Греховная связь - Розалин Майлз

— Алли? АЛЛИ!

Как это она не услышала, что он пришел? Алли бросилась к окну. Из ее угловой комнаты на первом этаже бунгало хорошо была видна дверь: отец как раз входил в дом. Позади него шел Мик Форд, его неразлучный дружок с шахты. Мик Форд! Это мерзкое пресмыкающееся. Что бы она не отдала — только бы отделаться от него. Надо же, после такого замечательного дня… идти к ним… Это же нечестно. Просто нечестно.

— Алли. Да, черт побери, где ты там запропастилась?

— Может, ее и нет, Джим? Молодые девушки, у них свое на уме. Им бы из дома усвистать.

— Из дома? Наша Алли? Чтоб без моего ведома, не спросясь и не сказав куда, это ты брось, у нас такое не водится.

— Девушку в узде не удержишь, как ты думаешь?

— Да она здесь, говорю я тебе. Алли. АЛЛИ!

Чудовищный удар в дверь ее комнаты, и папаша уже тут как тут, без стука.

— Тебе чего? — крикнула она, прижавшись к стене.

Его уже совсем развезло, всегда так набирается в жару, тем не менее закругляться он, кажется, не собирался: в каждой лапище покачивалась упаковка с полдюжиной бутылок пива для вечернего продолжения. И то Слава Богу! — руки были заняты и, стало быть, он не мог ее ударить. Если только в его пьяную башку не втемяшится врезать прямо упаковкой…

— Иду, пап. Обед готовится.

Отведя глаза, она прошмыгнула у него под рукой в коридор.

— Привет, Алли! Ай-ай-ай! — С таким же успехом Мик Форд мог приветствовать Мерилин Монро. — Ах, ах, ах. Как замечательно мы выглядим, милая. И как это ты всегда так выглядишь? Ну, что за прелесть! И где это ты пропадаешь? Каждый вечер я тут как тут, мечтаю увидеть тебя, а вижу только твоего старика.

Он вплотную приблизился, и она с отвращением вдыхала запах пота от его тяжелого тела. Мик загородил ей путь на кухню; сзади вырос отец.

— Мик хотел повидать тебя, Алли, — зловеще пророкотал он. — Где ты пропадала?

Прижавшись спиной к стене, она пыталась тихонько прокрасться мимо него в кухоньку.

— Сам отлично знаешь, где я была. В церкви. Работала над программой столетнего юбилея с миссис и мисс Мейтлендами.

— И как там, — дурацки ухмыляясь, бубнил Мик. — Все путем, Алли? Все путем?

— Конечно, путем! Чего ты заладил „путем! путем!“

Оба были совершенно пьяны. А какими им еще быть?

— Да, спасибо, все хорошо. — Что за идиотский разговор — и это после долгих разговоров с человеком, который действительно слушает тебя, которому интересно, что ты говоришь…

— Почему ты не сказала мне, где была? — продолжал тянуть свое Джим. — Не могу же я упомнить все твои побегушки. Надо было оставить записку. Я еще покамест твой отец. И обязан знать, что ты делаешь.

Одним ловким движением она обогнула угол коридора и добралась до кухни.

— Давай обедать, пап! Ладно? — Она быстро распахнула боковую дверь и начала со звоном доставать посуду из буфета.

— Эй, Алли!

Снова голос отца. Она прикрыла глаза.

— Что?

— Давай иди сюда. Мик хочет поговорить с тобой!

Она высыпала в кастрюлю полуфабрикат и плеснула воды, зажигая другой рукой газ.

— Я здесь занята, папа! Не могу болтать, когда готовлю.

Мик Форд стоял в дверях кухни, глядя на нее маслянистыми глазами и облизывая языком губы. Нетерпеливо отбросив рукой упавшие на лоб пряди волос, она повернулась к нему спиной, сделав вид, что не замечает его.

— М-м-м, еда! Ты знаешь, как ублажить мужчину, Алли.

Она демонстративно выхватывала жестянки из буфета, выбирая различные специи.

— Я вот заскочил, чтоб узнать, не пойдешь ли ты с нами в паб. Там сегодня небольшая компания соберется. Молодой Гарри — ты знаешь Газза, этого громадного малого, у которого одно плечо выше другого — у него завтра свадьба — ну вот и соберется компашка с девчонками.

Она взглянула на него. Его маленькие глазки поблескивали. Тут и голову ломать нечего, и так ясно, что за вечернее развлечение предстоит.

— Нет, спасибо. Я не большая любительница выпивать.

— А там одна пьянь забубенная, так надо понимать?

Джим освободился от упаковок с пивом и сунулся на кухню, привлеченный разговором. Вид его не предвещал ничего хорошего.

— Я так не говорила, папа. Просто мне в паб идти неохота. Я лучше дома посижу.

Она сделала вид, что поглощена булькающим содержимым кастрюли на плите, надеясь, что они отстанут. В крошечной кухоньке она была как в ловушке, хотя открытая во дворик дверь хоть чуточку помогала ослабить невыносимый пивной дух, исходивший от обоих мужчин. Но лето на исходе, а потом пройдет и праздник Столетия, и больше не будет работы в пасторском доме, и незачем будет туда ходить — вот тогда она действительно окажется в ловушке… в ловушке…

— Ах, тебе шахтеры не по душе, так что ли?

— Поостынь, Джим, она этого не говорила. — Девушка чувствовала близость Мика, ноздри ловили его запах; он подступил почти вплотную к ней.

— Так ты ничего не имеешь против шахтеров, Алли?

Его руки воровато коснулись ее бедер, она круто повернулась, и кипящие капли соуса с ложки, которой она помешивала в кастрюле, нарисовали дугу на его рубашке.

— Хочешь это в рожу? — прошипела она.

Он отшатнулся, со злостью и испугом.

— Полегче, полегче, доченька!

Удар кулака отбросил ее к стене.

— Попридержи язык, когда говоришь с моими друзьями! — взревел отец; лицо его побагровело от ярости. — Научись принимать гостей, а то я покажу тебе, где раки зимуют! — Второй удар пришелся по другому уху. — Пора, видать, тебя поучить уму-разуму, как я твою матушку чертову учил. — Тяжело сопя, он набычил шею, словно боксер, готовый к новому раунду.

— Да брось, Джим, не горячись!

Мик не был настолько пьян, как казалось.

— Пошли-ка лучше сядем да подождем, пока Алли все приготовит. Ты мне, кстати, еще не рассказывал, о чем ты там с Уилкесом говорил сегодня? — Схватив старика за руку, он потащил его через боковую дверь во дворик, подмигнув Алли перед уходом.

— Ты не будешь против, если я к чаю останусь, Алли, о’кей?

На кухне пасторского дома стояла обычная тишина; две женщины убирались и мыли посуду после завтрака, но сегодня мирная дружественная атмосфера словно куда-то улетучилась. Нервозность Джоан выдавали побелевшие костяшки пальцев, яростно терших и без того чистую плиту, некогда открытое и милое лицо Клер приняло выражение отчужденности, свойственное ей последнее время. Джоан снова вернулась к причине разногласия.

— Мне это не нравится и все тут!

— Но ты никак не можешь мне объяснить, чем она тебе не нравится? — усталым голосом произнесла Клер.

Джоан закусила губу. Это была правда. Она не могла сказать Клер даже намеками про те тысячи мелочей, которые пугали и настораживали ее. Ну да, она видела Алли Калдер в машине с Полем. Но, может, он ее просто подвозил из чистой любезности, по-соседски. И как могла она сказать Клер, что инстинктивно чует в Алли соперницу, если не предъявляла никаких прав на Поля, если он никогда, несмотря на все ее усилия, не проявлял к ней ни малейшего интереса как к женщине. Она готова была заплакать от всего этого.

Клер продолжала сыпать соль на рану.

— Ты не хочешь оценить ее по достоинству, Джоан. Ты же знаешь, что всему, что умеет, она выучилась сама — готовить, шить; она сама сшила то платьице, в котором была вчера, я это выяснила. Алли очень способная. Вот что ей никак не дается — так это водить машину. Я обещала разузнать, не сможет ли Роберт научить ее. Или Поль.

Роберт. Или Поль. Сигналы тревоги где-то на заднем плане сознания Джоан достигли полной мощи.

— Научить ее водить? — она постаралась, чтобы голос не выдал волнения. — Мне кажется, это не совсем удачная мысль. — Она даже попыталась засмеяться. — Ты что, Поля не знаешь — да он за рулем настоящий Джекил и Хайд[8]…

— Ну, пусть Роберт. Он с ней так мил. Сначала, правда, несколько набычился, но сейчас он явно рад видеть ее в доме, поверь мне.

Роберт? Да почему непременно либо тот, либо другой, хотела спросить Джоан. Но она видела, что Клер ничего не хочет слышать.

— Послушай, Клер, — сделала она новую попытку. — Не кажется тебе, что у Роберта и так дел по горло, чтобы еще учить кого-то вождению автомобиля? Ну, ладно, она в конце концов пришла сюда работать. Не значит же это, что тебе надо ее удочерить!

— Я бы с радостью!

Джоан совсем растерялась от этого неожиданного заявления.

— Удочерить ее! Но помилуй, у нее есть семья!

— Но у нее нет матери.

А у тебя нет ребенка! Ну конечно. О нет, подумала Джоан в тоске, нет! Этого быть не может! Это так жестоко. Судьба не может быть столь коварной! На память пришел последний визит девушки: Клер встречает ее у дверей и всячески обхаживает с такой любовью и материнским вниманием — ну вылитая Молли Эверард со своим выводком; вот она торопится в столовую с полной тарелкой утренних бутербродов и стаканом молока: копна темных волос так и кружится вокруг нежного девически белого облака, словно наседка над единственным цыпленком…