например профессия домохозяйки существует. Как вам такое?

— Так вы тоже в Сочи с Наташей переехать хотите? — спрашивает отец.

— Со временем, возможно, но пока мы в Москве будем. Наташка будет переводиться в МГУ из Новосиба. У меня работа в столице. Но я в ближайший год буду всё время в разъездах, предстоит огромное количество командировок. Мы же наш «Факел» должны по всей стране зажечь.

— Как олимпийский огонь, — подсказывает Гена.

— Вот именно, как олимпийский, — соглашаюсь я.

— Нет, ну а что мы там одни без вас будем делать? — мотает головой мама. — Тут всё своё, родное, а там?

— Я буду постоянно приезжать, — заверяю её я. — Там дел невпроворот.

— Так может в Москву? — прикидывает Гена. — Доча, как лучше?

— Не знаю, — улыбается Наташка. — Егор со мной этот план не обсуждал.

— Дядь Ген, давай в Сочи. Там у тебя карьерный рост лучше пойдёт. Там возможностей столько, что с ума сойти можно. Главное, сдерживать себя не забывать.

Все смеются и до конца вечера разговоры крутятся уже только вокруг идеи большого переселения народов. И чем больше мы говорим об этом, тем привлекательнее кажется эта мысль.

Потом я иду провожать гостей и гулять с Раджем. Разумеется, в сопровождении бойцов. Пёс выглядит совершенно счастливым и даже мороз не портит ему настроение.

А утром начинается очередной сумасшедший день. Сперва-наперво я еду на фабрику и захожу в комитет.

— Егор! — бросается мне на шею Галя Алёшина. — Привет! Я уж не надеялась тебя увидеть. Пропал и с концами. Рассказывай, как ты и чего.

— Галь, всё хорошо. У тебя как дела?

— У меня в рабочем режиме. Готова отчитаться прямо сейчас.

— Нет мой друг, отчитываться не надо, — говорю я. — Потому что я увольняюсь и, считай, больше тебе не начальник.

— Серьёзно? То есть правду говорят, что ты в ЦК переводишься?

— Правда, Галь. Я уже там работаю, на самом деле. Под началом Новицкой.

— Молодец Ирина Викторовна, — качает она головой. — Своих не бросает.

— Я тоже не бросаю. Сейчас решу свои вопросы и поеду к Куренковой. Хочу рекомендовать тебя на место первого секретаря, комитета комсомола.

— Правда? — радуется Галя. — Спасибо, Егор.

— Пока ещё не за что. Но я думаю, лучше тебя на эту должность никого не найти. Пару лет поработаешь и будем тебя дальше двигать. У тебя же с Валентиной нормальные отношения?

— Да, неплохие, — соглашается она.

— Ну и отлично. Укрепляй их и заводи новые знакомства. Только от меня есть условие.

— Какое? — настороженно спрашивает Галя.

— Всё руководство предприятия должно представлять единый и слаженный центр управления полётами, будто вы тут не одежду шьёте, а ракеты в космос запускаете. Сечёшь?

— Да, — не очень уверенно отвечает она.

— Поэтому нужно поддерживать директора и помогать ему. Ты ему, он тебе. Взаимовыручка, взаимопомощь, взаимопонимание — вот три кита, на которые опирается не только выполнение плана, но и вообще эффективная работа предприятия. Понимаешь меня?

— Понимаю, Егор, — усмехается Галина. — У нас и так полное взаимопонимание. Стараюсь по мере сил помогать дирекции в решении производственных и прочих задач.

— Ну, и молодец. — хвалю её я. — Иди, поцелую. И найди кого-нибудь, кто с обходным моим побегает.

Я иду к директору и сообщаю, что ухожу. Собственно, для него это не новость, он уже знает и воспринимает всё нормально. Он подтверждает, что с Галей сотрудничество складывается очень неплохо.

Мы обсуждаем кое-какие вопросы по джинсе и по списанию «Волги». Видно, что ему очень не хочется, но вариантов ему я не оставляю и уезжаю в КГБ к Михал Михалычу. Поговорив немного и поставив его в известность, что буду теперь нечасто появляться, бегу дальше.