Вальс с негодяем (СИ) - Блио Элен

Изабелла повернула голову, даже не пытаясь скрыть свое возбуждение и радость. Это был он, и он был великолепен, девушка едва сумела сдержать новый вздох.

— Увы, мистер Суит, я вздыхаю не по вам…

Если бы это было правдой!

Красавчик стоял перед ней в костюме пирата — широкие шаровары заправлены в алые сапоги с длинными, закрученными носами, широкая же атласная белая рубаха, в рукава которой можно было легко обернуть хрупкую фигурку Изабеллы два, а то и три раза. Расшитый золотом бархатный жилет, цвета шоколада, обтягивающий его торс, как хорошая перчатка и позволявший понять, как сильно развиты мускулы его груди и спины. На голове его была залихватская треуголка, явно побывавшая в море не раз и не два, под ней красовался уже знакомый Белле алый платок, которым джентльмен повязывал голову, когда возводил мост. Маску Гэбриел надевать не стал, вместо этого скрыл часть лица, наклеив окладистую бороду. В довершение образа, один глаз его был закрыт круглой черной повязкой.

— Я ранен в самое сердце. Я так рассчитывал растопить лед ваших глаз с помощью карточных фокусов!

— Разве в моих глазах лед?

Ей казалось, что все её существо сейчас не то, что лед — расплавленное золото, медленно стекающее к его ногам.

— Дайте-ка посмотрю повнимательнее? О… Сегодня в них точно есть капелька бренди. Так по кому вы вздыхали?

Белла слегка повела головой, чтобы посмотреть, чем заняты сидящие рядом матроны — к счастью, они обсуждали своих подопечных, и им не было дела до бедняжки, неудачно упавшей с лошади.

— Я вздыхала, вспоминая, какое чудное шампанское мы пили на острове. Увы, должна огорчить маркизу, её поставщик хуже вашего.

— Я польщен. Ваша бальная книжка уже заполнена или я могу надеяться?

— О… надеяться вы, несомненно, можете, но, боюсь, танцы сегодня не входят в мои планы.

— Неужели вы не любите танцевать?

— Обожаю. И моя левая …нога… — Белла поняла, что весьма невежливо при джентльмене обсуждать части тела, но отступать было некуда.

— Ваша левая?

— Конечность…она тоже, любит танцевать, но вот правая… Увы, моя правая — ненавидит танцы! Мы всегда с ней спорим по этому поводу. Даже, скажем так заключаем пари. Сегодня, правая конечность выиграла, и мы не танцуем.

— Какие у вас интересные отношения с вашей…хм… конечностью. Может, я смог бы с ней договориться?

— Вы?

— Я думаю, она ненавидит танцы потому, что ей приходится много работать, — он усмехнулся, — я имел ввиду — скользить по паркету… И если я смогу убедить её, что работать не придется вовсе…

— О… Не думаю, что она согласится…

— А вы? Вы бы согласились вальсировать со мной?

— Я не могу. Правда. Моя лодыжка все еще болит, и…

— Уверяю вас, что смогу сделать так, что вы не почувствуете боли. Позвольте?

Контрданс закончился, и музыканты приготовились играть вальс, пары уже выстраивались на паркете.

Суит галантно предложил ей руку, слегка потянув, чтобы заставить её встать.

— Не опирайтесь на больную ногу.

— Я не могу танцевать на одной ноге!

Белла произнесла это шипящим шепотом, в панике, представляя, как нелепо будет выглядеть её попытка закружиться в вальсе.

Но тут произошло нечто совершенно неожиданное, Суит подставил свою ногу так, что конечность Беллы — та самая, несговорчивая, больная, правая конечность, встала на его ногу, а вторая следом повторила этот небольшой подвиг. Одной рукой, обвившей её талию, мужчина крепко прижимал её к себе.

— Не бойтесь, просто расслабьтесь, я все сделаю сам.

Его губы оказались где-то совсем рядом с её ухом и Беллу опалило жаром желания…

Боже, это было совершенно недопустимо! Он прижимал её так возмутительно крепко! Не могло быть и речи о том расстоянии, которое дозволяют приличия!

Но как же это было восхитительно сладко!

— И не волнуйтесь, ваши юбки и шаль скроют от любопытных глаз то, что им видеть не нужно!

И в самом деле, из-за широких юбок Беллы не было видно того, где именно находились её ноги. А шаль прикрывала остальное, нужно было очень внимательно вглядываться, чтобы понять, что именно вытворяют леди Изабелла Доусон — романтичная цыганка и мистер Суит — благородный пират.

Это был лучший вальс в её жизни. Изабелла кружилась в каком-то сладком забытьи, не думая ни о чем. Ей было хорошо. Очень и очень хорошо!

Они молчали. Сначала это молчание было таким естественным, простым. Казалось, им не нужно слов. Но… Уже к середине танца Белла начала ощущать смутную тревогу; какое-то волнение, трепет поднимались из глубины её естества, от этих чувств сжималось горло. Она смотрела в его глаза и понимала, что кожа её покрывается мурашками и румянцем. Ей было сложно выдержать его взгляд, но и оторваться от него она не могла.

Всю её охватил трепет, бросало в дрожь… В конце концов она не выдержала и опустила ресницы, а подняв их постаралась направить внимание на фигуры, кружащиеся по залу.

— Вы дрожите… Вам холодно?

Она молчала.

— Если вы устали от танца, я провожу вас.

— Нет!

Её возглас был таким отчаянным, что он прижал её еще сильнее, опасаясь, что ноги её, ставшие совсем ватными, подогнутся, не в силах выдержать напряжение.

— Вы прелестно вальсируете, моя дорогая.

Она побоялась поднять на него глаза. Его тон не был насмешливым, но увидеть в его взоре хотя бы крохотный намек на иронию — этого ей было не вынести.

Ей вдруг стало страшно. С ним было не просто, очень не просто! Да, когда они разговаривали там, на острове или в её комнате, казалось, что общение дается легко и приносит удовольствие, но нет! Как же она была не права! Это с Уильямом ей было легко!

О… Уильям! Она снова забыла о нем…

Ноги Беллы подогнулись, и Суиту пришлось резко остановиться и прижать её к себе. Он быстро приподнял её и буквально вынес на террасу — повезло, что выход как раз оказался рядом.

— Вам плохо, леди Доусон? Что случилось?

Казалось, он в самом деле был серьезно озабочен. Но в этой его заботе была такая странная нотка… нет, не холодность… скорее… безразличие… Так мог бы интересоваться состоянием её здоровья брат, добрый друг, или отец, но не тот человек, который…

А, собственно, что это был для неё за человек и чего она от него хотела?

— Да, у меня закружилась голова. Извините, мистер Суит, не могла бы я просить вас принести мне воды?

Она очень постаралась сделать все, чтобы голос её звучал бесстрастно и холодно.

— Вы сможете самостоятельно стоять? Здесь есть скамейка, я помогу вам добраться туда, и вы присядете.

— Благодарю.

Она села, старательно избегая его взгляда. Он склонил голову в почтительном поклоне и быстро вернулся в зал.

Тетя Агата выбежала на террасу, увидев Беллу всплеснула руками и кинулась к ней.

— Боже мой, дитя моё, в чем дело? Маркиза видела, как ты вальсировала… Твоя нога…

— О… ничего страшного. Она выдержала тур вальса. Но… в зале слишком душно, я просила ми… моего партнера принести мне воды.

— Ты сможешь вернуться в зал? Может быть, попросить лакеев принести твое кресло?

— Да. Думаю, да. Мне пора наверх. Я… все еще чувствую слабость, и моя нога… не совсем оправилась…

— Ох, дорогая…

Изабелла понимала, что хочет сказать тетушка. Она сама не знала, как ему удалось уговорить её решится на танец в таком состоянии. Нет, её лодыжка, к счастью, не пострадала.

Пострадала другая часть её тела, более деликатная и важная…

На террасе появился Гарденер. Он был обеспокоен исчезновением баронессы. Тетя пообещала племяннице незамедлительно прислать слуг и кресло и, взяв джентльмена под руку, удалилась в зал.

Не прошло и мгновения, как они скрылись за французскими окнами, и на террасе появился Суит.

Он протянул Белле бокал с водой.

— Спасибо, мне уже лучше. Я подумала, что мне стоит отправиться в мою комнату.

— Я помогу вам.

— Не стоит. Сейчас принесут кресло. Слуги маркизы поднимут меня наверх.