Волки и лохи - Михаил Факиров

договорено, получил свои двадцать процентов (тридцать тысяч долларов) и заверение, что дон Дженнаро и его сын считают его серьезным человеком и, если потребуется, готовы оказать ему любую необходимую помощь, не говоря уже о готовности и впредь сотрудничать. После этого Сваакер еще три раза очень успешно сотрудничал уже с новым «доном», доном Альфредо, унаследовавшим пост от своего отца.

Сваакер не сомневался, что и сейчас получил бы от дона Альфредо свои двадцать процентов. Но теперь ситуация была другая. В самом конце прошлого года его друг, капитан полиции Бен Картрайт, получил большое повышение, был назначен на пост заместителя шефа полиции. При этом ему совершенно недвусмысленно дали понять, что летом шеф полиции выйдет на пенсию и Бен займет его место. И сам Сваакер, и клан Мерфи были очень довольны продвижением своего человека. Но почему бы не оказать ему содействие? Операция по задержанию крупных мошенников-гастролеров, облапошивших две с половиной сотни молодых, наивных жителей города, пошла бы Бену на пользу. Особенно если правильно отразить эту операцию в газетах и на телевидении! И Сваакер позвонил своим старым знакомым, частным детективам Грегу и Майклу.

В самом начале операции оба гостиничных номера (в одном остановился главарь и его герлфренд, в другом еще две женщины) прослушивали Грег и Майкл. А когда Сваакер убедился, что это действительно мошенники, он связался с Беном Картрайтом. Грег и Майкл за свои труды получили от полиции более чем достойную денежную компенсацию, а их место заняли двое очень толковых полицейских, лейтенант и сержант. В пятницу, к трем часам дня, когда последние участники «второго тура» внесли по тысяче долларов каждый и на руках у мошенников оказалось в общей сложности больше четверти миллиона долларов, все было готово. Главарь шайки и его герлфренд должны были выехать поездом в Чикаго, две другие мошенницы (они были сестрами) — в Милуоки. Но как только они вышли из гостиницы, их всех арестовали. Деньги были изъяты, а ликующий Бен Картрайт тут же, прямо в вестибюле отеля, дал пресс-конференцию мгновенно сбежавшимся на запах сенсации журналюгам и телешакалам. Сваакер тоже приложил руку, и следующие десять дней в газетах, на телеканалах и в интернете доминировала честная и мужественная физиономия Бена Картрайта. Потом полиция вернула участникам «второго тура» их деньги (убитая горем Долли тоже получила назад свою тысячу долларов), и это вызвало в СМИ новый всплеск восторгов. Шеф полиции правильно оценил ситуацию и ушел на пенсию не летом, а в начале февраля. Бен Картрайт занял его место. Так бескровно, мирно и поучительно закончилась операция «Робин Гуд».

Вот такие дела, друзья мои. Мораль сей басни такова: Так выпьемте же за молодежь, которая, несмотря ни на что, верит в Чудо!

Глава XI. Богатый наследник

У Алекса все было отлично. «Американо-канадское обозрение» процветало в полном смысле этого слова. В общем, на Рождество две тысячи девятнадцатого года Алекс и Нэнси были довольны своими итогами года и своими успехами не меньше, чем Сваакер и Лиззи своими. Напарник Алекса Пит Уокер успешно усвоил и теорию, и практику «капканов и силков», прошел полный обучающий курс «театральных этюдов» и теперь как профессионал ни в чем не уступал Алексу. Как выяснилось немного позже, способность Пита работать самостоятельно и его полный профессионализм пришлись «Американо-канадскому обозрению» как нельзя более кстати.

Вот как это произошло. В один прекрасный вторник в конце января две тысячи двадцатого года Алекс получил по электронной почте письмо от своего постоянного клиента, преуспевающего торговца подержанными автомобилями Паркера-старшего. Тот хотел заказать еще двадцать тысяч экземпляров. Очень уж хорошую рекламу он делал с копиями журнала и адресами издательского дома. Алекс решил съездить к Паркеру-старшему сам, без Пита, ведь старик привык именно к Алексу. Оформив заказ, довольный Алекс вернулся домой. И как оказалось, как раз вовремя. Его жена Нэнси продемонстрировала ему большой солидный конверт с логотипом «Пьер Фуко», только что полученный ею от почтальона под расписку. Настроение у Алекса сразу же испортилось, хотя он и постарался этого не показать.

Дело в том, что логотип «Пьер Фуко» был ему хорошо знаком. В июле прошлого года он получил от этого французского нотариуса письмо о том, что мадам Мишле, двоюродная бабушка Алекса, скончалась. Письмо было очень подробным. По словам Пьера Фуко, у старшей сестры бабушки-француженки Алекса мадам Мишле своих детей и внуков не было. Были две внучатые племянницы-француженки от ее брата, которые жили неподалеку от нее и были бдительны. Им-то и досталась львиная доля наследства богатой старушки. Весь капитал, который за вычетом налогов составил немного больше миллиона евро, был поделен между ними. Но мадам Мишле помнила и о том, что у ее сестры в Америке есть внук, и оставила ему поместье в Нормандии. Поместье состоит из приходящего в упадок дома, маленькой фермы и заброшенного и одичавшего фруктового сада. По словам Пьера Фуко, продать поместье невозможно. Оно помимо хлопот и головной боли приносит в лучшем случае двадцать-двадцать пять тысяч евро в год чистой прибыли. Так что желающих приобрести поместье нет и не предвидится. В качестве еще одного аргумента в подтверждение того, какое это безнадежное наследство, Пьер Фуко привел тот факт, что троюродные сестры Алекса после вскрытия завещания сразу же объявили, что со всем согласны, на поместье не претендуют. А они, по словам Пьера Фуко, обе настолько жадные, что за грош готовы удавиться.

В общем, Алекс тогда чисто из вежливости ответил Пьеру Фуко, что он, мол, получил письмо и очень огорчен смертью мадам Мишле. Нэнси он ничего не сказал и вообще выбросил все это из головы. Но теперь Нэнси вскрыла письмо, прочитала (Пьер Фуко писал по-английски), что прошло шесть месяцев, и теперь Алексу следует прибыть во Францию, чтобы вступить в права, и была в неописуемом восторге от этого наследства. У Алекса не хватило духу спорить с беременной женой и доказывать ей, что игра не стоит свеч. Он только показал ей старое прошлогоднее письмо, пусть сама делает выводы. Он не стал спорить даже когда Нэнси позвонила Сваакеру, подробно рассказала об обоих письмах и