Барышня. Нельзя касаться - Ксюша Иванова

Хотелось просто уйти. Больше всего хотелось сбежать домой. Но Нина же сказала, что ему может стать плохо, и нужно быть рядом, пока она не вернется… Стоп! Что-то на умирающего он с шутками своими не очень-то похож!

Прищурившись, я обернулась, внимательно вглядываясь в карие глаза… а, если точнее, в один глаз — второй был едва виден в узкую щель, оставшуюся между опухшими веками. И, конечно, по лицу его, изуродованному аварией, я могла не правильно понять, но мне показалось, что он… на секунду только… улыбнулся!

— Катя? Между прочим, перед тобою сейчас находится практически беспомощный человек. Как, по-твоему, я пить буду? — словно не заметив разлитой воды, говорил он. — Голову мне приподнять нужно!

Ну, нет! Голову приподнять? Со смесью ужаса и удивления я во все глаза уставилась на Марка! Приподнять? Да как же… Да я же не смогу! Это что же… за голову нужно руками взять? За волосы…

Видимо, догадавшись, что я на грани побега, Марк неожиданно сменил тактику:

— Пошутил я! У меня же трубочка есть! Сам попью! Садись, давай! И можешь спрашивать — я прямо-таки чувствую, как куча вопросов копошится в твоей рыжей головке, и каждый из них хочет стать первым…

Я сосредоточилась. Уселась, предварительно отодвинув стул от Марка подальше, и начала спрашивать, оставив самый главный вопрос напоследок.

23 глава. Марк

Смешно, конечно. Смешно себя со стороны представлять! Лежу такой на больничной койке, чуть поцарапанный… В годы моей бурной молодости бывало в сто раз хуже… Но это неважно. Лежу, страдаю изо всех сил и понимаю, что в данной случае, с этой конкретной женщиной притвориться больным и слабым — лучший способ расположить к себе! Первый раз в моей жизни такое. Обычно женщины без ума от сильных мужиков… Но Катя не обычная, Катя особенная, а я… Я — просто гений! Догадался, что с Катей играть мускулами не нужно… пока не нужно, потом, конечно, я ей все о себе расскажу и покажу, какой я замечательный, обязательно!

Несмешно стало, когда она ткнула мне в руки бутылку. И дело даже не в том, что меня шарахнуло от легкого прикосновения её руки так, что бутылку эту еле в руках удержал — и ни хрена ведь не разряд статического электричества! Просто стало полнейшей неожиданностью это касание и моя странная на него реакция, хотя ведь и знал, что вот сейчас оно случится! А ещё поразил тот ужас, который в ее глазах отразился! И что-то подсказывало мне, что не меня конкретно Катя боится, точнее, не только меня одного. Что же такого эти твари сделали с ней, что от касания одного, от легкого прикосновения к другому человеку, эта женщина готова бежать на край света?

Я видел ее страх, понимал, что она очень хочет сейчас уйти, укрыться ото всех, остаться в одиночестве — эти все чувства Катины легко угадывались по лицу. Но при этом она все-таки вернулась. Неловко повесила свою сумочку обратно на спинку стула, чуть отодвинула его в сторону от моей кровати и села, сложив подрагивающие руки на коленях.

Я рассказывал об аварии, отвечая на ее вопрос о том, что случилось и как, а сам рассматривал Катю. Длинная юбка в складочку полностью скрывала ноги, футболка с закрытыми плечами, тонкая золотая цепочка, уходящая под нее… Никаких других украшений — ни колец, ни сережек, ни браслетов там — ничего такого, что могло бы привлечь взгляд. Юбка голубая, футболка белая — ни единого яркого пятнышка… Разве что волосы. Глупая-глупая Катя! Не получается у тебя быть незаметной! И не получится никогда! Ну, невозможно это совершенно! Странно, что до сих пор не нашлось никого, кто бы понял, насколько ты красива, кто бы захотел спасти барышню из лап злых монстров прошлого! Но, с другой стороны, и замечательно, что никого не нашлось… до меня!

Рыжие волосы, хотя… не рыжие они совершенно! И слова такого нет, не придумано, чтобы их цвет описать! Пышной волной легко перекинуты на одно плечо — судя по всему, Катя всегда так ходит. На лице — ни грамма косметики, ни туши там, ни помады. Веснушки на носу… Точно! В первую встречу нашу, там, в ее квартире, я как-то их не разглядел, что очень странно… Светлая кожа, глаза зеленые, брови — обычные, не нарисованные, не выгнутые дугой на пол-лба, а самые простые, человеческие брови, одна из которых почему-то упрямо поднимается домиком, делая удивленным ее лицо…

Чему удивляется?

— Ну…и дальше что? — вдруг говорит она, и я понимаю, что настолько увлекся разглядыванием, что нить рассказа потерял и молчу, прервавшись, скорее всего, на полуслове. Идиот! Так, о чем там? В голове было совершенно, стерильно пусто…

— Ка-атя, — я постарался произнести ее имя с таким ужасом, на какой только был способен. — Катя, у меня походу последствия удара головой… Вообще не помню, о чем говорил! Совершенно! Кошмар какой-то…

Ее бровки сошлись к переносице, выдавая беспокойство своей хозяйки за меня, обманщика. На секунду стало стыдно. Но только на секунду — я ж во благо! Если правду скажу, что засмотрелся на нее, залюбовался ею, сбежит же!

— Ну, про аварию ты рассказал. Про то, что Гриши в Краснодаре нет тоже. И где он, как думаешь? — робкий взгляд скользил по моему лицу, по плечам, по рукам, только иногда, как бы украдкой, ненадолго поднимался к моим глазам. А я вспоминал, как в первые две наши встречи, она смотрела практически все время в пол и не смела поднять глаз! Самодовольно подумалось вдруг, что я — просто молодец, что правильно все делаю, что прогресс на лицо! Но тут же обожгло пониманием — одно мое неверное движение, неосторожное слово и… будет еще хуже, чем было! Психологу бы ее показать… Или даже лучше психотерапевту! Но ведь не пойдет! откажется, скорее всего! Стало страшно — как понять, что делать и что говорить ей? Я ж в этих всех тонких психологических делах абсолютно ничего не понимаю!

И вот ведь беда — когда не задумывался об этом, когда действовал, подчиняясь интуиции, получалось нормально, а теперь вдруг оказался в ступоре! Та-ак, спокойно! Выбрасываем из головы все лишние мысли и просто наслаждаемся процессом — кайфуем от разговора! Вот же она — рядом! Как ты, мой дорогой, и хотел! И это тебе не одна из девиц, которыми ты довольствовался в последние годы — пальцем помани, сами