Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя» - Роман Кожухаров

– На прямую наводку! – скомандовал младший лейтенант, и наводчик спешно откинул верхнюю часть бронированного щита, поднятую для защиты от возможного обстрела с крыш домов.

– Взводный, отзывай своих людей… – так же сбивчиво прокричал Воронов Аникину.

XXI

Андрей тут же сообразил, что задумал младший лейтенант. Сейчас в створе прохода появится корпус танка, и у артиллеристов появится шанс произвести по вражеской машине выстрел прямой наводкой практически в упор. Однако преградой для этого становились Латаный с бойцами и женщина с мальчонкой. Они оказывались на линии огня.

Нельзя было медлить ни секунды. Вот в створе показалась массивная квадратная передняя часть, и узкое пространство заполнил оглушительный железный стук работающего танкового пулемета. Бронированная громада корпуса продолжала проплывать вдоль створа, черными угловыми ступенями поднимаясь все выше.

Аникин в несколько широченных прыжков добежал до женщины и мальчонки, подхватив их за туловища и оторвав от земли, потащил обратно к «полковушке». Попутно он успел отдать команду Латаному. Командир отделения и другие бойцы авангарда группы не замедлили исполнить приказ, один за другим перемахнув через забор.

Втолкнув женщину, а потом мальчугана в узкую щель между щитом орудия и стеной дома, Андрей боком протиснулся сам. В этот момент бронебойный снаряд уже был послан в «казенник», и командир расчета лично, отодвинув наводчика в сторону, выцеливал короткий ствол своего орудия по ходовой части «тигра», неспешно лязгавшего катками и гусеницами по брусчатке мостовой.

Вот за левым краем дома исчез массивный квадратный затылок «тигриной» башни, вот поплыла влево черная громада кормы с наваренными на бока запасными гусеничными траками.

– Уйдет, товарищ командир! – отчаянным тоном завопил долговязый.

– Тише! Не надо дяде под руку говорить!.. – неожиданно холодным, выверено расчетливым голосом проговорил Воронов, не отрывая взгляда от окошка в бронированном щите, с которого он только что отодвинул заслонку. Он наводил на глаз, без панорамы и прицела.

XXII

«Полковушка» звучно ухнула, отчего у Аникина уши вмиг будто заложило ватой. Он и остальные, не обращая внимания ни на что другое, во все глаза смотрели, как сноп дыма и огня вспучивался в узком створе, полностью закрывая обзор улицы и то, что там происходило.

В грохоте выстрела и взрыва было не разобрать, что творится с танком, движется ли он дальше, работают ли его двигатели. Черные дымные струи развеялись, обнажив угол стены дома и каменную кладку забора. В проеме виднелась тротуарная плитка и брусчатка мостовой. «Тигра» в створе не было видно. Со стороны улицы доносился рев танковых двигателей.

– Черт!.. – выругался Воронов, в сердцах хлопнув рукой по люльке. – Не достал! – с досадой буркнул он, поворачиваясь к расчету и штрафникам.

– Как не достали, – радостно прокричал наводчик, тыча пальцем поверх верхней створки щита. – А шо ж там, на мостовой, тогда размоталось, как скатерть-самобранка?

Аникин вгляделся туда, куда показывал артиллерист, и действительно увидел лежащий на брусчатке гусеничный трак.

– Попал! Попал! – закричали все разом.

В это время впереди, совсем неподалеку, за каменной стеной забора раздалась автоматная стрельба, потом один, второй винтовочный выстрел. Латаный и его люди вступили в бой.

Андрей обернулся и тут же натолкнулся глазами на Тютина. На лице бойца мелькнуло выражение нерешительности. Фарзи уже перехватывал в нетерпении свой ППШ, оглядывая высоченный забор, точно примериваясь, как его преодолеть побыстрее.

– Нам на ту сторону надо… Вы как?! – крикнул он Воронову.

– Мы – туда!.. – Младший лейтенант махнул рукой в сторону улицы и тут же, обернувшись к своему расчету, что-то закричал.

Его голос тонул в усиливавшемся шуме близкой автоматной и винтовочной стрельбы. Один за другим, с промежутком в две-три секунды, ухнули взрывы, больше похожие на громкие хлопки. Пошли в ход гранаты. Значит, Латаный и ушедшие с ним бойцы столкнулись с врагом лицом к лицу.

Мешкать было нельзя.

– За мной! – коротко скомандовал Аникин.

Пружинистым шагом он оттолкнулся от земли и с ходу ухватился руками за высокий край. Верх оказался широким, значительно шире ладоней, и зацепиться было не за что.

XXIII

Кое-как, удерживаясь пальцами и выискивая носками сапог щели в кирпичной кладке, Андрей подтянулся, тут же перехлестнул правой рукой верх забора и, высунув голову, огляделся.

С другой стороны вплотную к забору примыкали скошенные черепичные крыши, судя по всему, являвшиеся крышами сараев или других хозяйственных построек.

От этих построек на приличном расстоянии отстояла стена двух– или трехэтажного здания. Оконные проемы у стены отсутствовали, поэтому определить наверняка, сколько у дома этажей, было трудно. Для полуторки было бы тесновато, а вот легковой автомобиль здесь вполне мог проехать.

Влево этот проезд шел вслед за стеной метров на двадцать, пока не заворачивал в широкий двор. Оттуда выскочил человек в длиннополой куртке черного цвета и такой же черной кепке с клином над козырьком. Он увидел Аникина, тут же вскинул зажатую в правой руке винтовку и выстрелил.

Пуля со свистом жванкнула в нескольких сантиметрах от головы Андрея. Он невольно спрятал голову за кирпичную бровку забора, оставляя место для упора под правую руку, а левой тщетно пытаясь стащить автомат, который зацепился ремнем за планшет, перекинутый через грудь поверх телогрейки.

Фарзи уже успел взобраться на верх забора. Оседлав его, боец вскинул автомат и дал короткую очередь в сторону появившегося из-за угла немца. Пули впились в стену над головой фрица, отколов куски штукатурки. Не дожидаясь ответного выстрела, узбек кубарем скатился вниз по черепице.

В это время слева, со стороны проезда, раздался сухой треск немецкого пистолета-пулемета. Стрелявшего Аникин не видел, но услышал крик. Нет, этот голос не принадлежал Ферзю, он донесся откуда-то справа. Скорее всего, он принадлежал тому немцу, который выстрелил в Андрея из карабина.

Аникин снова выглянул из-за забора. Взбиравшийся справа от него Тютин уже перемахнул через верхний край и теперь скатывался по крыше сарая по примеру Фарзи, срывая черепицы и глухо ругая все на чем свет стоит.

Стрелявший в Андрея застыл у стены, уткнувшись головой в бетонную отмостку. Он, будто скорчившись и опустившись на колени, совершил земной поклон и никак не хотел распрямиться. Его карабин лежал перед ним. Из-под черепичного навеса уже показалась голова, а потом фигура Фарзи, направлявшегося к убитому. По пути он обернулся и приветственно махнул рукой кому-то в сторону перекрестка.

XXIV

Перекинув левую руку с ППШ на другую сторону забора, Андрей по инерции зацепился за край забора левым сапогом и, перемахнув через него всем телом, точно с горки по льду, поехал на пятой точке по скату черепичного настила вниз. До земли оказалось чуть больше полутора метров, и Аникин едва успел сгруппироваться, чтобы приземлиться на ноги, но все равно сделал это неуклюже, повалившись на утоптанную вперемешку с песком землю.

– Товарищ командир! – Оклик сзади заставил его оглянуться.

Навстречу ему топотал в своем полушубке Милютин мимо сплошного ряда аккуратных дощатых дверей с навешанными на них замками, похожими на амбарные, но только более аккуратными, изготовленными из нержавеющей стали. Его винтовка была перекинута через плечо, а в руках он сжимал рукояти немецкого пистолета-пулемета.

– Что это ты?! – подымаясь на ноги, спросил Аникин, показывая на ноги бойца.

На ногах у бойца болтались сапоги на размер, а то и на два больше. Квадратные каблуки глухо стучали по твердой земле.

– Кованые, товарищ командир! – радостно отчитался на ходу солдат. – А мои уже давно каши просили. Они, ить, тоже позаимствованы… В свое время… А этим сносу не будет… Ничего, что великоваты… Я портянки погуще намотаю…

Последние слова он произнес, почему-то стушевавшись. Но Аникину некогда было выяснять нюансы, при которых Милютин оказался владельцем своей обновы.

– Погуще?.. Ну, ну… – усмехнулся взводный. – А «шмайсером» в том же магазине отоварился?..

– Так ведь это… Магазин и есть… – вскричал боец, изобразив крайнюю степень волнения и делая ударение в слове «магазин» на втором слоге. – Там, ить, галантерея или сапожная… Черт разберет… с обратной стороны. Мы как заскочим с Штопаным, ну, то есть с Латаным, а там что хочь. И подметки, и стельки всякие… Инструмент какой тебе вздумается… И кожи…

Боец присвистнул, сняв при этом левую руку с магазина пистолета-пулемета и широко заводя ее за спину.

– Свернуты целыми…

XXV

Милютин секунду подбирал слово, способное выразить его потрясение от увиденного.