От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г. - Иван Касьянович Кириенко

разгоне запасных, и видно было, что проявленной нами инициативой он доволен, и даже похвалил нас, сказав: «Это вы хорошо сделали».

Через 2–3 дня от юнкеров казачьего кавалерийского училища я узнал, что в с. Лежанка Ставропольской губернии стоит батарея 39-й Артиллерийской бригады, бросившая Кавказский фронт, солдаты которой бесчинствуют и пьянствуют в селении, а орудия ими очень плохо, вернее, совсем не охраняются.

Не теряя времени и договорившись о перевозочных средствах с казачьими юнкерами, вызвавшимися быть проводниками и отлично знающими эту местность, я назначил 15 моих офицеров-георгиевцев под командой поручика Тимофеева захватить, если окажется возможным, одно или два орудия этой батареи. Конный отряд выступил ночью, чтобы никто не мог знать не только данной ему задачи, но и направления, по которому он двинулся. Молодец поручик Тимофеева отлично справился с этим трудным делом и, вернувшись через сутки, доставил 2 трехдюймовых орудия с полной упряжкой и снарядами, да в придачу денежный ящик этой батареи и великолепную коляску с парой лошадей. У нас появилась первая артиллерия Добровольческой армии. Денежный ящик нераскрытый, как находившийся на казачьей земле, был сдан мною генералу Каледину, а коляску, как трофей, оставил для полка. Впоследствии, выступив в 1-й кубанский поход, я отдал коляску генералу Алексееву, шедшему пешком, и он ехал в ней в походе.

Жизнь в Новочеркасске была очень тревожная: приходили казачьи части с фронта и от них распространялись по городу слухи о намерении новой большевистской власти двинуть свои банды на Дон, чтобы вырезать всех собравшихся там со всех сторон буржуев, а их, т. е. «интеллигенции», действительно набралось уже чересчур много. Поддерживая и углубляя революцию, эти «господа» сами попали под нож разгулявшейся черни и, спасаясь от него, стекались в Новочеркасск и Ростов, но не для борьбы с большевиками, а чтобы спрятаться за спины тех самых черносотенцев, офицеров и казаков, против которых они так яро недавно восставали и подстрекали. Казачьи полки, придя на Дон, были регулярно распускаемы по своим станицам и хуторам для заслуженного ими отдыха, и, таким образом, у генерала Каледина не было в руках, кроме моего полка, готовых к отпору большевиков, достаточных сил. Только в конце декабря 1917 г. есаул Чернецов устроил в помещении войскового круга собрание и выступил с призывом спасать Дон, и он закончил свою речь приблизительно такими словами: «И только сейчас же, прямо отсюда, идем со мной в казарму, возьмем винтовки и не задерживаясь двинемся к границе». После этих слов один за другим люди исчезали; остались только донские кадеты и гимназисты, которые и выступили с есаулом Чернецовым к ст. Зверево. Образовался еще конный небольшой отряд полковника Семилетова, сформированный из донских семинаристов. Оба отряда успешно отбивали попытки местных большевистских банд продвинуться к столице. Но всем было ясно, что этим героям долго не выдержать, так как потери убитыми и ранеными превышали пополнение добровольцами, которым с каждым днем все труднее и труднее становилось обманывать всюду поставленные большевистские заставы и пробираться на Дон.

Продовольственный вопрос тоже становился очень острым благодаря переполнению городов всеми этими, спасающимся за нашими спинами, ртами и уменьшению подвоза из окружных станиц, частью занятых большевиками. Да и зачем было везти? Какие деньги горожане могли платить? Не керенками ли, уже со дня своего выхода почти не имевшими цены?

21 ноября в Нахичеване (пригород Ростова) вспыхнуло восстание местных большевиков. Доложив об этом находящемуся в вагоне генералу Алексееву и получив его одобрение, двинулся и я со своей ротой в Нахичевань на помощь местным казакам. Восстание было немедленно же прикончено, т. к. большевистская гордая коммунистическая демократия, не приняв боя, сразу же разбежалась. Я пригрозил при повторении сжечь район Нахичевани, населенный рабочими, и вернулся в Новочеркасск 23 ноября, где был очень обрадован прибывшими ко мне из средней России добровольцами и группой в 40 человек кадет, 5, 6 и 7-го классов, во главе со своим воспитателем. Наши объявления с призывом сделали свое дело, а стоустая молва разнесла по России весть, что на Дону в Новочеркасске формируется добровольческий отряд. Несмотря на все старания большевистских застав помешать, все же смелые и решительные люди, тянувшиеся к этой точке опоры, большею частью к нам добирались. Прибывшие мне сообщили, что проехать на Дон очень трудно, всюду смотры и контроль, но все-таки уже хлынули в Ростов массы испуганной и ошалевшей «интеллигенции». Все создатели «великого февраля» стремились к морю и за границу, по примеру Керенского, а спасать Россию приходили одиночками старые офицеры, молодежь, да женщины. Прибыл генерал Марков и генерал от кавалерии Эрдели. Генерал Марков в костюме босяка пришел ко мне с визитом; мы побеседовали, и он ушел.

Все это время я не видел генерала Алексеева, у меня почему-то исчезло желание его посещать. Что он делал, я не знаю, но, очевидно, решил проявить свою власть и 28 ноября прислал за мной. Со Святополк-Мирским мы явились в тот же вагон на запасном пути. Генерал Алексеев сообщил, что атаман Каледин лично повел казачий отряд на Ростов, захваченный большевиками, и хорошо бы было, чтобы я со своим полком пошел ему в помощь. Это было первое его распоряжение, переданное мне в форме полуприказания.

С первым же отходящим вечером поездом я с полком 300 человек выехал. Прибыв в Кизетеринку, поступил в распоряжение генерала Каледина. Забыл упомянуть, что генерал Алексеев, отправляя меня в помощь генералу Каледину, еще добавил: «Необходимо, чтобы и наши части помогли казакам, гостеприимством которых мы пользуемся».

Утром 30 ноября 1917 года генерал Каледин из бывшей при нем казачьей батареи открыл огонь по окопам, вырытым большевиками за чертой города, и отдал приказ атаковать окопы. Немногочисленные казачьи сотни атаковали в конном строю; я, развернув полк в цепь и развив возможно сильный ружейный огонь по окопам, начал атаку. Перед началом атаки у меня произошло столкновение с кадетами, они желали идти в атаку, а мне жаль было их пускать, и я пошел на хитрость, сказав им, что т. к. нет полевых телефонов, то атаман приказал кадетам стать цепочкой на 50 шагов дистанции друг от друга и, перебегая, передавать приказания атамана и обратно донесения наступающих. С кислыми лицами кадеты выполнили задачу, и действительно немного бегать им пришлось. Когда атака стала приближаться к окопам противника, то коммунистическая демокрадия храбро разбежалась, и мы вошли в Ростов, не встретив там никакого сопротивления. Генерал Каледин, заняв город, назначил там своего коменданта. Генерал Каледин с казаками вернулся в Новочеркасск. Я же, не получив ни от кого никаких приказаний, решил остаться