Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями) - Род Серлинг

Гарвей вытаращил глаза и затряс головой так, словно запасался сверхчеловеческим терпением.

— Дорогой дедушка, — сказал он, безнадежно всплеснув руками, — старо предание. Это ведь просто поговорка. На рынке все, кому не лень, ей пользуются. — Он с жаром передразнил: — В старые времена автомобили строили лучше! Да это сфабрикованная ложь, сэр, в нее трудно поверить! Господи, да еще десять лет назад люди понятия не имели о том, как строить автомобили. Хорошо расходятся только новые машины! Только новые машины в цене. Только в них виден гений разума, мышц и сборочного конвейера!

Он очень снисходительно, с видом сверхсекретности потянулся к старику.

— Мне нравится ваше лицо. Знаете, что я сделаю? — Он заключил старика в объятия. — Вы мне напомнили моего дедушку, упокой Господи его душу! Он всегда был порядочным человеком с младенческого возраста и до того рокового дня, когда погиб, спасая людей с перевернувшейся лодки на Ист-Ривер! — Он благоговейно опустил глаза и сразу же возвел их горе. — Я дам вам за эту машину двадцать пять долларов. Видимо, мне придется разобрать его и продавать колесо за колесом, винтик за винтиком любому сборщику металлолома, который забредет сюда. Но двадцать пять долларов вы получите!

— Двадцать пять? — Старик с грустью смотрел на «форд». — Я… я в затруднительном положении. — Он посмотрел на Гарвея. — Вы не могли бы дать мне тридцать?

Гарвей вставил между зубами потухшую сигарету и посмотрел в сторону.

— Вы испытываете мое терпение, мой пожилой друг, — мрачно сказал он. Вы просто пытаетесь докопатьсяцо самых глубин моего терпения!

Старик продолжал смотреть на Гарвея.

— Вы хотите сказать, что… — начал он.

Гарвей улыбался ему сверху с тем же адским терпением.

— Это значит, что двадцать пять долларов уходят, уходят, уходят… двадцать пять долларов ушли.

Одним движением он достал бумажник из внутреннего кармана, вынул из отделения для денег три купюры и вручил их старику. Затем он развернул его и показал ему на будку в центре машин.

— Идите прямо в ту маленькую контору, — сказал он, — и отдайте там документы на автомобиль. — Он посмотрел на модель А. — Я сказал «автомобиль»? Я хотел сказать… — Он начал крутить пальцами, словно желая подобрать слово. — Ах, да, колымага, вот что это такое. Надо будет не забыть это слово для возможного покупателя… Но за это ручаться нельзя, мой очаровательный пожилой друг, есть определенные ограничения.

С этими словами он резко повернулся и пошел к молодой паре, все еще занятой «шевроле»-тридцать восьмого года.

Он посмотрел на них сквозь окно, поиграл пальцами, улыбнулся, подмигнул, очертил языком круг и уставился в небо, подавляя нетерпение. В процессе ожидания он оперся ногой на задний бампер, и. тот не замедлил с грохотом свалиться на землю. Гарвей поднял eго на место, укрепил с помощью пинка и пошел прогуляться до конторы.

Когда он вошел, старик уже закончил с регистрационными документами. Он улыбнулся Гарвею:

— Подпись, печать и доставка мистеру, — он выглянул в окно, чтобы прочесть огромную вывеску, — мистеру Хенникату. А вот и ключи. — С этими словами он положил на стол ключ зажигания и задумчиво посмотрел на них. Потом с легкой извиняющейся улыбкой посмотрел на Гарвея.

— У этой машины есть одна особенность, о которой я обязан сказать.

Гарвей просматривал документы и едва взглянул вверх.

— Да, да, говорите, — сказал он.

— Машина заколдована.

Гарвей быстро взглянул на него и улыбнулся с видом «видите, на что я вынужден идти?»

— Это правда?

— О, да, — ответил старик. — Бесспорно. Машина заколдована. С того дня, когда сошла с конвейера, это может подтвердить любой из прежних владельцев.

Гарвей продолжал улыбаться, обходя вокруг стола, чтобы сесть.

Он моргнул, собрал губы в трубку и потыкал языком в щеку.

— Не думаю, что вы захотите сообщить Мне, каким образом машина заколдована и как от этого можно избавиться.

— О, скоро вы сами все узнаете, — ответил старик. Он встал и отправился к двери. — Насчет того, как расколдовать машину — вам лучше ее продать. Счастливого дня, мистер Хенникат. Было очень приятно иметь с вами дело.

Гарвей оставался сидеть на стуле.

— О, возможно… возможно, — сказал он.

Старик задержался в дверях и повернулся к нему.

— Думаю, что вы поймете, что совершили самую лучшую сделку, — сказал он.

Гарвей соединил пальцы на затылке.

— Мой пожилой друг, — заявил он обиженным тоном, — вы поступаете крайне несправедливо по отношению ко мне. Эта маленькая сделка, с колдовством или без него, является моим сегодняшним актом благотворительности? Вы ведь будете жить на эти деньги, не так ли? Идите себе и живите.

Старик поджал губы.

— Нет, нет, нет, мистер Хенникат. Это вы живете на мои деньги. И я склонен думать, что будете.

Затем он засмеялся и вышел из конторы.

Гарвей опустил глаза на документы на столе и небрежно сунул их в корзину, уже обдумывая, как он представит модель А: «Неприкосновенно!» А может, выдать ее за машину, на которoй Элиот Несе ловил Фёйса Флойда. Он прострелит в заднем крыле пару дырок 22 калибра и будет уверять, что они получены во время необычной погани. 3a автомобиль с такой историей, с традициями закона и порядка не жалко 300 долларов. Голоса молодоженов, идущих в контору, прервали его мечты. Он встал, выглянул в окно и смотрел, как они приближались. Он мгновенно сменил обычное выражение алчности на «деловое» для третьей фазы — смесь родительской привязанности и обостренной, почти болезненной честности. Таким его видели всегда.

Молодой человек показал на «остин» 1934 года.

— Сколько стоит та машина? — спросил он.

Простак, подумал Гарвей. Законченный, настоящий-, честный, первостатейный, благонравный простак. Этот автомобиль принадлежал Гарвею вот уже двенадцать лет. Это был первый и последний автомобиль, на котором Гарвей потерял деньги. Он откашлялся.

— Вы говорите об этом коллекционном экземпляре? Это… это… — Гарвей наблюдал за юношей.

По какой-то дурацкой причине слова не могли вырваться наружу.

Он складывал слова, уплотнял их, как снежки, и пытался выбросить их, но ничего не выходило!

Через секунду он что-то произнес. Голос был его собственный, слова были его, но он не мог поручиться, что говорил их осознанно.

— Это не продается, — произнес его голос.

Парень переглянулся со своей женой и указал на машину, в которой они сидели.

— Как насчет «шевроле»?

И вновь Гарвей почувствовал, как его рот раскрылся, и услышал свой голос.