Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле - Джон Бэррон

Чтобы лишить правительственные агентства и собственный персонал всякого касательства к «Соло», ФБР пользовалось услугами обычных граждан. В Нью-Йорке Берлинсон и его люди записывали серийные номера каждой долларовой банкноты, которые КГБ передавал Джеку. Федеральный резервный банк в Нью-Йорке обнаружил в обращении 50-долларовые купюры, которые мастера тайного контроля денежного обращения определили как побывавшие на Кубе, и предложил ФБР выяснить, как и для каких целей кубинцы переправляют доллары в Соединенные Штаты. Серийные номера этих 50-долларовых купюр соответствовали тем, которыми расплачивались Советы. Служащие Федерального резервного банка просто делали свое дело и были компетентны в своей области — даже слишком компетентны. ФБР не могло просить их пойти на попятный, не рассказав ничего о «Соло». Однако, если Федеральный резервный банк продолжал бы действовать в этом направлении и выявил, что следы денег с Кубы и из Советского Союза ведут в американскую компартию, публичное разоблачение иностранного финансирования американских коммунистов могло покончить с «Соло».

Берлинсон воспользовался приглашением старинного друга, видного нью-йоркского банкира, пообедать в Йельском клубе и попросил его о личном одолжении. Не мог бы его банк принимать от ФБР крупные суммы наличными — сотни тысяч, а возможно, и более миллиона долларов ежегодно — и выдавать такие же суммы другими купюрами, сохраняя эти операции в полном секрете и не получая от них никакой прибыли.

После минутного раздумья банкир спросил:

— Полагаю, это важно?

Берлинсон кивнул.

— Ладно, я лично этим займусь.

Не успокоившись на этом, Берлинсон спросил, может ли ФБР арендовать банковские сейфы на вымышленные имена и адреса.

Банкир рассмеялся.

— Похоже, обед мне обойдется очень дорого. Нам следовало пойти в ресторан мафии — я чувствую себя так, будто разговариваю с доном.

Бойл, предварительно прощупав почву, завербовал агента бюро путешествий, который согласился оформлять любые билеты на любую нужную фамилию. Это позволяло Моррису менять по своему желанию маршрут, въезжать и выезжать из советского блока различными маршрутами и задерживаться в Западной Европе перед возвращением домой. Теперь Бойлу не приходилось предъявлять паспорта и сочинять объяснения, почему люди, для которых он покупает билеты, так часто пересекают «железный занавес». Со временем этот агент научил Бойла правилам заполнения авиабилетов и разрешил ему выписывать их самому.

Моррис всегда вез с собой кучу лекарств для себя и своих советских друзей. От головной боли и похмелья друзья просили аспирин, который, видимо, трудно было достать, и алка-зельцер, которого у них вообще не было. Они ценили такое средство от насморка, как контак. Один из самых привилегированных людей в Советском Союзе, Пономарев, однажды несколько минут превозносивший чудодейственную силу контака, постоянно рассчитывал на Морриса для пополнения своих лекарственных запасов. Этикетки на прописанных Моррису лекарствах должны были соответствовать тем именам и легендам, под которыми он путешествовал. И снова, прощупав почву, Бойл завербовал фармацевта, который стал поставлять для него лекарства и соответствующие этикетки. Если Моррис собирался, например, путешествовать под именем мистера Питера Шредера из Кливленда, этикетки свидетельствовали, что лекарство прописано мистеру Питеру Шредеру и приобретено в кливлендской аптеке.

Каждое возвращение Морриса в Соединенные Штаты ФБР расценивало как источник возможных неприятностей. При нем был фальшивый паспорт, а часто и советские документы — достаточно, чтобы вызвать любопытство у таможни, которой именно за любопытство и платят. Иногда он вез с собой подозрительно крупные суммы наличными — не такие громадные, как передавал Джеку в Нью-Йорке КГБ, но гораздо крупнее, чем у нормальных бизнесменов и туристов. Поэтому при каждом его приземлении в аэропорту дежурил агент, в задачу которого входило убедить таможенные и иммиграционные службы пропустить Морриса без досмотра, в случае возникновения проблем уладить неприятности и как можно быстрее доставить предварительной отчет о задании.

Это мероприятие не могло быть спланировано заранее, поскольку часто Моррис не знал, когда сможет покинуть Советский Союз. Поэтому договорились, что, оказавшись на западной территории, как правило в Швейцарии или Скандинавии, он будет звонить в Чикаго. Но кому? И что за номер должен быть готов ответить все двадцать четыре часа в сутки?

«Номер врача», — решил Бойл.

После длительных поисков Бойл нашел чикагского врача, который согласился в любое время дня и ночи из своего дома или офиса передавать Бойлу шифрованные сообщения заокеанского незнакомца.

Агент бюро путешествий, фармацевт и врач никогда и ни в каком виде не получали вознаграждения. Они даже не знали, почему именно их попросили об услугах. Они знали только, что это нужно для Соединенных Штатов.

Предполагалось, что на Московском совещании 1963 года американскую компартию будет представлять Моррис, однако поездке помешал рецидив болезни сердца, и, поскольку Советы хотели видеть Джека, Холл послал именно его.

Встреча в аэропорту, лимузин, номер в гостинице, аудиенция у Суслова и Пономарева, обеды с членами Центрального Комитета и Международного отдела свидетельствовали о новом статусе Джека. Он все еще был весьма ценным орудием КГБ; но в то же время он являлся если и не сопредседателем, то вице-президентом «Морат» и персональным эмиссаром Холла, главы американского правительства, «временно находящегося не у власти», а потому стоял выше КГБ.

В то время в Москве гостил Фидель Кастро, и советские товарищи решили познакомить с ним Джека, рассчитывая, что это пригодится в будущем. Джеку деликатно пояснили, что Кастро может быть непостоянен и ему не следует раскрывать всю степень своей «дружбы» и «дружбы» американской компартии с Советским Союзом. Советские товарищи ухитрились как бы случайно свести их вместе за обедом, и Кастро долго и весьма любезно толковал с Джеком по-английски, дерзко игнорируя хозяев. Преувеличив влияние американской компартии, Джек поведал об ее усилиях в организации всенародной поддержки Кубы. Кастро поблагодарил Джека и выразил надежду встретиться снова, возможно в Гаване.

Советские товарищи официально проинструктировали Джека информировать Холла, что спор по поводу границ с Китаем может вылиться в вооруженные столкновения. В надежде предотвратить конфликт и уладить другие разногласия они планировали в июле провести с китайцами переговоры.

В частной беседе один из советских товарищей выдал информацию, которую ни Холлу, ни Джеку знать было вовсе не обязательно: после кубинского кризиса Советский Союз передислоцировал свои межконтинентальные баллистические ракеты. Всемогущество Хрущева было подорвано, и члены Политбюро пытались отхватить себе часть власти. Отзвуки процесса над полковником Олегом Пеньковским, разоблаченным британско-американским шпионом, еще не утихли; были уволены генерал Иван Серов, глава советской военной разведки — ГРУ, и некоторые его заместители.

Джека пригласили на совещание по оперативным вопросам с офицерами КГБ, продемонстрировавшими ему контейнер для микрофильмов, при неправильном вскрытии уничтожавший содержимое. Его также обучили работе с новым миниатюрным приемопередатчиком для общения в Нью-Йорке на коротком расстоянии; он записывал диктуемое сообщение продолжительностью до минуты. Незаметно спрятав его под пиджаком и натянув антенну внутри штанины, Джек должен был зайти в заранее оговоренный магазин либо другое людное место и в определенный момент нажать кнопку, после чего прибор передавал сообщение, сжатое до нескольких секунд. Аналогичный прибор у офицера КГБ, находящегося вне поля зрения Джека, но в радиусе действия связи, должен был записать это сжатое сообщение, которое при медленном воспроизведении принимало первоначальное звучание. Если Джеку нужно будет получить сообщение, ему понадобится лишь прийти в оговоренное место в заранее назначенное время.

В КГБ Джеку сообщили, что и контейнер для микрофильмов, и передатчик оставят для него в тайнике в окрестностях Нью-Йорка. Обычно лаборатории КГБ создавали шпионское оснащение в расчете не на одну операцию, поэтому знание новинок способствовало разоблачению других операций КГБ по всему миру. И ФБР надеялось разобрать на части образцы, обещанные Джеком, и сделать с них копии.

Аналитики все еще корпели над отчетами о результатах миссии Джека, когда в августе 1963 года Моррис привез для них из Москвы и Праги еще больший объем информации к размышлению. Советы полагали, что Северная Корея собирается предпринять военное нападение на Южную Корею, надеясь силой объединить две страны, и призрак новой корейской войны их пугал. Они не могли предсказать поведение Китая, но сознавали, что присутствие в Южной Корее американских войск втянет в конфликт Соединенные Штаты; неопределенность внушала страх.