Водомерка - Линда Сауле

выстроить подобие себя, женщину, у которой все под контролем, – с собственной дочерью терпели крах А самое главное – на горизонте ни одного мужчины.

«Это от того, что ты не умеешь кокетничать», – говорит ей мать. «Я умею, – возражала Сьюзан, – но не хочу, это разные вещи». – «А как, по-твоему, мужчина поймет, что он тебе интересен?» – «Если он будет мне интересен, я сама подойду к нему».

Холод ее постели был красноречивее слов – в ее жизни вдоволь того, что способно сделать женщину счастливой: интересная работа, сын, которому нужно родительское плечо, пара добрых знакомых, с которыми можно провести выходные, а теперь вот есть надежда, что ее когда-то любимое хобби – вязание крючком – снова займет часть ее жизни.

Какой длинный, изнуряющий день, но спать почему-то не хочется. Она включила прикроватный торшер. Нужно успокоить мысли. Взгляд упал на книжную полку. Четыре ряда книг, собранных за жизнь. Только любимые – те, к которым хочется возвращаться, перечитывать, вспоминать забытые цитаты. «Унесенные ветром» соседствуют с Конан Дойлом, «Мидлмарч» с Прустом, Диккенс и сестры Бронте, Бернард Шоу и Оскар Уайлд. Отдельная полка отведена под поэзию: Дермот Хили, О’Салливан, Айрис Мердок и жемчужина ее коллекции – Уильям Батлер Йейтс, пилигрим ирландского литературного возрождения. Человек, поднявший Ирландию из тьмы, когда она почти поглотила страну[7].

Первое издание сборника самых ярких новелл и стихотворений. Сьюзан аккуратно вытащила потрепанный экземпляр и стала перелистывать его впитавшие годы страницы. Вдохнула, ощущая, как пыль веков уносит ее к волшебным истокам, как падают ветхие скрепы, разделяющие оккультный мир с миром реальным. И на стыке – рожденный выше облаков – волшебный мир поэзии приглашает ее.

Она открыла на закладке.

«Водомерка», одно из ее любимых стихотворений. Даже внешне оно было безупречным. Веер слов, разложенных на бархатистой бумаге. Каждое слово несет очищающую негу – родниковая вода, капающая со страниц.

Великим народам не сгинуть,Лишь битву одну проиграв,Утихнут собаки, и кониОстанутся у переправ…

Горемычный герой, согбенный тревожными раздумьями о своем будущем, проходит путь, как любой из рожденных на этот свет. Как каждый из героев Йейтса, вынужденный в одиночку безропотно сражаться против судьбоносного рока, противостоять собственным и внешним демонам. Не потому ли она так любила его стихотворения? Не позволял ли великий поэт осознать, что она не одна на долгом пути мытарств и скитаний? И что на этом пути всегда можно оглянуться и обнаружить геройство, в себе ли, в других.

…В душе пусть ребенок,Но женщины стать, когдаНикто не видит,Как робко шагает она.И водомеркой по течениюЕе разум скользит в тишине.

Это и есть ключ к душевному благополучию. Плыть по жизни, касаясь поверхности, подобно водомерке, которой не дано существовать ни под водой, ни на суше. Быть выше всего, быть на поверхности – значит видеть больше. Быть на поверхности – значит выжить.

Она отложила сборник и взяла соседнюю книгу. Повесть «Джон Шерман», опубликованная в 1891 году, была единственным крупным прозаическим произведением поэта, увидевшим свет. Сьюзан помнила, что когда-то уже читала эту книгу. Что ж, можно вернуться к знакомым строкам и освежить воспоминания. Она устроилась поудобнее в постели, набросив одеяло на ноги и пододвинув свет так, чтобы набранный мелкий шрифт лучше читался. Она не стала искать место, где остановилась в прошлый раз, а начала с самого начала.

С первых же строчек она воссоздала в памяти содержание повести. Сьюзан хорошо помнила героя, Джона Шермана, до поры счастливого жителя ирландской деревушки. Влюбленного в учительницу мечтателя, проводящего вечера за чтением Шекспира, простецкой охотой и бездумными прогулками под луной. В какой-то момент в его сердце поселяется червь сомнения. Не достоин ли он чего-то большего, нежели все, что окружает его? Окрыленный собственными фантазиями, он теряет способность испытывать простые человеческие радости и устремляется вслед за зовом нетерпеливого сердца прочь, к землям, лежащим далеко за пределами его малой родины. Лондон, Лондон, готовься предстать во всем своем ослепительном величии!

Высоколобые джентльмены и чопорные дамы высшего света, одна из которых по-особому относится к Джону. Она разделяет с ним вечера, старается сделать его полноценным городским жителем, достойным стать ее спутником. Но заигрывается, и Джон сгорает в огне ее личных амбиций.

Опаленный, он падает на родные земли. Возвращается туда, где жил когда-то, откуда бежал, опьяненный жаждой красивой жизни. А там – там все по-прежнему, и деревенская девушка Мэри Картон все еще любит его, как любила всегда. «Здесь мое место», – понимает Джон и вторит голосу своего друга: «Почему я не остался среди людей, которые богаты тем, что могут сделать глоток чистого воздуха, когда захотят?»

Джон осознает, что летал слишком высоко. Из сонма грез он вернулся в рутинный мир, такой непритязательный и смертельно удобный. Он сдается под натиском своей судьбы. Все предначертано. Лучше покориться. И смерть послушно является к нему, стирая имя, которое он так и не сумел ни прославить, ни увековечить. Он погружается в темные озерные воды, чтобы исчезнуть навсегда. Джон Шерман возвращается домой, чтобы умереть.

Повесть – весьма необычное решение для поэта, привыкшего к стихотворной форме. Словно он стремился создать драгоценное обрамление внутренним переживаниям. Считается, что «Джон Шерман» – отчасти автобиографическое произведение. Великий поэт не был лишен земных порывов. Не переложил ли он личные ощущения на персонажа, которого создал?

И тут в груди Сьюзан что-то оборвалось. Она пробормотала, все еще не до конца улавливая связь, но уже предчувствуя, что окажется права.

– Джон Шерман. Питер Бергманн.

Во рту пересохло. Две фамилии, почти идентичные на звуковом уровне. Два брата-близнеца, разделенных столетиями, поменявших несколько букв своих имен, чтобы запутать окружающих, втайне посмеиваясь над несмышлеными наблюдателями. Как она сразу не поняла! Неудивительно, ведь последний раз она открывала эту книгу лет эдак пять назад!

Возможно ли, что Питер Бергманн был поклонником Йейтса? Не потому ли он выбрал Слайго в качестве финального путешествия? Джон Шерман приехал домой, чтобы упокоиться в любимом когда-то озере. А Питер Бергманн окончил свои дни на берегу океана. Слишком странное созвучие, чтобы списать его на случайность.

Едва ли она теперь сможет уснуть. Когда в ее распоряжении столько фактов, которые упали прямо в руки, да еще всего за сутки! Вот только сержант Дэли не стал долго разговаривать с ней, а поехал с дежурства по другим делам. Она не могла винить его за то, что не выслушал. Им обоим было не до того. Ирвин и так сделал для нее слишком много, и теперь Сьюзан чувствовала себя обязанной. Она отблагодарит его своей помощью. Он сказал, что они могут поужинать завтра в ресторанчике недалеко от Хайд-Бридж. Тогда она ему все и расскажет.

XI

– Какого хрена этот чувак делает в