Виденгрен Гео Мани и манихейство - Гео Виденгрен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(М 554 Verso, HR II, s. 69) Этот фрагмент полностью предвосхищает новоперсидские стихотворения с их изображениями сада, bostдn, с его деревьями и сладкоголосыми птицами, прежде всего соловьем, bulbul.
6. Проповедническая литература
Манихеи были превосходными и в высшей степени популярными проповедниками. Среди турфанских находок встречаются также фрагменты жизнеописания Будды, которое под названием «Варлаам и Иоасаф» стало одним из самых читаемых романов в христианском средневековье. В текстах на уйгурском языке выступают формы имени Бодхисаф или Бодхасаф, которые восходят к первоначальной форме Бодхисаттва. ВIX столетии у арабских авторов появляется имя Иудасаф, переходная форма, из которой в конце концов появилась христианская форма Иоасаф. Таким образом, манихеи в своих проповедях использовали Житие Будды в том виде, в котором эта легенда была представлена на начальных этапах своего развития, чтобы донести заимствованные оттуда поучительные примеры, используя их как повод для вставок-размышлений в адресованных мирянам миссионерских выступлениях. При этом, следуя традиции Мани, они нисколько не боялись перенимать довольно грубые или даже тошнотворные мотивы.
В манихейских текстах как на тюркском, так и на иранском языке, кроме того, обнаруживается большое количество рассказов, в основе которых лежат материалы не-манихейского происхождения. Некоторые из них обыгрывают древние фольклорные сюжеты, как, например, тот рассказ, который носит название «Слезы матери». В нем мать говорит: «Я до сих пор не знала, что я убиваю духовного (сына), когда оплакиваю телесного сына. Потому с этой поры я не буду больше плакать, чтобы не убить его» (М 45).
В русской обработке того же самого мотива рассказывается, что мать, дочь которой умерла, плакала три дня и три ночи. На третью ночь во сне она увидела, как ее дочь идет к ней с кружкой в руке. На вопрос матери, что означает кружка, дочь отвечает, что она собрала туда слезы матери, и что она наполнилась до краев. «Не плачь больше, — говорит дочь, — ибо иначе прольются твои слезы, которых слишком много, через край на землю, и мне станет плохо в другом мире. Но сейчас мне хорошо».
Очевидно, что манихейское использование этого мотива тесно связано с зороастрийским отвращением к оплакиванию умерших, которое было широко распространено именно в восточном Иране.
Однако мы встречаем и просто анекдотические и сказочные мотивы, примером может служить известная история о купце, торговавшем жемчугом. Известнейшую редакцию этой истории мы обнаруживаем у арабоязычного писателя иранского происхождения Ибн Мукаффы. Здесь она выглядит следующим образом:
У купца было множество дорогих драгоценных камней. Чтобы вставить их в оправу, он на день нанял одного человека за сто золотых и пошел с ним к своему жилищу. Когда рабочий уселся в доме, там как раз стояла лютня, и рабочий направил на нее свой взор. На вопрос купца, умеет ли он играть на лютне, он ответил: «Да, поистине умею». Ибо он действительно был искушен в этом искусстве. «Так возьми ее», — сказал тот. Тогда он взял ее и искусно играл перед купцом целый день прекрасные мелодии, так что тот оставил открытым свой сундук с драгоценными камнями и от удовольствия только махал в такт рукой и кивал головой. Вечером рабочий сказал ему: «А теперь дай мне мою плату», и, когда тот сказал: «А ты сделал что-либо, чтобы заслужить плату?», он ответил: «Ты же нанял меня, и я сделал то, что ты мне приказал сделать». И так он наседал на него, пока не получил сто золотых без изъятия, в то время как драгоценные камни остались без оправы.
В манихейском согдийском тексте (BSOAS XI, s. 466f.) этот рассказ, очевидно, из весьма популярного в свое время, превратился в аллегорию; ибо манихеи были склонны придавать притчам вид длинных аллегорий.
7. Псалмы Фомы
В коптских псалмах Фомы, содержащих многочисленные переработки мандейских текстов, мы находим следующее место, в котором изображается, как силы тьмы подготавливают свое нападение на мир света. Внимание мира света обращено на предводителя злого воинства: Один из сынов света взглянул с вышины и увидел его.
Он сказал своим братьям, «богатствам» (= Утрам):
«О, братья мои, сыны света, в которых нет ни ущерба, ни уменьшения.
Я взглянул в глубину, я видел злого, сына зла.
Я видел злого, сына зла, желающего начать войну.
Я видел пять его товарищей и двенадцать его слуг.
Я видел разбитый шатер, огонь разожжен в его середине…
Я видел их ужасное оружие, готовое вести войну…
Тот, кто мал среди тех в вышине выступил вперед, он вооружился и препоясался.
Он побежал и бросился в глубину,
он побежал, он вошел в ее середину, чтобы вести войну с ними.
Он смутил сына зла
и его шесть товарищей и двенадцать слуг.
(Psalm-Book, II, s. 204, 7—19, 23–29) Мандейская основа этого описания выявляется не только из формальных литературных фактов — например, мы обнаруживаем выражение «богатство», что соответствует мандейскому термину Утро, обозначающему небесное сияющее существо, далее так называемое «сцепление», которое столь характерно для мандейской поэзии и которое проявляется здесь в особенности в строчках 11–13, 24–26, но вытекает и из содержательных критериев. Так, мандейская окраска описания становится совершенно очевидна, если мы приведем для сравнения отрывок из Гинзы:
Когда я пребывал в доме жизни, увидел я мятежника, увидел врата тьмы, увидел глубину, всю тьму, увидел губителя
и господина темного обиталища, увидел поля, погребенные во тьме, увидел врата пламени, как они горели и пылали…
Я увидел злых мятежников, как они были облачены оружием зла, облачены оружием зла и замышляют злое против страны света.
(Ginzд, s. 70,32–71,32)
«Мятежники» — это обозначение злых существ, которое часто встречается и в манихейской литературе. С другой стороны, в мандейских текстах мы часто обнаруживаем такие выражения, как товарищи, помощники и слуги, а также препоясывание. То, что спаситель, прежде чем броситься в глубину, чтобы начать битву с предводителем злых сил, вооружается и препоясывается, является чертой, проявляющейся как в манихейских, так и в мандейских текстах (ср., например, Ginzд, s. 295, 17)
Глава VI. Церковная организация и культ
1. Церковная организация
Буддизм часто характеризовали как религию монахов. Ядро буддийской общины действительно составляют монахи. Будда, учение и монашество суть троица, на которой строится все остальное. Миряне являются лишь поддерживающим элементом, они существуют в первую очередь для того, чтобы защищать и кормить монахов. Требования, которые предъявляются к монахам, принципиально отличаются от заповедей, которым должны следовать миряне. Мы, естественным образом, сталкиваемся с двумя типами религии. Поэтому неоднократно совершались попытки определить буддизм с религиозно-социологической точки зрения как «двойственную религию». Это определение приложимо и к манихейству (Штрем), и мы в любом случае вынуждены признать, что его организация соответствует буддийской.
Вполне возможно, что Мани совершенно осознанно подражал буддизму в организации своей церкви. По всей видимости, следовало бы говорить скорее о «двойственной организации», чем о «двойственной религии». Ибо религия остается одной и той же, однако ее последователи организованы в две различные группы и, вследствие этого разделения, выполняют совершенно разные обязанности. Как Будда разделил своих последователей на монахов и мирян, так и Мани разделил своих приверженцев на избранных и слушателей, или, может быть, лучше сказать, праведников и слушателей, так как на обоих языках, которыми пользовался основатель, употребляемые им слова носят именно такое значение: сирийский: zadaпqпn и sвmo’пn; средне-персидский: ardдvдn и niyцSagдn. На христианском Западе между тем употреблялись имена «избранные» и «слушатели» или, следуя христианскому словоупотреблению, «верные» и «новообращенные».
Образ жизни двух этих групп верующих радикально различался, и требования, предъявляемые им, были не одинаковы.
Все, что манихейская этика предписывает адептам Мани, может быть сведено к трем известным печатям, которые упоминает Августин в своем сочинении «О нравах манихеев», гл. 10: «печать уст, печать рук и печать груди». Эти три «печати» выступают в качестве названий довольно обширного поля значений; ибо под os понимаются все пять грехов, под manus все поступки, под sinus все выражения сексуального влечения (omnis libido seminalis).
Первая «печать» включает также чистоту в мыслях и речах, к чему прежде всего относится воздержание от любых высказываний, которые могли бы расцениваться манихейским учением как богохульство. Однако эта заповедь также неограниченно распространяется на все, чем наслаждается рот. Следовало воздерживаться от всего того, что могло бы усилить плотские влечения тела. В особенности эта «печать» касается плотских наслаждений; ибо плоть происходит от князей тьмы. Поэтому манихеи должны были жить плодами поля и сада, в особенности дынями, цвет и запах которых свидетельствует об их происхождении из мира света. Высоко ценилось также масло. Из напитков в первую очередь приветствовались фруктовые соки. Следовало избегать больших количеств воды, ибо вода есть принадлежащая hyle, материальная субстанция.