Невинность, знания и ощущение чуда: почему мы перестали удивляться миру, как это было в детстве? - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Тебе не следует думать, что это может составлять всю твою жизнь. В противном случае ты будешь жить всего лишь на крыльце дворца, думая, что это и есть дворец, и страдать от всевозможных проблем. Иногда будет слишком холодно, иногда слишком жарко, иногда дождливо – это только открытое крыльцо! А дворец там, он доступен, ты мог бы войти в него. Я ничего не имею против крыльца – помни, я не говорю, что его нужно снести. Крыльцо необходимо, но крыльцо есть крыльцо. Поднимись по ступеням, используй его, почему не изучить целый дворец твоего существа?

Исследуй поэзию, исследуй музыку, исследуй танец, исследуй медитацию и окончательно и предельно исчезни в четвертом слое.

Глава 4

Ответы опасны

Чем больше вы понимаете, тем меньше осознаéте, что знаете. Когда растет понимание, знание начинает исчезать – в той же пропорции. Чем более понимающим становится человек, тем меньше в нем знаний. А предельное в познании – это абсолютное неведение, невинность, детская чистота.

Я всего лишь начинающий в поиске реальности. Не мог бы ты дать мне определение четырех понятий: истина, Бог, духовное, факт?

Если в этом поиске ты всего лишь начинающий, пожалуйста, возвращайся, не двигайся дальше. Не превращайся в эксперта духовного поиска, потому что эксперты – неудачники. Не становись более знающим, становись более невинным. Отбрось все, что знаешь, забудь об этом. Продолжай удивляться, но не трансформируй свое удивление в вопросы, потому что удивление превращается в вопрос, вопрос рано или поздно приносит знание, а знание – это фальшивая монета.

Из состояния чуда есть два пути. Первый – вопрошание, ложный путь, он ведет вас ко все большему знанию. Второй – не вопрошание, но наслаждение. Наслаждайтесь удивлением, чудом жизни, чудом солнца и солнечного света, деревьями, купающимися в золотых лучах. Проживайте это. Не ставьте знак вопроса, пусть все будет так, как есть.

Оставайтесь в неведении, если хотите когда-нибудь стать просветленными. Оставайтесь невинными, как дети, если хотите однажды почувствовать единство с существованием и реальностью. Оставайтесь в состоянии удивления, если хотите, чтобы перед вами открылись тайны. Тайны никогда не открываются тем, кто продолжает спрашивать. Те, кто задают вопросы, рано или поздно оказываются в библиотеке и приходят к изучению писаний, потому что писания полны ответов.

А ответы опасны, они убивают ваше ощущение чуда. Они опасны, потому что дают вам иллюзию того, что вы знаете, хотя это не так. Они создадут у вас ложное представление, что теперь вопросы разрешились: «Я знаю, что говорит Библия, я знаю, что говорит Коран, я знаю, что говорит Гита. Я прибыл». Вы превратитесь в попугая, вы будете повторять слова, но не будете ничего знать. Этот путь не ведет к познанию – знания не являются путем к познанию.

Так что же ведет к познанию? Удивление. Позвольте своему сердцу танцевать в удивлении. Пусть вас наполнит удивление: пульсируйте с ним, вдыхайте его, выдыхайте его. Зачем так торопиться узнать ответ? Разве вы не можете позволить тайне оставаться тайной? Я знаю, что существует огромный соблазн раскрыть ее, низвести ее до знания. Откуда он возникает? Потому что только обладание знаниями даст вам ощущение контроля.

Тайна будет контролировать вас, знание же превратит вас в контролера. Тайна будет владеть вами. Вы не можете владеть таинственным, оно так безбрежно, а ваши руки так малы. Оно бесконечно, вы не можете им обладать, вам придется позволить этому обладать вами – отсюда страх. Знанием вы можете располагать, оно так тривиально, знание можно контролировать.

Соблазн ума – низвести любое чудо, любую тайну до вопроса – в своей основе порождается страхом. Мы боимся – боимся необъятности жизни, этого невероятного существования. В качестве защиты мы окружаем себя мелкими знаниями, как броней, как ограждением.

Только трусы низводят потрясающую способность к удивлению до вопросов. По-настоящему смелый, храбрый человек оставляет все как есть. Вместо того чтобы спрашивать, он прыгает в тайну. Вместо того чтобы пытаться контролировать, он позволяет тайне овладеть им.

А радость, ощущение благословения от того, что ты захвачен, бесценно. Вы не можете представить, что это, вы никогда об этом не мечтали – потому что быть захваченным тайной, означает быть захваченным Богом.

Ты говоришь: «Так как я всего лишь начинающий…» Тебе повезло, что ты только начинающий. Многие стали экспертами, и им придется вернуться домой. Это будет долгое изнурительное путешествие. Они собрали столько знаний, что отбросить их станет сложной задачей. Если ты действительно новичок, радуйся. Ты недалеко ушел, ты лишь начинаешь. Возвращайся.

Не нужно давать определение этим прекрасным словам, потому что они – не просто слова. Ты хочешь, чтобы я дал определение истине. Ты знаешь, кто-нибудь когда-нибудь дал определение истине? Поддается ли она вообще определению? Что значит определение? Определение означает тавтологию – ты говоришь те же слова иначе. Что такое, по сути, ваши определения? Синонимы.

Просто посмотрите на них, и вы обнаружите, что занимаетесь перефразированием. Но как перефразирование может дать чему-то толкование? То, второе, что, по-вашему, служит определением, в свою очередь нуждается в еще одном определении. Определения являются либо тавтологией, либо глупостью.

Например, спросите, что такое ум, и знатоки, знающие люди скажут: «Это не материя». Тогда спросите их: «Что такое материя?» Они ответят: «Это не ум». Что это за толкование? Ум – не материя – это становится определением. Материя – не ум – это становится определением. Оба остаются неопределимыми, вы ничего не определили, вы просто переложили проблему с места на место.

Вы можете дурачить только дураков.

А истина означает все целое, тотальное. Все, что есть, – как это можно определить? Оно беспредельно, бесконечно. Дать определение означает очертить вокруг этого границы, определить местоположение, говоря: «Вот оно». Но не существует способа дать определение истине, потому что нет способа очертить вокруг нее линию. Она безмерна, она вечна, она не имеет ни начала, ни конца.

Люди, которые пытались дать толкование истине, говорят: «Истина – это то, что есть». Но это тавтология. Вопрос остается прежним, тайна остается неразгаданной. «Истина – это то, что есть», – что вы добавили? Вы что-то упростили? Вы можете называть ее «тем, что есть», или вы можете называть ее истиной, или вы можете называть ее Богом, но вы просто используете имена, слова, ярлыки для того, что по своей сути является неопределимым.

Истину нельзя определить, хотя ее, безусловно, можно постичь на своем опыте. Но опыт – это не толкование. Толкование создается умом, опыт приходит через участие. Если кто-то спрашивает: «Что такое танец?», как вы можете объяснить? Однако вы можете танцевать и знать внутреннее ощущение танца.

Бог – это предельный танец. Вам придется научиться экстатическому танцу, чтобы получить переживание Бога. Бог – это такой танец, в котором танцор исчезает. Возникает переживание, оно проливается на вас, и тогда вы знаете. Но это познание не является знанием, это познание есть мудрость.

Истину нельзя определить. Лао-цзы говорит, что, если вы дадите ей определение, вы сразу же сделаете ее неправдой.

Лао-цзы прожил долгую жизнь. По всей видимости, она была действительно долгой, потому что, как гласит история, Лао-цзы восемьдесят два года провел в утробе матери, и, когда он родился, ему уже было восемьдесят два. Значит, если он прожил еще хотя бы столько же, получается, его жизнь была очень длинной. Но он не написал ни единого слова.

Ученики снова и снова просили, уговаривали его:

– Напиши что-нибудь. Ты становишься все старее, и старее, и старее, однажды тебе придется покинуть тело. Оставь свой последний завет.

Но он смеялся и ничего не говорил, или молчал, будто бы ничего не слышал.

Совсем состарившись, он решил отправиться в сторону Гималаев. Он сказал своим ученикам:

– Теперь я иду в Гималаи и уже не вернусь. Всю свою жизнь я был скитальцем, и Гималаи – это лучшее место, чтобы умереть. Я жил красиво, я прожил самую экстатическую жизнь из всех возможных. Мне также хотелось бы максимально экстатично, максимально эстетично умереть. Мне бы хотелось умереть в тиши Гималаев, этих прекрасных гор.

На китайской границе его остановил стражник. Он сказал:

– Я не позволю вам покинуть страну, если вы ничего не напишете.

Должно быть, этот стражник был очень чутким человеком. Весь мир находится в долгу перед ним за одно из величайших произведений когда-либо написанных – «Дао Де Цзин». Ни одна книга не сравнится с ней.

Стражник не позволял ему уйти. Лао-цзы стремился покинуть страну как можно скорее (смерть становилась все ближе, а он хотел умереть в тиши Гималаев). Осознав неизбежность, вынужденный писать, он три дня просидел в комнате стражника и закончил эту книгу, «Дао Де Цзин».