Отвергнутый жених - Сабрина Джеффрис

Он ждал, что она убежит, но она не двинулась с места. Его пальцы сжались крепче, когда он подумал о своем страстном желании вот так же языком проложить дорожку под ее платьем по всему ее роскошному телу, которое она, сама того не желая, продемонстрировала ему прошлой ночью.

Наконец Розалинда кашлянула, и он почувствовал, что она не позволит дальнейших вольностей. Прежде чем она успела что-то сказать, он поднес ее руку к ее собственному рту и сказал:

– Вот, попробуйте сами. Я знаю, вы так же голодны, как я.

Она опустила ресницы, дав понять, что поняла, о каком голоде он говорил. И все же она повиновалась ему, взяв сливу в рот и откусив кусочек. Фатальная капелька сока скатилась по ее подбородку, и он наклонил голову, чтобы ее слизнуть, после чего поцеловал ее.

Поцелуй был легким, нежным, чувственным. Грифф просто хотел испугать ее.

Но этого не случилось. Розалинда опять не дала ему пощечину, не убежала, даже не запротестовала. Только смотрела на него, широко раскрыв глаза от изумления и выронив сливу.

– У вас настоящий талант к поцелуям, не так ли?

Проклятие! Очевидно, потребуется чуть больше, чем он ожидал. Он уронил свои перчатки, обнял ее за талию и привлек к себе.

– А чего вы от меня ожидали? Вы ведь сами сказали, что я не джентльмен.

На этот раз он не сдерживался, поддавшись огню желания, разожженному вчерашней ночной встречей. Потерявшись в аромате слив и солнечном свете, он запечатлел на ее губах долгий страстный поцелуй.

К его изумлению, она ответила на поцелуй так же страстно, словно не была скромной, невинной леди. Столько нежности, столько искушения, как мог он сопротивляться? Его шляпа упала, когда он привлек ее ближе, пробегая языком по ее девственным губам, пока они не поддались и пропустили его внутрь, в шелковые глубины ее рта. Она немного напряглась от интимного соприкосновения их языков, после чего стала мягкой и податливой в его объятиях.

Он наслаждался тем, как она прижималась к нему все сильнее, как обвивала руками его шею, уронив на землю шаль. Это заставляло его погружать свой язык все глубже, настойчивее, едва не теряя остатки самоконтроля.

Это безумие, подумал он. Но это меньшее безумие, чем не прикасаться к ней, не целовать ее. Если бы он не ощутил ее вкус, то еще до конца недели перебросил бы ее через плечо и унес в постель.

Но все еще впереди. Он жаждал ощутить в ладонях ее пышную грудь, сорвать с нее платье и исследовать все ее потайные местечки, пока ее крики наслаждения не наполнят сад. Она созрела для этого. А о нем и говорить не приходится. Если бы не ее девственность, он повалил бы ее на усыпанную сливами землю, задрал ей юбки и вошел в нее.

Но если бы она не перестала издавать эти соблазнительные вздохи, его совесть растворилась бы в пробуждении его вожделения. Ему и так потребовалась вся его воля, чтобы не схватить ее за бедра и не прижать к своему восставшему естеству.

– О, мистер Бреннан... – пробормотала она в его губы.

– Грифф, – произнес он. – Зовите меня Гриффом, милая Розалинда.

Видимо, он окончательно потерял разум. Он должен избавиться от нее и заняться поисками брачного свидетельства.

Но не сейчас, когда она покрывала робкими поцелуями его подбородок и шею. Погрузившись лицом в ее волосы, пахнущие розовой водой и мылом, он забыл обо всем на свете.

Он должен прекратить это. Как можно скорее.

Нет, еще несколько мгновений. Несколько поцелуев. А потом он займется поисками брачного свидетельства. Ведь ради этого он приехал сюда.

Еще несколько мгновений на небесах...

Глава 8

Может ли дух из гробницы или демон из ада,

Более ненавистный, более злобный, быть этим человеком

– Этим отвратительным человеком?

«Почему он должен быть так хорош в этом?» – думала Розалинда, наслаждаясь поцелуями Гриффа. Его рот был непреклонным и таинственным, рот мужчины, которому наверняка хорошо знакомы все темные стороны жизни. Но она не могла ему противостоять. Не могла отказать себе в этом сладостном мимолетном наслаждении.

Казалось совершенно естественным позволить его горячему языку блуждать у нее во рту, позволить ему погружаться в него бархатными движениями, от которых перехватывало дыхание.

Она знала, что в конце концов он потребует расплаты за то, что, она вторглась в его прошлое; но расплата оказалась волнующей и полной страсти.

Они не должны этого делать. Не должны. Это опасно.

– Грифф, я...

– Ш-ш-ш, прекрасная Розалинда... – Он прижался бедрами к ее бедрам.

Что-то твердое уперлось в нижнюю часть ее живота. Пистолет? Она отпрянула в страхе, что сейчас грянет выстрел. Волнующий холодок пробежал по ее телу. Он носит оружие.

– Что это? – Она опустила взгляд на его брюки.

– Что – что?

Он нагнулся, чтобы снова поцеловать ее, но она откинула голову назад.

– В ваших карманах, – прошептала она. – У вас что-то в карманах.

– Что-то в моих... – Он со стоном умолк, глядя на нее сверху вниз. – Если только вы не используете деревенский эвфемизм для мужского возбуждения, в моих карманах нет ничего.

Мужское возбуждение? Она с недоумением смотрела на него. Но тут Розалинду осенило, и она покраснела до корней волос.

– О-о! Я знала, что лошади и коровы... то есть я видела их, но... я не думала, что люди... я... я хотела сказать, мужчины могут...

–Да, могут. И делают, когда они возбуждены. А вы чертовски сильно возбудили меня, моя милая.

Она зарылась пылающим лицом в его галстук.

– Вы, наверное, считаете меня дурочкой.

Он со смешком прикусил мочку ее уха, потом скользнул языком в ушную раковину.

– Девственницей – может быть. Соблазнительницей – определенно. Но не дурочкой.

Она дрожала, пока его губы и язык играли с ее ухом. Она и подумать не могла, что язык можно использовать для соблазнения. Или что уши могут быть так чувствительны к этому.

Он повернул ее в своих объятиях, напомнив о своей силе. Прошлой ночью эта сила удивила ее, но теперь она знала, что он развил ее – сначала в работном доме, а потом переплывая на лодках воды Ла-Манша.

Она понимала, что этот мужчина не для нее. Однако его прошлое интриговало ее и лишь усиливало возбуждение, не давая возможности оттолкнуть его.

Но он, по-видимому, думал иначе, потому что отстранился и пробормотал:

– Мы не должны этого делать, Розалинда.

Это была правда, и все же ей стало больно. Неужели он может так легко оставить ее? Повинуясь порыву, она приподнялась, чтобы поцеловать его в губы. Он замер, а потом, к ее величайшему удовлетворению, застонал и впился в ее губы.

На этот раз отстранилась она, оставив его судорожно хватать ртом воздух.