Цивилизация страуса - Виталий Фролов

— Я звякну ему завтра, а потом сообщу тебе его адрес.

— Мне надо будет пойти к нему домой?

— Вне всякого сомнения, — сказал Стас. — Макс из дома вообще не выходит. Когда ты его увидишь, ты поймешь, почему.

— Он толстый, — сказал Гусев.

— Откуда ты знаешь?

— Это просто удачная догадка.

— Да, он толстый, — согласился Стас. — Но любим мы его не за это.

В назначенное Максом время он приперся в указанное Стасом место.

Указанным местом оказался довольно обшарпанный двенадцатиэтажный дом на окраине Москвы. Домофон на двери в подъезд отсутствовал, но внутри было на удивление чисто и ничем таким неприятным не пахло. Не прибегая к услугам лифта, Гусев поднялся на пятый этаж и вдавил кнопку дверного звонка.

Внутри двери что-то щелкнула и она открылась сантиметров на пятнадцать, словно приглашая Гусева войти.

Гусев вошел.

В прихожей никого не было, но на полу были нарисованы стрелки, прямо как в музее, метро или магазине «Икея». Последовав за стрелками, Гусев оказался в довольно просторной комнате, которая служила Максу одновременно приемной, столовой, рабочим кабинетом, комнатой отдыха и бог знает, чем еще.

Макс был толст, но не насколько толст, как Гусев успел себе вообразить. Вместо чудовищной туши, нарисованный услужливым воображением, Гусев узрел обычного толстяка, покоившегося в массивном и явно очень дорогом кожаном кресле. На толстяке были свободные шорты цвета хаки, цветастая гавайская рубашка и бейсболка, надетая козырьком назад.

Огромный плазменный телевизор занимал всю стену перед толстяком. Рядом с креслом стоял ноутбук на специальной подставке. Вдоль другой стены тянулись промышленные стеллажи, заставленные одинаковыми коробками без эмблем, логотипов и прочих знаков различия. Видимо, часть своего товара Макс хранил прямо здесь.

Если это все нелегально, то парень явный псих, подумал Гусев.

— Привет, — сказал Макс.

— Привет, — сказал Гусев.

— Вон там стул, — сказал Макс. — Садись.

Гусев нашел стул и сел.

— Стас сказал, что ты нормальный парень, — сказал Макс.

— Тебя он рекомендовал так же.

— Что он еще тебе успел сообщить?

— Что ты торгуешь разными штуками.

— Он не забыл упомянуть, что большинство этих штук нелегально?

— Не забыл.

— И тебе, значит, нужна какая-то нелегальная штука?

— Скорее, услуга.

— Нелегальные услуги порою стоят куда больше, чем нелегальные штуки, — сказал Макс. — Впрочем, порою и нет. Это все ситуативно.

— Понимаю.

— Люблю понимающих людей, — сказал Макс. — Значит, это тебя они достали из морозильника?

— Да, — сомнительная слава свежеразмороженного уже успела порядком Гусеву надоесть.

— И как тебе у нас?

— Если одним словом, то странно.

— А если не одним?

— Очень странно.

— Будущее оказалось не таким, каким вы его себе рисовали?

— Летающие машины так и не появились, — высказал Гусев свою главную претензию к неоправдавшему надежд будущему.

— А кому они, нахрен, нужны?

— Для антуража.

— Бессмысленное украшательство, — сказал Макс. — Мы уперлись в технологический потолок, знаешь ли. Не потому, что мы больше ничего не можем, а потому, что нам больше ничего не надо.

— Космос так и не покорен.

— А кому он сдался, этот космос? — вопросил Макс. — Там темно, холодно, большие расстояния и всякие злобные пришельцы с бластерами. К тому же, покорять его слишком дорого.

— Значит, не можем, — сказал Гусев.

— Да нет, — сказал Макс. — В принципе можем, только никому это нафиг не надо. Вот ты хочешь в космос?

— В детстве хотел.

— В детстве все хотели. А теперь?

— Теперь я слишком стар для всего этого.

— Ну, вот примерно так все и рассуждают. Человечество вошло в зону комфорта, и фиг ты его теперь из этой зоны выпнешь. Некоторых от этого мутит, некоторые чувствуют себя вполне уверенно и считают, что мы не в тупике, а на пороге эволюционного прорыва, но большинству, как ты понимаешь, просто начхать.

— А, — сказал Гусев. — Понимаю. Ложки взглядом гнуть не пробовал?

— Пробовал. Ни черта не выходит.

— Сочувствую.

— Врешь. Ни хрена ты не сочувствуешь.

— Вру, — согласился Гусев. — Можем мы перейти ближе к делу?

— Можем, — сказал Макс. — Итак, чем я могу тебе помочь, славный предок?

— Мне нужна моя история болезни из «Второй жизни», — сказал Гусев, надеясь, что Макс таки не относится к числу его прямых потомков.

— И всего-то?

— Да. Это возможно?

— Эту скучно, — сказал Макс. — На кой она тебе сдалась?

— Хочу выяснить причину смерти.

— А они тебе там не сказали?

— Сказали. Инфаркт.

— И что тебя не устроило?

— Есть мнение, что они врут.

— И чье это мнение?

— А тебе обязательно это знать?

— Нет, — сказал Макс. — Но мне любопытно.

— Любопытство убило кошку.

— Фигня, — сказал Макс. — У кошки девять жизней.

— Так ты можешь достать файл?

— Конечно, могу.

— И во что это мне обойдется?

— Пять сотен. Скину тебе файл в почтовый ящик завтра утром. Ну, как проснусь, так и скину, — видимо, на лице Гусева что-то отразилось, потому что Макс сразу поинтересовался. — Что-то не так?

— Нет, все нормально, — сказал Гусев.

— О, — сказал Макс. — Кажется, я все понял. Видимо, ты думал, что это будет очень долго и потому очень дорого. Что я попрошу у тебя три чемодана денег, убить моего конкурента и левую почку впридачу, а потом восемь хакеров будут сутки напролет сидеть перед своими компами, пить кофе, курить сигареты и пытаться обойти защитных ботов, охраняющих темные секреты могущественных корпораций?

— Что-то вроде того, — сказал Гусев.

— Надо было тебе цену повыше зарядить, — сказал Макс. — Впрочем, я так не работаю. Этот бизнес держится на доверии. Куда мы придем, если нелегальные торговцы начнут кидать своих клиентов?

— Обратно в капитализм? — предположил Гусев.

— А сейчас у нас, по-твоему, что?

— Ерунда какая-то, — сказал Гусев.

— Дивный новый мир оказался не таким уж дивным?

— Он и особо новым-то не кажется.

— Это ты зря, — сказал Макс. — Мир изменился. Будущее таки наступило.

— Кому-то оно наступило на ногу.

— Очень многим, — согласился Макс. — Но тебе-то грех жаловаться.

— О да, у меня все замечательно, — сказал Гусев.

— Но ты жив только благодаря появлению новых технологий. Ну, и еще потому что отделу маркетинга «Второй жизни» срочно требовалось предъявить публике хотя бы одного удачно размороженного клиента.