Королева лунного света - Оливия Гейтс

— Я говорю. Уровень моего терпения приближается к критической отметке. Так что, если ты не хочешь, чтобы весь дворец не спал сегодня всю ночь из-за твоих стонов, тебе следует уйти прямо сейчас. И вообще тебе лучше эти пять дней держаться от меня подальше.

Чтобы устоять перед соблазном и не наброситься на него, она повернулась и сделала несколько шагов, но он неожиданно ее остановил и снова привлек к себе.

— Ты помнишь нашу первую встречу здесь?

Прижавшись к его плечу, Кларисса кивнула.

— Клянусь, что однажды займусь с тобой любовью на том самом месте, где ты стояла, когда меня отвергла.

Он так неожиданно ее отпустил, что она покачнулась.

— Но только не сегодня. Не хочу шокировать гостей. Думаю, с них было достаточно того поцелуя.

На этот раз она быстро побежала, и ее высокие каблуки застучали по мраморному полу подобно сердцу какого-то экзотического существа.

Только она дошла до двери веранды, как Ферруччио окликнул ее.

— На свадьбу надень на себя как можно больше всего.

Кларисса медленно обернулась.

— Зачем? Сейчас жарко.

— Тебе в любом случае будет так жарко, как еще никогда не было. Обещаю. — С этими словами он развернулся и пошел прочь, как тогда, шесть лет назад, затем бросил через плечо: — В отделе женского белья прояви фантазию и выбери что-нибудь достойное моей королевы. Самое главное — как следует отдохни, mia bella unica. Тебе понадобится большой запас жизненных сил, поскольку через пять дней ты навсегда станешь моей.

Ее возмущению не было предела. Как он мог так над ней издеваться? Можно подумать, он здесь единственный мучается из-за разыгравшихся гормонов.

— Спасибо за ценные указания, мой будущий супруг, — проворковала она. Затем, когда он снова повернулся к ней лицом, продолжила: — Вот указания твоей будущей королевы. Никакого одеколона. Я хочу вдыхать запах твоей кожи. Никаких предохраняющих средств. Позволь мне почувствовать убедительность твоего «доказательства». И еще, не стриги волосы до тех пор, пока я тебе не скажу. Я хочу зарываться пальцами в длинную густую гриву, когда ты будешь доставлять мне удовольствие.

С этими словами она повернулась и побежала в глубь дворца под его громкий, раскатистый смех.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Ты выглядишь как королева!

Кларисса посмотрела на свое отражение в старинном зеркале с позолоченной рамой в стиле рококо. Антония была права.

В этом платье она чувствовала себя настоящей женщиной. Королевой. Безусловно, она не зря часами стояла по стойке смирно, пока вокруг нее суетилась дюжина портних. Результат превзошел все ее ожидания.

Шелковый корсаж облегал ее фигуру как вторая кожа, делая талию осиной. Причем это было достигнуто не с помощью удушающего корсета или контраста с пышной юбкой. Против последней выступил Ферруччио.

— Никаких «абажуров», — сказал он.

Таким образом, они остановились на юбке, плотно облегающей бедра и слегка расширяющейся книзу. Она состояла из слоев шифона, тюля и кружева — единственных тканей, которые, по словам Ферруччио, были достойны касаться ее кожи. Все платье было расшито жемчугом и прозрачными, переливающимися всеми цветами радуги блестками.

Раньше Кларисса думала, что кипенно-белый цвет делает ее лицо болезненно-бледным, поэтому никогда не носила белое. Как же она ошибалась! Белоснежное платье подчеркивало необычный цвет ее волос и придавало легкое сияние коже. Впрочем, этим сиянием она была скорее обязана Ферруччио, который все эти дни смотрел на нее глазами, полными восхищения и желания.

Она оглянулась через плечо на Люси и Габриэль, которые прикрепляли к платью двадцатифутовый шлейф. На нем настоял Ферруччио. Закончив, женщины отошли в сторону полюбоваться своей работой. Беременная Фиби, наблюдавшая за происходящим с дивана, зааплодировала им.

Затем к невесте подошла Антония, чтобы надеть ей вуаль и тиару. Пожилая женщина печально улыбалась, как если бы выдавала замуж родную дочь. Но причина ее печали была не только в этом. Кларисса не сомневалась, что она сейчас думает о ее несчастной матери, носившей эту тиару.

Антония положила руки ей на плечи и слегка их сжала.

— Ты неотразима, cara mia. — Ее голос дрожал.

— Одежда делает женщину, не так ли? — улыбнулась Кларисса, чтобы разрядить обстановку.

— Не слушайте ее, донна Антония, — сказала Люси, шурша пышной юбкой своего золотистого платья. Для подружек невесты Ферруччио сделал послабление и разрешил им надеть «абажуры». — Я всегда ей говорила, что она настоящая принцесса, но она мне не верила.

— Скромность украшает любую женщину, даже королеву, — заметила Габриэль.

Неожиданно стены затряслись от громкой музыки. Это королевский духовой оркестр заиграл гимн Кастальдинии, возвещающий о начале торжеств. Церемония коронации начнется через двадцать минут, за ней последует свадебный обряд.

У Клариссы засосало под ложечкой.

— Большое спасибо вам за помощь, дамы, — произнесла она, — но не могли бы вы оставить меня одну на пару минут?

— Надеюсь, ты не сбежишь, а то смотри, я уведу у тебя жениха, — пошутила Люси.

Кларисса показала ей язык. Когда за женщинами закрылась дверь, она глубоко вдохнула и в последний раз перед выходом посмотрелась в зеркало.

За последнее время с ней произошли значительные изменения. В ее глазах больше не было наивности, страха и неуверенности. Они смотрели открыто, с надеждой, которую вселяла в нее безграничная страсть любимого мужчины. Она выглядела как женщина, которая наконец в полной мере ощутила себя женщиной. Зрелой и искушенной. Безумно влюбленной и жаждущей ответной любви.

Ее взгляд упал на ожерелье, один из свадебных подарков Ферруччио. Над его созданием пять дней и ночей трудились лучшие ювелиры страны. Его замысловатый дизайн был воскрешением древней традиции, когда украшения изготавливались из чистого золота.

Каждая его нить в виде лиственного орнамента была украшена пятью шестиугольными аметистами, перемежающимися с грушевидными жемчужинами и бриллиантами разных размеров. К ожерелью прилагались соответствующие серьги, браслет и кольцо.

Она даже представить себе не могла, во сколько Ферруччио обошелся этот комплект. Наверное, его стоимость могла покрыть финансовый дефицит Кастальдинии.

Цена для Ферруччио не имела значения. Ей хотелось верить, что мужчина, подаривший ей столько наслаждений, не погубит ее. Она не была слабой и беспомощной, как ее мать, и приложит все усилия, чтобы желание Ферруччио переросло в любовь.

Полная решимости, она направилась к двери и, распахнув ее, уверенной поступью пошла навстречу своему будущему.