Серийный бабник - Дарья Калинина

– А сами ушли?

– А сама ушла!

– Кто же мог подсыпать отраву в отвар?

– А вы на меня так не смотрите! Я вам уже сказала, нет на мне греха! Да вы бы лучше у старшенькой-то спросили бы!

– У дочери Виктора Алексеевича?

– У ней самой!

– Но зачем дочери?..

Подруги невольно замедлили шаги, заинтересовавшись этим в высшей степени занимательным диалогом. И, проходя мимо полуоткрытой двери, которая вела в кухню, обнаружили, что там сидит кухарка – пожилая кругленькая женщина с начинающими седеть волосами, аккуратно стянутыми у нее на затылке в тугую кичку. С ней беседовал второй оперативник, с которым подруги лично знакомы не были.

Но похоже, мерзкий Слепокуров уже всех своих коллег предупредил о склонности подруг соваться не в свое дело. Потому что мужчина, встретившись взглядом с загоревшимися глазами подруг, поспешно встал и захлопнул дверь прямо перед их носами. Девушки, не сдерживаясь, дружно фыркнули. Велика беда, с поварихой они могут и потом поговорить! И потопали к себе на второй этаж.

Тем не менее подслушанный разговор не шел у них из головы. И Кира произнесла:

– Думаешь, если у Нинки вдруг любовь, а отец против, могла Нина захотеть его отравить?

– Шутишь? Такая стерва? Конечно, могла!

– Могла и захотела?

– Вполне!

– Так что это она отраву в травяной настой подсыпала?

К этому времени подруги уже достигли порога своей комнаты. И, уединившись в ней, смогли приступить к обсуждению темы. Кира не торопилась клеймить Нину.

– Тут ведь какая ситуация, – пробормотала она. – Похоже, тот яд, который приготовили для Виктора Алексеевича и которым случайно отравилась Валькирия, тот же самый, от которого пострадал Иннокентий Павлович.

– Да. Выглядели оба трупа похоже.

Кира содрогнулась. Но мужественно продолжала:

– А Борис говорил, что конфеты он взял в доме отца. Значит, тот человек, кто отравил конфетки, мог приготовить и отварчик для Виктора Алексеевича.

Леся подняла глаза.

– Кстати, а кто готовил отвар?

– Обычно этим занимается сама Людмила, или медсестра, или кухарка, которую сиделка научила. Премудрость невелика, просто травы заварить. Что сложного?

– А сегодня вечером? – не унималась Леся. – Его ведь готовила кухарка? Мы слышали, как она в этом призналась. Значит, она и есть убийца?

– Не думаю, она уходила из кухни, и любой мог прийти и подсыпать яд.

– Но все равно надо с ней поговорить.

И подруги посмотрели друг на друга.

– Прямо сейчас!

И, сорвавшись, они выскочили из комнаты. В кухне тот же самый оперативник уже беседовал с горничной. Он так увлекся лицезрением пышного бюста девушки, который, не стесненный ничем, колыхался в такт ее движениям под тонким полотном ночной сорочки, что совершенно не обращал внимания ни на что другое. Осмотрев кухню, подруги поняли, что кухарки тут уже нет. И отправились на ее поиски.

Она нашлась на той половине дома, где жила прислуга. В своей собственной комнате женщина глотала какие-то таблетки.

– Давление поднялось, – пояснила она подругам. – Эти оперативники и настоящего ангела до белого каления своими вопросами доведут! А если вы насчет завтрака, то я даже и не знаю, что вам сказать. Кухню-то эти заняли.

И она мимикой повторно выразила свое отношение к господам милицейским. Подруги ее понимали вполне. Пожилую женщину только что почти обвинили в том, что она подсыпала отраву в питье своему хозяину. Конечно, она обижена. И будучи в растрепанных чувствах, могла наговорить лишнего. Так и случилось. Услышав, что подруги интересуются отношением детей к Виктору Алексеевичу, она воскликнула:

– Про сыновей я вам ничего не скажу. Не было их нынче в доме! А вот девки у хозяина – оторви и выбрось. Что одна, что другая. Но старшая просто оторва. Ее хозяин даже из завещания вычеркнуть собирался.

– Из завещания?

Подруги дружно вздрогнули. Впервые они услышали про то, что, оказывается, существует еще и завещание. Но в принципе ничего странного в этом не было. Виктор Алексеевич был человек пожилой и богатый. Должен был побеспокоиться и о завещании. Странно другое, почему подруги сами не смекнули, что оно должно иметься. И до сих пор не удосужились поинтересоваться его содержанием.

– И почему Виктор Алексеевич хотел Нину лишить денег?

– А потому! Мужчина тут замешан.

– Какой мужчина?

– Любовник? – затрепыхалась Кира. – У Нины есть любовник?

– Вот именно! – кивнула повариха. – О чем я вам и толкую!

Подруги были поражены. И поражены неприятно. Что делается на свете? Такая уродина и имеет любовника? Да что же это такое? Почему же им так не везет!

– Есть у Нинки любовник! – повторила повариха. – И отец ее был этим очень недоволен!

– Почему?

– Молода она еще, по его мнению, любовников заводить.

– Молода? – поразилась Кира. – Сколько же ей лет?

– Да уж лет пять, как за тридцатник перевалило! – прищурилась повариха. – Но у хозяина свое мнение на этот счет имеется. Да и не ихнего круга этот парень. Голодранец, так я думаю. На деньги Виктора Алексеевича позарился.

– Вы это точно знаете? – оживилась Леся.

– Еще как точно! Да ты сама посмотри, кто на саму Нинку-то без денег ее отца польстится? Только что слепой!

Последняя фраза несколько подсластила горькую пилюлю. Но не намного им стало легче. Кто там разберет: деньги этого мужчину в Нине привлекали или что другое? Вдруг он узрел в ней какие-то красоты, недоступные взорам других людей?

– Не может быть, чтобы ее кто-то в самом деле полюбил.

– Почему нет? Как говорится, любовь зла, полюбишь и козла. Или в данном случае козочку с большим выменем, чтобы удобней было доить.

И с этими словами пожилая женщина прилегла на кровать. Видя, что она плохо выглядит, утомлена и нуждается в отдыхе, подруги не стали ее больше ни о чем спрашивать. И потихоньку выскользнули из комнаты.

– Если повариха говорит правду, то менты просто обязаны будут проверить Нину и ее любовника, – заявила Кира, когда они оказались снова в своей комнате.

– Не забывай, дело-то еще не закончено. Виктор Алексеевич еще жив.

– Ты думаешь, убийца повторит свою попытку?

– Уверена.

И с выражением мрачной уверенности Леся забралась в свою постельку. И, даже не раздеваясь, сил у нее на это уже не было, накрылась пушистым пледом и заснула глубоким сном, несмотря на то, что за окном уже давно встало солнышко.

Глава 8

Спалось подругам плохо. Кире было холодно. Одеялко ей досталось коротенькое. И сколько она ни тянула его на себя, у нее мерзли то ноги, то голова и плечи. Наконец она свернулась под ним в немыслимый крендель, но теперь у нее стала болеть спина.

– Мужчинку бы сюда, – мечтательно прошептала Кира в полудреме. – Хоть самого плохонького, но теплого. Верно, Леся?

Но у Леси были свои проблемы. Ее мучили кошмары. Теплый плед немилосердно раздражал ноздри и заставлял чихать. И девушке снилось, что ее окружила шайка восточных торговцев пряностями. Жгучие восточные мужчины схватили бедную Лесю, скрутили ее, но совсем даже не для сладких утех. Нет, они сыпали ей в лицо свой товар, предлагая попробовать, а затем и купить его. И Леся буквально изнывала, чихая и рыдая от жгучих пряностей.

– О-о-ой! – с таким воплем проснулась она наконец. – Чтобы я еще раз осталась ночевать в чужом доме! Ни выспаться тебе нормально! Ничего.

– И все тело болит, а голова тяжелая.

– И мне кажется, что я простудилась. Все время чихала.

– Да еще зубы почистить нечем, – добавила Кира, которой именно этот пункт казался самым важным.

Леся закивала головой.

– Ага, не говоря уж о том, что сегодня ночью убили Валькирию.

– А могли и нас. Выпили бы мы с тобой того отварчику, и все! Хана!

– Кстати, у меня была такая мысль.

– Какая?

– Попить чего-нибудь успокаивающего на ночь.

Кира с ужасом посмотрела на подругу, словно та была выходцем с того света, белым полувоздушным призраком.

– Нет, никогда больше не буду ночевать в гостях! – заключила Леся.

Выбравшись из постелей, подруги с трудом привели себя в порядок. Не было средств для укладки волос, не было подходящего шампуня, в душе им пришлось долго разыскивать чистые полотенца. А когда с утренним омовением все же было покончено, выяснилось, что пока они мылись, пропустили звонок похитителей Бориса.

– Представляете, они звонили! – бросилась к подругам Рина, когда те спустились вниз и, услышав голоса, пришли в столовую. – Требуют за Борю сто тысяч долларов! А нет – угрожают убить!

– Если же папа до завтрашнего дня не соберет денег, то они пришлют нам либо Борино ухо, либо палец. На выбор.

Кира побледнела. Симпатичный облик Бориса был еще свеж в ее памяти. С положенными ушами. И со всеми десятью пальцами. Ай, как некстати его похитили! Ведь с женой, как подруги знают точно, он развелся. Невеста сама освободила местечко. Так что у Киры замелькали мысли, что упускать Бориса было бы просто глупо. Но только с двумя ушами! С двумя! Не хватало ей еще выходить замуж за человека с протезами вместо ушей.