Красные и белые - Олег Витальевич Будницкий

Деникине: «Чудесный, должно быть, человек, – вот такому бы быть главой государства. Но, конечно, с тем, чтобы при нем состоял премьер-министр, хоть сукин сын, да умный». Сам Деникин как-то сказал посетившей его кадетской делегации, перефразируя высказывание римского императора Диоклетиана: «Моя программа сводится к тому, чтобы восстановить Россию, а потом сажать капусту».

Проблема была в том, что генерал не вполне понимал, что именно нужно для восстановления России: еще раз повторю, возможно, главная причина победы большевиков заключалась в том, что во главе белых стояли военные, а во главе красных – политики.

Вслед за оглушительными победами пришли оглушительные поражения, и в конце концов последовала Новороссийская катастрофа. Войска Деникина были прижаты красными к черноморскому побережью. Эвакуация была организована поздно и плохо. Всего удалось эвакуировать в Крым, при помощи англичан и французов, по разным оценкам, 35–40 тысяч человек. Свыше 20 тысяч, в том числе около 10 тысяч офицеров, были захвачены в плен. Судьбы их сложились по-разному: одни пали жертвами бессудных расправ, другие были мобилизованы в Красную армию: в апреле 1920 года началась война с Польшей, красные остро нуждались в военных специалистах и были готовы закрыть глаза на прежнюю службу у белых.

Деникин, поняв, что утратил доверие большинства высшего командного состава, да и войск в целом, 22 марта (4 апреля) 1920 года добровольно подал в отставку. Он передал власть Врангелю, своему злейшему критику, считая, что в интересах дела власть должна перейти к тому офицеру, который пользуется в данный момент наибольшей поддержкой. Тому самому Врангелю, которого совсем недавно, по существу, выслал в Константинополь за недопустимое в армии нарушение субординации. Это еще раз характеризует Деникина.

Рядовой участник Белого движения биограф Деникина Дмитрий Лехович писал:

Его цельной натуре не был свойствен тот внутренний разлад, который так сильно сказался в духовном облике русской интеллигенции прошлого века. И тем не менее по складу своего ума, характера и темперамента он был типичным русским интеллигентом, либеральным, образованным, идеалистом, искавшим в жизни правду и справедливость, отрицавшим насилие. И эти черты, шедшие вразрез с тем, что требовалось в борьбе не на жизнь, а на смерть с диктатурой Ленина, мешали Антону Ивановичу стать подлинным вождем.

Лехович явно преувеличивает отрицание Деникиным насилия. И дело не только в том, что он был профессиональным военным, и очень успешным. Белый террор оказался ничуть не лучше красного, и на Юге он был не менее свирепым, чем в колчаковской Сибири.

Показательно, как оценивали личность Деникина и его деятельность главкома противники или, скажем аккуратнее, критики. Генерал Врангель, вложивший столько энергии в противодействие своему командующему, писал:

Среднего роста, плотный, несколько расположенный к полноте, с небольшой бородкой и длинными, черными, с значительной проседью усами, грубоватым низким голосом, генерал Деникин производил впечатление вдумчивого, твердого, кряжистого, чисто русского человека. Он имел репутацию честного солдата, храброго, способного и обладающего большой военной эрудицией начальника…

…Один из наиболее выдающихся наших генералов, недюжинных способностей, обладавший обширными военными знаниями и большим боевым опытом, он в течение великой войны заслуженно выдвинулся среди военачальников. Во главе своей Железной дивизии он имел ряд блестящих дел. Впоследствии, в роли начальника штаба Верховного Главнокомандующего в начале смуты, он честно и мужественно пытался остановить развал в армии, сплотить вокруг Верховного Главнокомандующего все русское офицерство. Всем памятна была блестящая прощальная речь его, обращенная к офицерскому союзу в Могилеве. Он отлично владел словом, речь его была сильна и образна. В то же время, говоря с войсками, он не умел овладеть сердцами людей. Самим внешним обликом своим, мало красочным, обыденным, он напоминал среднего обывателя. У него не было всего того, что действует на толпу, зажигает сердца и овладевает душами. Пройдя суровую жизненную школу, пробившись сквозь армейскую толпу исключительно благодаря знаниям и труду, он выработал свой собственный и определенный взгляд на условия и явления жизни, твердо и определенно этого взгляда держался, исключая все то, что, казалось ему, находилось вне этих непререкаемых для него истин.

Судьба неожиданно свалила на плечи его огромную, чуждую ему государственную работу, бросила его в самый водоворот политических страстей и интриг. В этой чуждой ему работе он, видимо, терялся, боясь ошибиться, не доверяя никому, и в то же время не находил в себе достаточных сил твердой и уверенной рукой вывести по бурному политическому морю государственный корабль.

Донской атаман генерал Петр Краснов, очень не любивший Деникина, вспоминал:

атаман (Краснов писал о себе в третьем лице. – О. Б.) считался с обаятельной внешностью Деникина, с его умением чаровать людей своими прямыми, солдатскими, честными речами.

Профессор Петроградского университета, юрист, возглавлявший одно время деникинское ведомство пропаганды, Константин Соколов в мемуарах, изданных через год после отставки Деникина, писал:

В генерале Деникине я увидел не Наполеона, не героя, не вождя, но просто честного, стойкого и доблестного человека, одного из тех «добрых» русских людей, которые, если верить Ключевскому, вывели Россию из Смутного времени.

Наполеона среди вождей белых не оказалось. Да и «русская смута» уж очень отличалась от Французской революции. В такой же мере, как французская свобода от русской воли.

Сразу после отставки Деникин отправился в Константинополь, а оттуда на британском судне – в Англию. В Лондоне его встретили с почетом: генерала принял Уинстон Черчилль, в британской прессе появились о нем благожелательные статьи. Он категорически отверг предложение лидера кадетов Павла Милюкова считать себя по-прежнему носителем верховной власти, переданной ему Колчаком. Деникин не хотел мешать Врангелю, а главное – он устал и искренне хотел уйти в частную жизнь. Правда, его частная жизнь была совершенно не обеспечена. Двадцать первого апреля 1920 года российский поверенный в делах в Лондоне Евгений Саблин писал:

Генерал Деникин передал мне вчера для размена 23 тысячи царских (бумажных) рублей, несколько сотен керенок, австрийских крон и турецких лир и коробочку, содержащую 49 рублей монетами десятикопеечного достоинства чеканки 1916 года.

Это весь капитал бывшего Главнокомандующего!

Для ясности: в переводе на твердую валюту «основной капитал» Деникина составлял менее 13 фунтов стерлингов. Между тем на его попечении были девять человек: кроме жены и годовалой дочери – двое детей генерала Корнилова, дочь покойного командира Архангелогородского полка, которым он некогда командовал, родственники жены… Деникин отказался от содержания, предложенного ему британцами. Переехал в Бельгию, где жизнь была дешевле, а в 1922 году – в Венгрию, где, по эмигрантским меркам, жить было еще дешевле. Видимо, какие-то суммы от российских