За горизонт! (СИ) - Ромов Дмитрий

— Ещё один кент, — сообщает он. — Сидит на следующем ряду сзади по диагонали через проход.

— Значит так, — киваю я. — Семён, пойдёшь сядешь сейчас на свободное место где-то позади этого сопровождающего. Как приземлимся, ты его вырубишь. Лучше раньше, чтобы при посадке он уже был в отрубе и вообще даже не трепыхался. Смотри по обстоятельствам, сделаешь вид, что ручную кладь с полки берёшь, например. Решай сам. Человеку плохо и все дела. Нас не касается. Ясно?

— Да, — отвечает он.

— Дальше идём на выход. Я иду рядом с объектом. Семён сзади. Саня, блокируете объект вместе с Тимурычем. Он сейчас придёт, я его сориентирую. Объект будут встречать, поэтому сразу, когда проходим через зону выдачи багажа его гасим. Это сделает Саня. Ясно?

— Ясно.

— По команде «человеку плохо». Хватаем на руки выносим на воздух. На лицо шарф, чтобы его не увидели, не узнали. Клювами не щёлкаем, всё делаем быстро и ритмично, пока никто не засуетился. Засовываем в автобус. Нас там встречать будут. После этого ждём. Я иду звонить, вы смотрите, чтобы никто не появился по его душу. А дальше уже по обстоятельствам.

Приходят Скачков с Новицкой.

— Саня, — командую я. — Иди с Ириной сядь, а я с Тимурычем покумекаю.

Скачков садится на место Какоры.

— Удачно? — спрашиваю я.

— Да, — хмуро кивает тренер. — Информацию для майора КГБ Радько передал.

— Сказали, что срочно?

— Сказал, — недовольно отвечает он. — Что за шухер?

— Тут наш урка летит, — поясняю я, — собственно, тот самый фигурант. Дед Назар. Он мне сообщил, что взял Наташку в заложницы.

— Пи**ец, — говорит Скачков и сжимает челюсти.

Я повторяю план. Он его одобряет, но вносит уточнение.

— Могут быть вопросы по прилёту, — качает он головой. — Скорее всего комитетчики налетят. Поэтому меня, вероятно, выдернут. Стало быть, вам придётся без меня это делать.

— Понял, — киваю я. — Скажете, что не можете разглашать и всё. Пусть с Михал Михалычем связываются. Он отбрешется.

— Да, знаю я.

— Хорошо.

Остаток пути провожу, как на иголках. Ни глубокое дыхание, ни самовнушение не помогают полностью успокоиться. Ещё ведь позавтракал сегодня, идиот. Знал бы, ни крошки не проглотил. Из-за жратвы этой теперь вся операция под угрозой срыва. Волнуюсь. За Наташку, естественно. Стараюсь даже не думать о том, что с ней могут сделать.

Урод. Дебил. Не понимает, что приговор себе подписал. По-любому я с ним вопрос решу.

Как назло не приземляемся, наматываем круги. Какого хрена! Объявляют, что погодные условия. Если не сядем в течение получаса, полетим в Сочи. С одной стороны хреново, с другой, даже лучше. Там Назара никто встречать не будет. Выйдем спокойно и разберёмся со всеми вопросами.

Наконец, стюардесса объявляет что получено разрешение на посадку. Нужно застегнуть ремни, привести спинки кресел и всё такое прочее. В Сочи не летим. Садимся в Краснодаре. Никто не аплодирует. Эта дурацкая привычка ещё не пришла на наши земли. Земли и воздухи… Снаружи плюс пять, идёт дождь.

Мне приснился шум дождя,

И шаги твои в тумане.

Все я помню, в небо уходя,

И сказал всему «до свиданья!»

Ладно. Работаем, братцы!

Точка нашего корабля

В неизвестном летит пространстве.

Вернёмся мы к тебе, Земля,

Чтоб сказать тебе тихо «здравствуй»…

Колёса бьют по бетонной полосе и мы с шумом и грохотом несёмся вперёд.

Останавливаемся.

Все поднимаются со своих мест, но я не тороплюсь, поджидаю Лимончика. Бросаю взгляд назад. Всё пока идёт чётко. Вон дед Назар. За ним неприметно двигается Сеня, охранника не видать. Надеюсь, он его не убил… Да, хоть бы и убил, вообще-то…

Урка идёт спокойно, назад не оборачивается, уверен, что его прикрывает телохранитель.

— Ну что, жив ещё? — посмеивается он, приблизившись ко мне. — Не помер со страху за свою девчонку?

Я прикусываю губу, чтобы не накинуться на него раньше времени.

— Пошли, — говорит он. — Иди-иди. Давай передо мной. Я тебе скажу ещё что-то. Шагай-шагай.

Я выхожу на трап. Рядом стоят две чёрные «Волги». Да, Скачков был прав. Из дела он выбывает. Сука. Ладно, справимся и без него.

— Анатоль, — окликаю я Толика. — Далеко от меня не отрывайся, понадобишься.

Он молча кивает и спускается по мокрым ступеням. Пахнет осенью. Влажной, тёплой, до боли грустной осенью. И, как будто, немного морем. А ещё отработанной соляркой от автобуса. Нас заводят в «Икарус». Блин. Не рассеяться бы здесь. Люди набиваются плотненько.

— Ты хорошо всё обдумал? — с усмешкой спрашивает меня Лимончик.

— Угу, — мрачно киваю я.

— Ну, и молодец, — улыбается он. — Значит, будешь поступать, как надо, да?

— Ага, — снова подтверждаю я.

— Это правильно. Потому что я знаю, где твоя баба живёт. Знаю, где она учится и сколько человек её охраняет. Я всё про тебя знаю. И где родаки твои обитают тоже знаю. Знаю и слежу. Слежу за каждым из твоих близких.

Он говорит тихим зловещим голосом, почти шёпотом. Говорит и сверкает злыми, горящими, как угли глазами. Мефистофель хренов. Я слушаю его, опустив голову и понимаю, что-то не сидит в том, что он мне тут вещает. Что-то не складывается. Какого хрена…

— А это значит, — продолжает он, когда мы, выйдя из автобуса, входим в здание аэропорта, — стоит тебе сделать хоть один неверный шаг, одно движение, только трепыхнуться и девку твою схватят и, как ты говоришь, похитят. А потом отжарят во все дыры, по кругу, с особым удовольствием и по нескольку раз. А после вспорют брюхо и вытряхнут весь ливер. Представил картинку?

— Я не понял, — хмурюсь я.

— Не понял? — хмыкает он. — Вот же баран. Завтра если Бычок не выйдет, всё это станет явью. Твой сегодняшний кошмар обретёт плоть и начнёт сочиться кровью.

— Так ты её не похищал выходит? — пытаюсь добиться прямого ответа я. — И где она сейчас?

— В универе, наверное, — довольно улыбается он. — Или дома. Не знаю. Но надеюсь, прочувствовав весь ужас такого положения, ты уже не…

— То есть ты меня на понт взял? — перебиваю его я. — Развёл меня? И ты её не трогал? Не похищал, да? Чётко мне скажи!

— Так ты же лох, — хмыкает он. — Заруби себе это на носу. Ты лошок. Фраерок. И я с тобой могу делать, что угодно. Разводить, приказывать, забирать то, что посчитаю своим. Ясно? Ты сейчас побежишь прятать бабу свою, но это не сработает. У меня везде глаза и среди твоих людей тоже. Въезжаешь, Бро?

Конечно, не похищал! Как бы ты так быстро всё организовал? Нет у тебя такого ресурса. Дебил! Программа «Розыгрыш» в натуре. Вот же ты ган*он! Один гемор от тебя.

— И кто из нас баран в таком случае? — спрашиваю я, качая головой и останавливаясь. — Ты чё, «Вокруг смеха» насмотрелся? Боюсь, больше я не могу верить тебе на слово, и мне придётся твои слова проверить.

— А? — широко открывает он глаза. — Чё ты сказал?

— Человеку плохо! — громко говорю я.

Он тут же вздрагивает и начинает оседать.

— Бегом-бегом-бегом! Человеку плохо! Помогите! Анатоль, подсоби!

Мы хватаем потерявшего сознание Лимончика, накрываем ему лицо и бежим вперёд.

— Яна! — командую я. — Не стой, ищи наших встречающих.

Всё проходит, как по маслу. Мы затаскиваем бедолагу в автобус. Парни остаются с ним, а я бегу на переговорный пункт.

— Ничего-ничего, — хватаю я встречающую нас девушку под руку. — Его укачало просто, летать не любит. Сейчас он придёт в себя. Вас как зовут?

— Екатерина.

— Катюш, побежали, мне срочно позвонить надо по межгороду. Покажи, где тут у вас звонят.

Мы возвращаемся в аэровокзал. Пятеро блатных напряжённо всматриваются в лица выходящих пассажиров, но Лимончика не видят. Они нервно переглядываются и перебрасываются короткими фразами.

Катя приводит меня на переговорный пункт.