Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя» - Роман Кожухаров

– Наша нашли! – отрапортовал Бабаев. – Дерутся наша, карош дерутся!.. Патроны нет… А так харош. Немецкий гранат много! Вот Латана к вам направил. «Командира спасай!..» – сказал. Вот мы сюда – Тютя, Чапа и моя…

Аникин хотел ответить что-то приветственно-ободряющее, но не успел. Воздух раскололся от грохота мощных взрывов.

XXIX

Потрясенный попаданиями крупнокалиберных артиллерийских снарядов, прилетевших со стороны станционной площади, пятачок перед перекрестком огласил крик «Огонь!». Вслед за криком, донесшимся слева, в котором Андрей распознал голос артиллериста Воронова, прямо под боком у них, за забором, громыхнуло, и из дома напротив вспучился всполох огня и дыма.

Фугасный снаряд, угодив в стену над самым угловым окном первого этажа, обрушил перекрытие второго этажа. Штукатурка, балки и кирпичи, с шумом упав, подняли целое облако серо-бурой пыли. Расчет младшего лейтенанта Воронова. Это могло быть только их рук дело.

– За мной! – крикнул Андрей.

Фарзи и Чаплыгин первыми последовали за своим командиром, прикрывая Андрея с боков. Аникин намеревался, воспользовавшись так вовремя оказанной поддержкой артиллеристов, преодолеть по улице простреливаемый отрезок вдоль здания и добраться до магазина со стороны улицы. Можно было повторить маршрут только что прибежавших бойцов, но на это опять ушло бы несколько драгоценных минут. Кроме того, Аникин намеревался привлечь внимание бойцов Капустина и Шевердяева, которые должны были находиться на противоположной стороне улицы.

Из-за фасадных домов доносились звуки достаточно плотной винтовочной и автоматной стрельбы. Внутри здания, стоявшего напротив, по соседству с угловым, прогремели взрывы, похожие на взрывы гранат, заработал и умолк пулемет. Но в оконных проемах не появлялись ни штрафники, ни немцы. Каких-либо видимых сигналов от групп Капустина и Шевердяева не поступало, что начинало тревожить взводного.

Отсюда и возник план – своими действиями привлечь внимание не только врагов, но и штрафников. Если они есть на той стороне, то наверняка увидят своего командира. План этот, возникший впопыхах, требовал молниеносного исполнения и самому его автору казался не очень хорошим.

Но Аникин решил не отступать от намеченного и выскочил на улицу. Прямо на его глазах на втором этаже дома напротив, в затененной глубине окна, обложенного мешками с песком, возник темный силуэт. Он приблизился к проему и словно проявился на фотографии, обнаружив «фаустника», державшего на плече изготовленный к стрельбе гранатомет.

Андрей, державший свой пистолет-пулемет, навел ствол и выстрелил. Одновременно с очередью, выпущенной из его ППШ, в сторону «фаустника» и других огневых точек, обложенных мешками, полетели пули из ощерившегося разбитыми витринами первого этажа трехэтажного дома справа от Аникина.

Пули разрывали мешковину, и в проделанные ими дыры через оконную раму сыпался, распыляясь, песок.

Какая-то из пуль, а может быть, сразу несколько, попали в цель. Лицо немца, припавшее к трубе, вмиг превратилось в кровавую кляксу и исчезло в проеме. Но за долю секунды до этого труба на его плече вскинулась кверху, разродившись огненным сгустком, который грязно-желтым дымным спиральным следом прочертил траекторию сверху вниз по диагонали поперек улицы.

XXX

Взрыв гранаты прогремел шагах в десяти от Аникина. Он повернул голову влево и понял, что предназначалась она не для него.

Из узкого прохода с улицы во двор выступала на полкорпуса «полковушка». Вернее, она торчала стволом набок и чересчур вверх, завалившись на правый бок и упершись в края неглубокой воронки погнутым бронированным щитом. Правое колесо, перекореженное в восьмерку, вращалось вокруг своей оси на мостовой метрах в трех к середине мостовой.

Круто развернувшись, Аникин бросился к «полковушке». Ему удалось с ходу, с силой оттолкнуться от брусчатки и, попав подошвой сапога на загнутое боковое крыло пушечного щита, перемахнуть на ту сторону. Андрей, проделывая это, явственно слышал, как вызванивали о бронированную сталь немецкие пули.

В зажатом между стен узком пространстве на земле, прислонившись к забору и цоколю дома, корчились и стонали люди. Из семи человек артиллерийского расчета не задело только двоих ящичных. Они и их командир, младший лейтенант Воронов, теперь суетливо пытались оказать помощь своим товарищам. Кумулятивная граната угодила в аккурат под правое колесо.

Поток раскаленного металла и осколков вырвал и раздробил куски тротуарной плитки, и весь этот смертоносный фонтан по касательной брызнул в узкое, зажатое между двух кирпичных стен пространство. Мелкие осколочные ранения и контузии получили практически все. Сильнее всех пострадали замковый Котельный и наводчик Дзюба.

XXXI

Первому многочисленными осколками раздробило обе руки и до неузнаваемости обезобразило лицо. Он лежал горизонтально вдоль стены, тяжело дыша и издавая громкий стон на каждом выдохе, в полубредовом состоянии болевого шока пытаясь шевелить губами, изорванными на лоскуты.

Второй, Дзюба, долговязый артиллерист, прислонившись плечом к стене, морщился и кусал губы, пока младший лейтенант Воронов пытался с помощью куска чистой материи и марлевого лоскута перевязать ему рану – глубокое, страшно зияющее сплетениями сосудов и мышц, мясными стенками разъятие чуть выше живота.

– Осколком! Как ножом вскрыло! – выкрикнул Воронов, обернувшись к Аникину.

– А с тобой что?! – тревожно спросил Аникин, подступаясь и вглядываясь в лицо командира артиллерийского расчета. Оно все было залито кровью, капавшей вместе с потом с кончика носа и наклоненного подбородка.

– Ничего… серьезного… – отмахнулся Воронов. – По лбу царапнуло. Только глядеть мешает. В глазах щиплет… Черт ее возьми… Котельный!.. Черт, что там с Котельным?! Носенко, черт тебя дери, чего застыл как истукан?! Что с Котельным?!

Над замковым склонился один из ящичных – совсем желторотый парнишка. Он явно не знал, что делать и чем помочь, и вдобавок, наверное, получил контузию при взрыве. На его безусом худющем лице застыло выражение остолбенения и ужаса.

– Есть бинты?! – прокричал ему в лицо Аникин.

Тот все не мог стряхнуть с себя остолбенелости.

– Жи-иво! Не стой столбом!

Крик Аникина не возымел на бойца никакого эффекта. Тогда Андрей окликнул пробравшегося с улицы следом Милютина и оттолкнул парнишку в сторону.

– Давай, Милютин… вот так! Бери… Под бока, руки не задень!.. Берем на раз-два и оттаскиваем… – командовал Аникин, стараясь как можно аккуратнее передвинуть руки раненого к центру груди.

XXXII

Все равно при первом же прикосновении Котельный застонал. Разодранные в клочья лоскуты губ зашевелились часто-часто, обнажая зубы и десны, залитые кровью и пузырящейся розовой пеной.

– Да, плох замковый… – словно про себя, но вслух проговорил Милютин, когда они, с трудом пронеся Котельного шагов шесть, положили его на землю.

Дзюбу оттащили к Котельному. К этому моменту заполнившие пространство между стенами дым и пылевая взвесь, поднятая взрывом гранаты, только-только начали рассеиваться. Бойцы расчета, как обезумевшие, водили широко раскрытыми глазами по сторонам, точно приходили в себя после временной, но совершенно полной потери сознания.

– Орудие!.. – неестественно взволнованно кричал младший лейтенант, схватив Аникина за грудки. – Они колесо выбили!..

Аникин плавным, но неумолимым движением силы разжал пальцы Воронова и снял с ворота телогрейки.

– Спокойно, лейтенант… – убеждающе ровным голосом проговорил он. – С пушкой справимся…

Спокойный тон Аникина как будто подействовал на командира расчета. Истерическая волна возбужденных эмоций схлынула, уступив место рассудочной оценке ситуации.

– Опору какую-нибудь… – прокричал Воронов. – С правой стороны поддеть. Балку или… черт его знает… Рычаг нужен, помощнее.

Аникин молча кивнул артиллеристу и тут же развернулся к своим бойцам, намереваясь растолковать им задачу. Но Фарзи прервал его порыв.

– Все ясна, камандира!.. – все с той же улыбкой, словно радуясь чему-то, крикнул он. – Нужен бальшой палка по пушка! Найдем палка!

XXXIII

Не дожидаясь приказа, Бабаев и Чаплыгин бросились вдоль каменной стены забора и через миг исчезли за поворотом.

Андрей, поручив Тютину и Милютину помочь с оказанием помощи раненым артиллеристам, подобрался к орудию. Завалившаяся на бок, «полковушка» тем не менее представляла неплохую преграду на пути вражеских пуль благодаря заслону в виде бронированного щита.

С ходу подняв откинутую верхнюю часть щита и отодвинув расположенное ниже слюдяное окошко, Андрей вплотную к отверстию придвинул дульный тормоз своего ППШ. Он открыл огонь по окну на третьем этаже углового дома напротив. Там то и дело вспыхивало пламя винтовочного выстрела, а в глубине маячила голова в каске.