Водомерка - Линда Сауле

нашем саду? – вопль сына вырвал ее из сна. Сьюзан открыла глаза. Киллиан стоял в дверном проеме комнаты, полыхая от гнева. Короткие штаны являли миру его нежеланное приобретение – электронный браслет для домашнего ареста.

Она потерла глаза и села.

– О чем ты говоришь, не понимаю, – она проследила взглядом за сыном, который двумя прыжками пересек комнату и указал в окно. Сьюзан подошла, пошатываясь со сна. На зеленом газоне, ловко управляясь с газонокосилкой, орудовал Даг. Майка без рукавов обнажила длинные руки, без намека на мышцы. Сьюзан улыбнулась.

– Это Даг, мой коллега.

– Кто его впустил?

– А я откуда знаю, ты же видишь, я только проснулась. Наверное, мама.

Киллиан открыл окно и заорал, стараясь заглушить жужжание мотора.

– Эй ты! Вырубай!

Даг обернулся и помахал парочке, давая понять, что не слышит. Вместо того чтобы заглушить двигатель, он задвигался еще энергичнее, призывая на помощь весь свой энтузиазм.

– Слышишь? Выключай машинку, я сказал. Безруких в доме нет.

Сьюзан заулыбалась Дагу, а потом зашипела:

– Оставь его в покое, что на тебя нашло?

– Это наш газон, нечего тут хозяйничать.

– Он наш, только когда кто-то приходит с ним помочь?

– Это моя обязанность. Все равно собирался. Только не сегодня. – Он закрыл окно и с тоской взглянул на свою ногу. – Чешется жутко.

– Думаю, ты должен радоваться, что так легко отделался. Сержант Дэли нам очень помог. Позвони ему потом и поблагодари, слышишь?

– Слышу! – буркнул он. – А это что?

На прикроватном столике лежал снимок Питера Бергманна, сделанный Астор.

– Это тот утопленник?

– Это Питер Бергманн, мужчина, которому нужна помощь.

– Уже не нужна, – фыркнул Киллиан.

– Я помогаю сержанту узнать, кем был этот человек, чтобы его могли похоронить достойно, как и положено.

– А что, если он этого не хотел? – Парень бесцеремонно взял снимок и принялся вертеть его во все стороны.

– Как это не хотел?

– А так. Я читал об этом чуваке. Он придумал себе имя, выдумал про свой адрес, и у него не было с собой ни одной вещи. Он не хотел, чтобы его опознали, и дураку ясно.

– Пусть так, но мы обязаны узнать, кто он. Нельзя же хоронить без имени, это просто не по-человечески.

– Кому нужно это имя!

– Оно нужно тем, кто любит тебя и заботится, о ком беспокоишься ты сам.

– А если таких нет?

– Такие люди есть всегда. – И, чуть помолчав, Сьюзан добавила: – Это не всегда родители, если ты об этом. Но они точно есть, я знаю. Возможно, это те, кто еще повстречается на твоем пути. И даже как в этом деле – они могут найтись даже после смерти.

– Все такие хорошие, прямо тошно.

– Перестань. Что на тебя нашло сегодня?

– А ты как думаешь, – раздраженно отозвался он. – По-твоему, приятно спать с этой хреновиной на ноге, а теперь еще и не выйти никуда из этого дома.

– Этого дома? – тихо переспросила Сьюзан.

– Слушай, ты меня взяла из приюта, – снизил обороты Киллиан, – дала крышу над головой и все такое, но реально, я не нуждаюсь в опекуне. Я не малолетка, который может себе напридумывать, что его новые родители – это его настоящие родители. Ты не настолько старше меня. В любых других обстоятельствах я мог бы к тебе подкатить.

– Остановись. Сейчас же.

– Зря психуешь. Тебе бы гордиться. В приюте все считали тебя реальной оторвой. Не каждый мог бы взять малолетнего кретина и поселить в своем доме. Слушай, я благодарен тебе, и все такое. Ты типа заботишься обо мне, кормишь и даже любишь, я вроде как вижу это. Но у меня своя жизнь. Через год я уеду в колледж и… Короче, я правда считаю, что нам не стоит слишком уж привязываться друг к другу.

– Я не думала, что ты так это видишь…

– Я так решил. Твоя любовь, она слишком, блин, размягчает. Когда ты меня обнимаешь или заходишь по ночам, думая, что я сплю, – я не хочу, чтобы ты меня касалась. Ты лишаешь меня сил, снимаешь с меня слой за слоем, – он выдохнул и шагнул к двери. – Короче, Сьюз, я не хочу уехать отсюда голым.

– Ты ошибаешься, дорогой. Любовь не обессиливает, напротив, она дает тебе силы. Никто не желает тебе зла. Люди в большей мере добры, чем злы. Ты должен доверять окружающим.

– А ты, – он помахал фотографией, – наоборот, должна бы поменьше им доверять. Я серьезно. Этот человек не просто так все организовал. Ему до чертиков не хотелось, чтобы кто-то узнал его настоящее имя. Лучше бы тебе послушаться его.

* * *

Даг хорошо постарался. Высота газона была выбрана идеально: так, чтобы трава могла долго хранить влагу. А срезанные пучки он аккуратно собрал в мешок.

– Привет, Даг, не стоило. Но все равно спасибо.

– Да мне все равно делать нечего. Решил вот зайти к тебе, свой я еще вчера подстриг.

– Выпьешь пива?

– С утра? Конечно, – он осклабился. – А я смотрю, в утренние часы ты посимпатичнее, чем после полуночи.

– Ты же знаешь, я плохо переношу комплименты.

– Знаю. Поэтому я тебе их и не говорю, – он фамильярно забросил руку ей на плечо. В нос Сьюзан ударил резкий запах пота. Она посторонилась.

– Продолжай в том же духе, и мы не сможем работать вместе.

– Эй, ты же не против, что я зашел, я вижу, – сказал он, но оставил ее плечо в покое. – Решил, что мужская рука в доме не помешает.

– В доме есть мужская рука, точнее две. И обе принадлежат моему сыну. Погоди здесь, я вынесу пиво.

– А вот твоя мать была рада меня видеть, – крикнул Даг ей вслед, усаживаясь на траву. – Красивая женщина, просто загляденье. Как королева.

Сьюзан вернулась с ледяной банкой «Гиннесса» и протянула Дагу. Он тут же припал к ней губами и задвигал кадыком, проглотив половину зараз. Потом отер рот и, прищурившись, посмотрел на Сьюзан.

– Ладно, признаюсь, я ведь не просто так пришел.

– Что, о чем ты?

– Я подумал, что тебе нужен рядом тот, кто не боится защитить в случае чего.

– Не понимаю, в чем дело?

– Да в общем-то ничего такого. Просто какой-то мудак звонил на станцию, сказал, чтобы ты не совалась в то дело. Ну, Питера Бергманна. Сказал, что если не перестанешь, то пожалеешь – или типа того. Но ты не бери в голову, не он первый, да? Только ты это, имей в виду: если что – я рядом. Давай, – он поднял банку.

– Погоди, мне угрожали?

– Ну угрожали, не угрожали, почем мне знать. Я разговора не слышал, мне Девин сказал, что на проходной.

– Но почему?

– Понятия не имею. Да ты не бойся, просто притормози немного. Я вообще не врубаюсь, с чего ты в это ввязалась, полиция и без тебя разберется.

– Сама не знаю. Сын тоже задает мне эти вопросы. Полиция должна разобраться, но прошло уже столько дней, а они почти не сдвинулись с места. Все это время Питер Бергманн