Ночной снайпер - Фридрих Незнанский

— У тебя какие-то сплошные эфемерности! — Турецкий с хрустом потянулся, отложив попискивающий сотовый. — Все тебе чудится и кажется… Ладно, тут главное, что не он писал это предупреждение… Черт! И Соломин куда-то запропастился.

В это время в сотовом послышался щелчок и едва донесшийся голос: «але!»

— Андрей Викентьевич? — строго спросил Турецкий.

— Он самый. А вы, простите, кто будете…

— Старший следователь Генпрокуратуры Турецкий. Мне нужно срочно связаться с Петром Авдеевичем.

— Он же у вас только вчера был, — вежливо удивился Соломин. — Что-то забыли у него спросить? Может быть, я за него отвечу?

— Возникли новые обстоятельства, — сказал Турецкий. — Это срочно и, кстати, в его же интересах. Весьма срочно, понимаете?

— Извините, я все понимаю, — замялся Соломин. — Но я не могу вам дать его номер без его согласия, поймите это правильно. Будет лучше, если вы мне передадите информацию, а я уже передам ему.

— Это ему нужнее, чем мне! — не выдержал Турецкий. — И о таких вещах я могу говорить только с ним! Звоните ему и передайте, что хочу с ним соединиться!

— Хорошо, так все и сделаем! — заверил Соломин. — Как только с ним соединюсь, сразу передам ваше пожелание…

Соломин отключил аппарат и задумался. Потом набрал номер Петра Авдеевича, но тут же сделал сброс. Рано. Да и не стоит пока. И набрал другой номер.

— Рустам Ибрагимович? Это я, Андрей…

— Здравствуй, дорогой, слушаю тебя внимательно! — благодушно прогудел Рустам Ибрагимович. — Что-нибудь случилось?

— Что-то непонятное. Вчера Петя был у следователя, ну, вы помните, я вам докладывал…

— Было дело, — согласился Рустам Ибрагимович. — И что?

— Следователь только что опять звонил. Требует, чтобы Петя ему срочно перезвонил, представляете? Может, он что-то заподозрил?

— А почему ты у меня спрашиваешь? — понизил голос Рустам Ибрагимович. — Позвони Коле, он ваш идеолог, и он же технический исполнитель. А ты у нас координатор, а Петя со своей неприкосновенностью наша крыша.

— А вы?

— Странный вопрос! Я — спонсор! Но главное сейчас — Коля. А не Петя. От Коли сейчас много зависит, даже слишком много… И передай Коле от меня большой привет. Передай привет и скажи, мол, Рустамчик соскучился по нему! И вообще, скоро буду в Москве, и повидаемся, все вместе…

— А что, уже подписали гарантийное письмо? — осторожно спросил Соломин.

— Да нет, дорогой, — устало сказал Рустам Ибрагимович. — Кто бы знал, каких унижений мне стоило собрать эти визы! Теперь мне все говорят: поезжай в Москву и там на месте разберись. Ты только Пете ничего не говори. Надо будет, я сам ему скажу. А сейчас позвони Коле, так и так, все насчет письма объясни. И скажи то, что мне только что сказал: следователь домогается, хочет с Петей поговорить… Подозрительно это нам, может, чего разгадал, как ты считаешь?

— Так потому вам и звоню… — недовольно сказал Соломин.

— А ты не мне должен был звонить! Коле бы позвонил! Что ты, я не понимаю, как неродной…

Матеря себя последними словами, Соломин отключил болтливого Рустама Ибрагимовича и стал набирать другой номер.

— Николай Григорьевич? — вежливо спросил он.

— Привет, Андрюха, можешь не рассказывать, я только что все слышал… Трепло этот Рустам! Иногда жалею, что с ним связался.

— Так вы сами все слышали?.. — вздохнул Соломин. — А вы ведь проверяли, говорили, что все о’кей…

— Ну, конечно, о’кей! Мы проверяем наличие подслушки у своих клиентов, чтобы нам самим их прослушивать, пора бы запомнить! — поучительно сказал Николай Григорьевич. — А так даже лучше, ты не находишь? Экономит время, избавляет от необходимости выслушивать ложь… Так вот, твой шеф только-только от меня уехал в Думу. Будет держать там речь.

— А разве… что-то изменилось? — удивленно спросил Соломин.

— Да, я так подумал и решил… Надо принимать экстренные меры. Рустам до сих пор не подписал гарантийное письмо. А банк «Империал» артачится. Будем ставить наших акул бизнеса и олигархов на место.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что ты слышал. А о звонке из прокуратуры я обязательно передам Петру Авдеевичу.

— Так что мне сказать следователю, если снова позвонит? — спросил Соломин.

— Соври что-нибудь… Мол, звонил, везде искал, но не нашел. Бывает. Может, человек в отключке или в расслабухе? Не мне тебя учить, правильно?

— Разве я вам врал? — спросил Соломин после паузы.

— Неверно поставленный вопрос. «Разве вы поймали меня на лжи?» Вот так будет точнее. Если честно, я уже не помню. Когда столько народа кругом врет, не подозревая, что мне ничего не стоит их проверить… Всех ведь не упомнишь.

— Наверно, чувствуете себя Богом, который все знает и все видит? — спросил Соломин.

— И делает упреждающие ходы, — согласился Николай Григорьевич. — Ну да, что-то вроде… Во всяком случае, начинаю понимать, как Господу нашему тяжело слушать бесконечную ложь своих овечек. Ну все, не отвлекай, мне нужно срочно звонить.

Николай Григорьевич отключился и тут же быстро набрал номер.

— Это опять я… Минут через пять он будет возле вас. Мы договаривались о десяти метрах упреждения, верно? — спросил он.

— Ну да, с упреждением десять метров, — ответил абонент с южнорусским акцентом.

— Там случайно никого поблизости нет?

— Ну как тут скажешь… — ответил абонент. — Сейчас нет, через минуту будут. Народ-то ходит. А вам нужно, чтобы кто-то был? Или решили переиграть?

— Да нет… — задумчиво сказал Николай Григорьевич. — Все остается, кроме одного. Пусть они лучше проедут те же десять метров вперед, вы поняли, да?

— Извините, уважаемый, но я хотел бы одно понять. То есть вы хотите его не замочить, а только попугать?

— Я уже объяснял. Не хочу повторяться.

— Дело ваше. Но тогда пусть он пересядет вперед к водителю. Сзади — охранник. По первому варианту его хотя бы ограждал движок и водитель… Понимаете?

— Послежу, — обещал Николай Григорьевич.

— И еще. Говорил уже… Спереди машину люди обычно пропускают, а сзади, когда машина проедет, начинают перебегать дорогу… Вот если там появятся посторонние, дети какие-то, это отменяется или как? Я интересуюсь на всякий случай, чтоб потом не было претензий. А то скажете, мы так не договаривались, если появятся жертвы…

— Все остается в силе! — жестко сказал Николай Григорьевич. — Это я беру на себя. И повнимательнее, скоро он будет возле вас.

Он отключил аппарат, прошелся по комнате, прислушиваясь к звукам, которые доносились извне. Начался дождь, и в его шуме вряд ли услышишь звук взрыва, подумал он. Он остановился, вспомнив о недавно приобретенном приборе для прослушивания на дальнем расстоянии. Настроил, приложил к уху, подошел к открытому окну. Потом взглянул на часы. Вот сейчас…

Он прислушался к шуму, доносящемуся из душа. Тамара скоро должна выйти. Придет, ляжет, скинет халат… Будет задавать вопросы. Что и зачем?

Он включил шестой канал телевизора. Обычно у них более оперативно рассказывают о подобных происшествиях. Ну, еще на четвертом… Он вышел из спальни, прошел на кухню, принес оттуда небольшой телевизор «Панасоник».

Тамара, уже без халата, лежала в постели и с помощью пульта бездумно переключала каналы. Остановилась на МТВ, глядя на кривляк с разноцветными волосами. Они дергались под музыку, подмигивая в камеру.

— Включи шестой, — сказал он. — Будем смотреть последние известия.

А сам включил четвертый, НТВ.

— Да ну… — капризно протянула она. — Будешь смотреть оба сразу?

— Да, — кивнул он. — Хочу узнать, какой из каналов оперативнее отреагирует.

Часть вторая

1

— Ну чего они там? — спросил напарник, жуя кусок копченой колбасы. — Передумали, что ли?

— А пес их знает! — ответил тот, что только что говорил по сотовому с Николаем Григорьевичем. — Теперь говорит, пусть проедут на десять метров вперед. А где они, как я их отсюда отсчитаю?

Он кивнул за окна квартиры, в которой они находились, на узкое шоссе, видное отсюда из-за редких деревьев.

— Так мы вон по тому кривому столбику считали, как машина передком наедет, как раз десять и будет. А тут как отсчитаешь те же десять метров?

— Никакого ориентира, — согласился напарник, не переставая жевать. — Надо было, Гриша, как следует его расспросить. Чтоб не было потом разговоров… Хорошая хоть машина, не знаешь?

— Джип говорит, черный, хромированный… — сказал Гриша. — На крыше фары какие-то. А тебе, Андрон, все жалко их, да? Людей не жалеешь, а машины жалко?

— Как бы не ошибиться… — поперхнулся и закашлялся Андрон. — Мало ли сейчас таких джипов? А то зря машину покалечим, как, помнишь, в Саратове? Вы, говорят, не тех нам взорвали… И еще платить не захотели.