На темных аллеях - Татьяна Тронина

«И Колина мать это знает. Вон с каким умилением она косится на меня… Фу-у».

Наконец Колина мать ушла обратно в комнату, на балконе остался только ее сын.

«Конечно, он ни в чем не виноват. Дурачок. Дитя тридцати лет от роду. И мать его только пожалеть можно… Но все равно противно!» — подумала Людочка, отворачиваясь.

Она попыталась представить, что Коли нет тут. Людочка поднялась со стула, приблизилась к перилам. Наклонилась, рассматривая то, что творилось внизу. А там — дорога, по которой ползет нескончаемый поток автомобилей, и блестят под солнцем их крыши. «Вот если бы у меня была своя машина…» — Но Людочка не успела додумать эту мысль, потому что внезапный и сильный порыв ветра сорвал у нее с головы шляпу…

Шляпа сначала зависла в воздушном потоке.

Она парила прямо у балкона, напротив перил! Людочка, глядя на шляпу, испытала странное чувство — как будто это часть ее висит над бездной. Не сдержавшись, впечатлительная девушка с ужасом ахнула.

Коля взволнованно, тревожно замычал, замахал руками — шляпа висела буквально в метре от него. Дурачок всерьез надеялся поймать ее! Он потянулся, слишком сильно перегнулся над перилами и — полетел вниз.

…На похоронах потом шептались — отмучилась, наконец-то, Колина мать, теперь сможет и для себя пожить на старости лет. И Людочка вздохнула с облегчением — теперь никто не мешал ей сидеть на балконе.

Она была молодой, красивой, очень самоуверенной девушкой. И вокруг себя она тоже хотела видеть только красивых, нормальных, полноценных людей. И они были.

Три раза Людочка выходила замуж. Один раз в любовницах ходила. А счастья все не было почему-то. Пусть полноценные, но корыстные вокруг Людочки кавалеры вились. Когда имущество супругам приходилось делить, то чуть не до смертоубийства иной раз доходило. Вроде клялись в любви Людочке, а сами, все трое ее мужей, — изменяли… И она вроде симпатизировала каждому, а сердце покоя не находило в новых отношениях.

Все не то, не так. Пустая жизнь, пустые отношения. Без любви потому что… Выходит, зря большая, самая лучшая часть жизни прошла.

И все чаще Людочка вспоминала Колю. Нет, упаси бог, не в каком-то неприличном смысле… Она просто вспоминала, с каким обожанием и восхищением смотрел когда-то на нее бедный сосед-дурачок.

Ведь Коля Потапов, если подумать, — единственный человек, который любил Людочку бескорыстно и беззаветно. Безумно. Который и умереть ради нее не побоялся.

Много ли женщин могут похвастаться такой любовью?

Значит, поняла Людочка, все-таки была, была в ее жизни необыкновенная любовь. Та, что сильнее смерти.

«И вообще… Что есть счастье? Это когда тебя окружающие не раздражают, когда во всем хорошее видишь, даже в том, что попервоначалу уродством кажется, — размышляла Людочка. — А ведь кто мне был этот Коля? Никто. Сосед. Мы с ним — чужие. И вообще он умер давно… А кажется, что как будто до сих пор он где-то рядом, смотрит влюбленно!»

Оставшись у разбитого корыта после трех неудачных браков, с печальной, теплой улыбкой Людочка теперь все чаще вспоминала Колю. Ухаживала за престарелой соседкой, его матерью. Пожилая, одинокая женщина плакала, целовала ей руки и признавалась, что есть у нее теперь доченька, родная и любимая.

Хотела Людочке квартиру завещать.

А Людочка отказалась. Из принципа. Она теперь другим человеком стала, прежние капризы и нетерпимость к людям исчезли, растаяли со временем. А уж корысти в ней и не было никогда. Кроме того, Людочка слышала, что у Колиной матери есть двоюродный племянник, моряк, во Владивостоке живет. Инвалид. Травма у него случилась, когда на корабле плавал. Племяннику тому инвалидность дали, он мечтал в Москву перебраться. Вот ему пусть все и достанется.

После смерти Колиной матери, которая умерла на Людочкиных руках, совершенно счастливая — с улыбкой на губах! — в соседнюю квартиру переселился из далекого города Вадим Викторович. У него, как выяснилось, совсем грустная история была — жена после травмы выгнала его. Жил он во Владивостоке в каком-то общежитии, пока вот наследство не обломилось.

А тут квартира в Москве и возможность лечиться в хорошей московской клинике… Сам-то — инвалид на костылях. Хотя не старый еще — сорок лет. Как Людочке. Она ему помогла устроиться на новом месте, в клинику возила на своей машине. А чего, не жалко! Она теперь всем помогала, кому могла, просто за «спасибо», не ожидая никакой благодарности.

Иногда она сидела по вечерам на балконе, а рядом, на соседней половинке — Вадим Викторович. И он смотрел на Людочку с такой любовью, с таким удивлением, радостью… Сказала бы она ему — прыгни, — он бы и сиганул с пятнадцатого этажа, не раздумывая.

«Добрее вас и светлее вас, Люда, я человека не видал. Вы — святая!»

«Да чем же я святая, Вадим Викторович?» — смеялась Людочка.

«А тем, что нет в вас злобы, нет раздражения. Вы всех любите, вы всех понимаете. И вам совсем не жалко себя отдавать…»

Через год после переезда Вадима Викторовича в Москву они с Людочкой поженились. А стену между квартирами прорубили, дверь сделали. Вот так. И сын у них родился, хотя Людочка была уверена, что счастье материнства ей недоступно. Кстати, здоровье Вадима Викторовича значительно поправилось. Он теперь не на костылях передвигался, а спокойно ходил себе с палочкой.

Жили они втроем все в такой любви, что другие люди удивлялись.

Иногда даже Людочка задумывалась — а чем же она заслужила это счастье?.. Ведь не только же тем, что перестала делить людей на полноценных и неполноценных?..

Пятое чувство

Конечно, все знают, что не насытится око зрением и не наполнится ухо слушанием, но не особо верят древним мудростям, ибо знают: многие, даже самые прекрасные вещи — очень быстро надоедают. Тогда и глаза сами собой начинают смотреть в сторону, и уши хочется закрыть ладонями.

Нет, хорошего должно быть понемногу. Лучше по чуть-чуть и изредка, а не то захлебнуться можно. Но не все могут следовать этому правилу.

Вот взять, например, Григория Петровича. Он до безумия любил свою жену.

Сам Григорий Петрович — человек простой, изощренным интеллектом не обремененный — в отличие от своей супруги, историка и страстной книгоманки. Кандидата наук, между прочим!

А он — сантехник в ЖЭКе. Афоня! Как же они сошлись? Лед и пламень, волна и камень…

Тем не менее сошлись и прожили вместе много лет, и у них был взрослый сын, который жил уже самостоятельно, отдельно.

Григорий Петрович до безумия обожал свою жену. Он почти каждый день выполнял супружеский долг.

Вы скажете — неправда, не бывает таких сильных чувств после стольких-то лет супружества, они возможны только в юности. Все эти страсти, постельные подвиги… Ибо редко кто способен долго держать одну высокую ноту. Заканчиваются цветы и поцелуи, нежные слова и объятия, и начинаются шлепанцы, бигуди, халаты и тренировочные, зевание друг другу в лицо, шкворчание трески на раскаленной сковородке, сдержанное раздражение…