Петр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты - Ирина Райкова

Пошли смотреть других. И у каждого, что тут было народу оставили, — у всех печать. Они, значит, девушку:

— Кто был?

— Темно, — говорит, — было, не видно было. Но печать я положила одному, был у меня один.

Опять, значит, за колдуна: «Как найти?» Колдун говорит:

— Надо чтобы в магазине сделать такой пол, чтобы он свернулся; живым не поймать, так мертвым. А под полом котел со смолой вскипятить.

И вот деньги стали к концу подходить. Иван говорит:

— Дедушка, надо сходить, деньги стали на исходе.

А дед уже с радостью пошел.

— Я, — говорит, — сегодня без тебя пойду. Теперь я знаю ходы.

Ну вот, дедушка ушел туды, дверь была открыта, не на замках. И, значит, только перешагнул, и туды в котел упал и там сварился сразу.

Наутро приходят, значит, в смоле человек. Вор найденный. А как личность узнать в смоле? Узнать не могут, кто. Иван пришел и говорит:

— Бабушка, наш дед пропал, в смоле скипел.

Бабушка расплакалась:

— Как буду жить теперь?

— Бабушка, не плачь, не горюй, все будет хорошо. Ну вот, если тебе, — говорит, — охота на дедушку поглядеть, вот тебе пятьдесят копеек денег, возьми корзинку, купи в магазине яиц. А дедушку повезут на телеге мимо этого места. А ты с корзиной с яйцами стой тут. Я знаю, что тебе без слез не обойтись, — Иван-то говорит бабушке, — и вот: как повезут его рядом, ты возьми и спусти с рук корзинку с яйцами — и хоть того больше плачь. Станут говорить, что старуха этого старика…

Подходят:

— Твой старик?

А у старухи зубов нет, шобайдат[21]:

— Вот пятьдесят копеек было денег, купила яиц, люди-то толкнули — яйца разбились.

Люди стали спрашивать, над старухой сжалились и надавали денег. Пришла домой и поблагодарила Ивана.

Царь опять к колдуну:

— Как же узнать, кто ворует у нас? Надо же как-то добиться.

— Ну, — говорит, — вор умный очень.

Вот уже стали всяко мечтать. А Иван приходит в сенат к царю и говорит:

— Вы вора ищите?

— Да, — говорят, — вора ищем.

— А что бы вы стали делать, если вора найти?

— Мы бы стали казнить его — столько убытков нанес нам.

Ну, а Иван говорит царю:

— Ну, дак вор этот я. Раз казнить будете, вор я.

Сразу его сфотографировали, портреты по всем видным местам повесили и написали, что вот вор найденный, казнить будем в такое-то время через повешенье.

А народ узнал, что это Иван, значит, кассир. К царю приходят, чтобы дал помилование. Деньги возместят, чтобы не казнить человека. Царь от этого от всего отказался. Назначен день повешенья.

Пришел тот день, когда его вешать надо. Он явился к царю, и его повели, значит, на эту, на вешеницу[22], «площадь позора» тогда считалась. Когда привели его, поднялся на третью ступеньку, веревка подготовлена, кладена на шею ему, значит, только спихнуть из-под ног. Вот он стоит на этой, на вешенице. Царь и говорит:

— Вот я буду считать. Как только «три» скажу…

Вот это царь редко стал говорить: «Раз, два…» «Три» не поспел сказать — он рубаху как рванет, а крест-то евонный, царский, царя крест именной. Значит, царь «три» не мог проговорить — и помиловали. На этом кончено.

Был бедный рыболов, и было у него шестеро детей; он никакими работами не занимался, только рыбу ловил. И был закон: больше трех раз в день не закидывать. Что за три раза вытянет, то продаст и этим кормит детей. Только один раз случилось: три раза закинул, ни одной рыбки нету, а хлеба дома ни крошки. Он вздохнул тяжело: «Будь что будет, а закину четвертый раз». На четвертый раз тянет из реки кувшин медный, закрытый, царскою печатью запечатанный, а наверху его крест выбит. Рыболов взял и поднял эту крышку с крестом: в кувшине нет ничего, только из него, пошел гужиком дымок. Рыболов сам с собою рассуждает: «Ну, хоть рыбки не поймал, дак кувшин продам — все какой рубь дадут».

Вдруг идет человек огромный, говорит: «Я тебя, рыболов, убью». Он говорит:

— За что ты меня убьешь, за какие дела?

— А за то: зачем ты меня бессрочно выпустил из кувшина?

— Как я тебя выпустил бессрочно?

— А вот как: я был заперт в кувшине на двести лет.

Рыболов говорит:

— Как ты мог поместиться в кувшин, такой верзила? Я этому не верю.

— Ну, раз ты мне не веришь, то гляди, как я буду из-за той горы идти дымком в кувшин. Ты видел, что из кувшина дым шел — это был я.

Пошел он за гору, скинулся дымком и идет в кувшин. И думает рыболов: «Возьму, как дым уберется, закрою кувшин, а то ни за что убьет». Только дым убрался в кувшин, рыболов тотчас хляп крышку, да и припечатал, как было. Говорит:

— Ну, никаянный, сидел ты двести лет, а теперь я засадил тебя на триста.

— О, нет, рыболов! — говорит дым. — За что на столько?

— А за что ж ты хотел убить меня невинного?

— Я ж сказал, да не убил. Нет, рыболов, ты меня пусти, я тебя на век посажу на хозяйство.

— Ты мне солжешь, никаянный дух!

— Нет, — говорит, — наш дух вернее вашего, я правду говорю, только выпусти, пожалуйста.

Открыл рыбак кувшин, из него пошел дымок. Потом идет к нему человек огромный. «Ну вот, рыболов, я тебе покажу амшарину[23], где тебе ловить рыбу. Будешь ты там много вытягивать, да больше трех щучек не бери; что за них запросишь, то тебе и дадут».

Рыболов пошел в ту амшарину, закинул сеть свою и вытянул много рыбы. Всю рыбу назад отпустил, а три щучки с собой взял. Несет он по городу эту рыбу, встречается с ним царский повар:

— Что, рыболов, продаешь рыбку?

— Продаю.

— Что ж ты за нее просишь?

— По три червонца за щучку.

Повар ему 9 червонцев кинул, щучек позабрал. Принесши на кухню, приготовил их, как надо, чтоб положить на плиту жарить. Только положил их на плиту, как идут три девушки из кухни, спрашивают:

— Рыбки, сестры, вы тут?

— Тут, — отвечают рыбки.

— Пойдем с нами!

Сейчас брык! — у кухни одна стена вон. Эти рыбки соскочили с плиты, скинулись девушками и пошли с первыми сквозь стену. Повар смотрит: купил было государю рыбы сготовить, а теперь нечего, Бог знает, что случилось. Сготовил другое кушанье на рыбном месте, чтоб послаже.

Государю понравилось, говорит:

— Ах, повар, кабы ты и завтра этакое кушанье сготовил!

Повар пошел и назавтра покупать рыбу. Этот рыбак опять несет три щуки. Повар говорит:

— Продаешь рыбку?

— Продаю.

— Что просишь за них?

— По три червонца.

Повар опять выкинул ему 9 червонцев. Приносит их на кухню, только положил на плиту — опять идут три девушки:

— Что, сестры-рыбки, вы тута?

— Тута.

— Пойдем с нами!

Опять бряк, одна стена вон. Рыбы скинулись девушками и пошли. Опять повар стал готовить кушанье на рыбном месте, как вчера. Рыболов, продавши эту рыбу, опять отправился в амшарину рыбу ловить. Подносит опять повар царю кушанье на рыбном месте сладкое. Государь опять спрашивает:

— Где ты научился этакие кушанья готовить из рыб? (Он знал, что давал деньги на рыбу.)

Повар говорит:

— Позвольте сказать, свет-великий государь. Я беру рыбу у знакомого бедного рыболова, да только вам, государь, ни разу той рыбки кушать не достается. Я рыболову, даю за три рыбы девять червонцев, а готовлю кушанья на рыбном месте за свой капитал.

— А куда ж эта рыбка девается? — говорит государь. — Ты мне об этом не толковал.

Он отвечает:

— А придите сами, свет-великий государь: вы увидите, куда она девается.

— Ну, — говорит государь, — иди к тому рыболову, сторгуй у него три рыбки и, денег не платя, приведи его сюда с рыбкою.

Повар пошел на рынок и встретил того рыболова с тремя рыбками.

— Что, рыболов, продаешь рыбку?

— Да, конечно, не покупаю, вы сами знаете про мою нужду!

— Ну, — говорит повар, — неси за мною рыбку на кухню, там тебе заплотят, а при мне тут денег нету.

Привел его на кухню, взял у него рыбку и давай обчищевать, как ставить на плиту. Пошел тотчас, доложил царю:

— Свет-великий государь, пойдите посмотрите, как я вам рыбку готовлю!

Царь пришел на кухню и говорит:

— Рыболов, ты мне рыбку продаешь, а я ее не кушаю!

Рыболов этот не знает ничего, говорит:

— Свет-великий государь! Я продаю, а не знаю, куда ж вы ее деваете?

— А поглядим теперь вместе, куда она девается.

Повар поставил эту рыбу при них на плиту.

Тотчас идут три девушки:

— Рыбы-сестры, вы тут?

— Тут.

— Пойдем с нами!

Брык! Стена одна вон вывалилась, три рыбки скинулись девушками и пошли с первыми. (Они три раза выходили из кухни, и стена три раза вываливалась и снова становилась на свое место.)

Рыболов говорит:

— Свет-великий государь, я сам не знаю, почему это все делается.