Любовь в никогдабре (СИ) - Белозубова Ольга

— Персиковый, вишневый, черничный… — хвасталась старушка, а потом ка-а-ак брякнула: — Какой статный мужчина, Лерочка. Это твой муж?

— Упаси боже… — ляпнула я быстрее, чем успела подумать. Причем громко ляпнула.

Так и не поняла, на что обиделся Алексей. То ли на мое активное нежелание когда-либо становиться его дражайшей супругой, то ли у него свои причины имелись. Но следующий час он сидел с каменным выражением лица и зыркал на нас исподлобья.

Баба Даша его неприветливости словно не замечала. Пустилась в пространные воспоминания о моем детстве.

— Смешная ты была, но очень сообразительная, — с улыбкой вещала она. — Один раз помогла мне найти зарплату! Этого тоже не помнишь?

Вот какие у меня, оказывается, таланты. Что же я их во взрослую жизнь-то не взяла?

— Не помню, — покачала я головой.

— Как сейчас помню… — затянула старушка. — Выдали нам купюры, я свои в газетку завернула, в сумку положила, пришла домой, а нет ничего. Расстроилась жутко, как раз стиральную машинку новую собиралась брать, а тут такой презент. Пришла на следующий день с огромными мешками под глазами, полночи ревела, несостоявшуюся покупку оплакивала. Весь детдом меня жалел, а ты возьми да скажи: «Вы же упали вместе с сумкой, когда вышли за ворота, может, выпали деньги?» Подсмотрела через забор, умница моя… В общем, нашла я кровные свои в канавке, так в газетке и лежали, никто не позарился. Хорошо, дождя не случилось. А тебе потом шоколадку купила, и завязалась у нас дружба. Своих-то у меня никого нет… вот всю жизнь с чужими детками в детдоме-то и вожусь… Кстати, у меня же фото есть! Хочешь взглянуть?

После слова «фото» даже Алексей оживился.

Через пять минут у меня в руках была старая фотография с кучей ребятни, сидящей ровными рядками, а позади нас три женщины.

— Это старшая воспитательница, это вторая, а посередине директриса, тоже тебя любила, кстати, привечала…

Я вгляделась в немного вытянутое идеально симметричное лицо совершенно незнакомой женщины, и в голове будто возникло кино…

Вот я стою и смотрю на нее снизу вверх, потому что я маленькая… ребенок! А директриса возвышается надо мной, как гора. Улыбается, протягивает книгу и говорит:

— Раз понравилось, бери! Хорошо, что твоя бабушка привила тебе любовь к книгам, недаром была библиотекарем…

Воспоминание всплыло словно из ниоткуда и туда же провалилось. Больше ничего мне увидеть не удалось, хотя я даже глаза зажмурила.

— Моя бабушка работала библиотекарем! — озвучила я главное из воспоминания.

— Библиотекарем? — ожил иннифер.

— Да! Значит, скорее всего, кни…

— Так, поднимайся, Валерия! Нам пора…

Иннифер схватил меня за руку и потащил к выходу, не обращая внимания на ошеломленное лицо бабы Даши.

Глава 22. Правящие миром

Валерия

— Да стой же ты! Куда ты меня тащишь? Ты чего? — Я не понимала, какой петух клюнул иннифера в мягкое место.

А тот словно не слышал, продолжал упрямо тянуть меня к машине.

— Алексей, да что с тобой такое? Тебе не стыдно вообще?!

И тут иннифер так резко затормозил, что я в него врезалась.

— Ты чуть не сказала ей о книге! Совсем с ума сошла? И это почему еще мне должно быть стыдно? — недоуменно спросил он.

— Ну ты же… это как же… Я в любом случае не смогла бы сказать ничего больше положенного, ты и сам знаешь. А так… Ну мало ли, какую книгу я ищу! Хорош храбрец, в старушке врага увидел? Мы же даже не попрощались с бабой Дашей!

Я вырвала свою руку из его лапищи и демонстративно встала на месте.

— Мы получили нужную информацию? Получили! — объяснял мне иннифер, словно дурочке. — Зачем же тогда оставаться там?

Он произнес это «там» так, что теперь недоумевала уже я.

— Что значит там? Алексей, человек старался, пек для нас пироги, угощал, беседовал, вспоминал, а ты… Мог бы и уважение проявить! Я лично со стыда сгореть готова!

— Уважение? К кому? К человеку, который живет так и считает это нормальным?

Я почувствовала, как кровь прилила к щекам. Скрестив руки на груди, делано спокойным тоном спросила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Так — это как?

— Валерия, ну разве можно не понимать таких очевидных фактов? Ты видела дом, в котором она живет? А квартиру? Я это даже квартирой назвать не могу, так, клетушка… А обстановку внутри? А мебель? Даже чайника нормального, и то нет!

Алексей смотрел на меня так, будто я нерадивая ученица, и ему пришлось сотый раз объяснять то, что для остальных являлось аксиомой.

А потом продолжил забивать гвозди в крышку своего гроба:

— Это же несчастный ленивый человек, у нее же совсем нет денег! Ну что она собой представляет? А ты об уважении говоришь… За что ее уважать?!

— А разве счастье в деньгах? Разве только за их количество можно уважать человека? — взъярилась я.

— А разве нет?! — Брови Алексея поползли вверх.

И тут забра́ло моего воображаемого шлема окончательно опустилось и меня понесло:

— Несчастный человек — это ты, раз всё меришь только деньгами!

Я проорала это так громко, что с ветки стоящего рядом дерева с громким карканьем сорвались вороны.

Алексей проводил их взглядом и, не повышая тона, сказал:

— Валерия, хочешь ты того или нет, миром правят деньги.

— Еще скажи, что деньги и инниферы!

— И инниферы, — снова спокойно подтвердил он. — Когда нам это интересно.

«Боже, вот же гадкий сноб! Как можно быть таким твердолобым и так спокойно рассуждать о таких вещах! Идешь на рекорд, Пиджачок, мысленно уже подзатыльников пятьдесят получил от меня, еще чуть-чуть, и получишь в реале!»

Я поняла, что разговор предстоит нелегкий, поэтому решила присесть на лавочку, стоявшую неподалеку, и пошла в ее направлении. Алексей нехотя поплелся следом, но сесть не решился, лишь окинул ее взглядом.

«Ну да, лавочка явно многое повидала на своем веку, старенькая, но хуже от этого не стала! — мысленно кипятилась я. — Надо же, боится свои штанишки испачкать в пыли? Они ж всё равно серые, ничего не видно будет! Сноб и есть сноб!»

— А почему ленивой бабу Дашу обозвал? — устало потерла лоб я, понизив тон.

Алексей явно не ожидал от меня такого вопроса, посмотрел на меня сверху вниз, помолчал несколько секунд, но всё же снизошел до объяснения:

— Очевидно же. Только ленивый человек может быть бедным, значит, и уважать его не за что. Разве за лень уважают?

Я открыла рот, да так и замерла. Дельные мысли, как назло, разбежались. Вот как объяснить этому болвану, что он не прав?

— Пидж… — «Чуть не прокололась!» — Алексей… Можно ли назвать ленивым человека, который работает на двух работах, чтобы прокормить семью? Может, ленивой можно назвать мать троих детей, которая в одиночку их воспитывает и хватается за все возможные подработки? Или человека, который по состоянию здоровья просто не может устроиться на высокооплачиваемую работу? Да, все они не получают сумм с шестью нулями, да даже с пятью, но это не делает их ленивыми или не заслуживающими уважения!

Иннифер вздохнул.

— Ладно, я не буду с тобой спорить, Валерия. Но скажи мне, разве эти люди счастливы? — И торжествующе улыбнулся так, как будто прижал меня к стенке, как будто выиграл.

— А что для тебя счастье, Алексей? Нули на банковских счетах? — покосилась на него я.

Весь его скептический настрой говорил о том, что именно так он, скорее всего, и считает.

— А что для тебя значит счастье? — вернул он мне мой вопрос.

— Много чего. Оно в мелочах, которые мы часто не замечаем, — улыбнулась я. — Слышишь, неподалеку речка журчит?

— Слышу, — кивнул Пиджачок, явно не понимая, куда я клоню.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так вот, я счастлива, что могу слышать это журчание. А еще я счастлива, когда обнимаю родных и близких мне людей. Когда просыпаюсь и слышу птичьи трели за окном. Когда выезжаю на природу и не могу надышаться свежим воздухом!

Алексей смотрел на меня как на умалишенную, но я продолжала: