Претендент (СИ) - Грушевицкая Ирма "Irmania"

Мужчина же — существо куда более капризное, и вряд ли потерпит, что для неё он всегда будет на втором месте. Нет — на третьем. Потому что ещё есть работа, и от неё она отказываться точно не собирается. Но в тридцать рано себя хоронить, и Элис частенько задумывалась над тем, чтобы закрутить какой-нибудь необременительный романчик. Выкроить бы только на него время.

Да и с кем крутить? Круг её знакомых ограничивался родственниками, соседями и постоянными покупателями — издержки жизни на одном месте.

Уехать бы куда-нибудь. Что случится в Вегасе, останется в Вегасе.

Хотя, один раз она уже уезжала, и теперь её личный Вегас, фигурально выражаясь, машет яркими флажками у чёрного входа.

Зашёл бы уже, что ли?..

Глава 17

Конфуций говорил: «Не дай бог жить в эпоху перемен». В смысле глобального изменения климата или летящего на землю астероида — очень даже может быть. Но точно не когда ты самолично исполосовываешь переменами свою жизнь.

Николас никогда бы ни подумал, что заделается в грёбанные планировщики, вгоняя важные решения в транспортные таблицы, в особо трудных случаях применяя к их решению метод северо-западного угла. Это значит, что, не став полагаться на свой блестящий ум и знание человеческой натуры, он сразу обратился к профессионалу.

Миссис Дженсен, мать Тейлора, была психологом с многолетним опытом работы с неблагополучными детьми. Его Лукас был более чем благополучным, но Ник всё же предпочёл обсудить с ней вопрос своего внезапного появления в жизни «почти пятилетнего» парня.

Марта Дженсен стала первым человеком, узнавшим, что у него есть сын. Разумеется, в подробности знакомства с его матерью он её не посвятил, оставив за кадром и роковую ошибку Элис.

Сидя в комфортабельном кресле в уютном кабинете доктора Дженсен, Ник с удовольствием пил чай с овсяным печеньем, испечённым ею самолично.

Марта выглядела довольной.

— Если бы все, кто входит в чужие семьи, относились к этому менее беспечно, может, у меня и работы было поменьше. Чаще всего люди относятся к детям только что обретённой второй половинки как к бесплатному бонусу. И это хорошо, если к бонусу, а не к досадному довеску.

— Это в любом случае не наша история. Лукас — мой сын.

— Мне нравится, что ты сказал «наша», а не «моя». Но всё же я хотела бы уточнить, что ты думаешь о женщине его родившей.

— А разве это сейчас важно?

— Судя по тому, что ты рассказал мне о мальчике, да. Он мнит себя защитником не только дома, но и матери. Именно так я воспринимаю его поступок, когда он отправился тебя караулить. Думаю, мать объяснила, что ты не посторонний, и любому другому ребёнку этого объяснения было бы достаточно. Если хочешь стать ему другом, подружусь с его мамой. Но если в твоих мечтах Лукас уже называет тебя папой, надо действовать иначе. Потому я и спрашиваю: какова твоя конечная цель — ребёнок или семья?

Ник задумался всего на мгновение.

— Семья.

— Она не должна быть номинальной, дорогой. В противном случае ты сделаешь несчастных всех. И в первую очередь, Лукаса.

— У нас с его мамой хорошо получилось сговориться в прошлый раз. Получится и сейчас.

— В таком случае, желаю тебе терпения.

Терпение никогда не было его отличительной чертой, но на этот раз Николас сумел совладать с собой, понимая, что спешка в завоевании сразу двух сердец чревата ошибками. Именно двух — потому что картинка семьи, возникшая в его голове после того вопроса Марты Дженсен, оказалась весьма привлекательной. Особенно его привлекало изображение женщины с лицом Элис. Только не растерянной и озадаченной, а взирающей на него с мягкой полуулыбкой.

Да, он хотел не только Лукаса, но и его маму: в свою жизнь, в свой дом, в свою постель.

Марта подсказала ему завести союзника в семье Манфреди. Эдуардо, старший брат Элис, был утверждён на эту роль без кастинга.

Ник никак не ожидал, что приглашение на бейсбол выльется в настоящую мужскую тусовку. Эдди пришёл с братьями и племянниками, среди которых он к своей радости увидел Лукаса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Каких сил стоило не расцеловать обоих — кто бы знал. Но всё же не следовало пугать парней таким бурным проявлением эмоций, так что он только пожал сыну руку и посадил между собой и Эдди.

— Первый раз на бейсболе? — Именно с этим вопросом он в тот день в первый раз обратился к сыну..

Лукас выглядел оробевшим. Может, не привык к такому количеству народа, может, в силу возраста. Двое других мальчишек выглядели постарше и посмелее и уже вовсю уничтожали закуски, расставленные на блюдах в обеденной зоне.

Сидя глубоко в кресле и обеими руками вцепившись в подлокотник, малыш широко открытыми глазами пытался обозреть весь стадион, но даже головой не крутил от смущения. Ник улыбнулся, заметив на его ногах всё те же «гостевые» кроссовки. К слову, идеально чистые.

— Мы с мамой ходили смотреть как играет Джоуи, когда его взяли в команду.

— Джоуи — твой друг?

— Он мой брат.

— А, это, наверное, тот, кто засовывает в себя уже третий сэндвич.

Лукас вытянул голову, перегнувшись через спинку кресла.

— Нет, то Майки. Джоуи больше любит наггетсы.

— А ты что любишь?

— Мамину лазанью.

— Реально вкусная?

Ник сам не знал, зачем задал этот вопрос, но неожиданно попал в точку. Малыш заметно расслабился и даже заулыбался.

— Да. Вкусная. Она кладёт много мяса и помидоров в соус, а бабушка София не кладёт. И тётя Кара тоже.

— Мясо и соус — главное в лазанье, факт. А вот моя мама не умеет её готовить.

— Не умеет? — личико Лукаса вытянулось от удивления. — Я думал, все мамы умеют готовить.

— Ну, что-то моя мама точно умеет, но только не лазанью.

— А ты попроси мою.

«Обязательно, малыш», — подумал про себя Ник и, улыбнувшись, снял с головы свою счастливую бейсболку с символикой «Кабсов» и надел её на сына.

— Замолвишь за меня словечко?

— Ага. То есть, да. Мама не разрешает «агакать».

За следующие две недели Ник много чего узнал об Элис. И не только от Лукаса.

Они неправильно начали, неправильно продолжили. Ему бы следовало самому узнавать её — постепенно, как это обычно происходит между мужчиной и женщиной, но жизнь распорядилась иначе. Вообще, в этой ситуации Ник находил определённую прелесть. Мнение об Элис Манфреди у него сложилось ещё в момент их первой встречи. Теперь же почти ежедневно оно подкрашивалось яркими красками, всё больше привлекая к ней внимание.

Его первое впечатление оказалось верным. Хорошая девчонка. Из надёжных. Уверенная в себе, с лёгкостью убеждающая других в своей цельности. В игры не играет, козней не строит — бесхитростная и честная.

И мальчик у неё такой же.

У них.

С одной стороны Ник гордился Элис: ей под силу и одной вырастить из их сына человека. С другой — его функция, как отца, становилась чисто номинальной, а этого он допустить не мог.

И, странное дело, ещё месяц назад Ника совершенно устраивала жизнь, которой он жил. Любимое дело, признание в профессиональных кругах, круглый счёт в банке, недвижимость в хорошем районе, не требующие обязательств отношения с противоположным полом. Он не любил слово «плейбой», и когда впервые его так назвала мать, обиделся. Плейбои прожигают жизнь, а он вкалывает как проклятый, чтобы обеспечить видимость прожигания.

Всё, чего он достиг в «Неотеке» — одном из успешных разработчиков корпоративного программного обеспечения — сделано не благодаря, а вопреки. Отец с матерью прочили ему научную карьеру, как позже и Лиаму, но Ник выбрал свой путь, начав, как когда-то Стив Джобс, с лаборатории в гараже. И хаккерством промышлял, и разработкой программ-шпионов. Имел несколько встреч и с полицией, и с Агентством Национальной Безопасности, но всегда выходил сухим из воды благодаря своим же мозгам. Его ни разу не удалось схватить за задницу, но момент, когда следовало остановиться, Ник выбрал более чем удачный. Во время его последнего визита в АНБ присутствующий при разговоре приглашённый аналитик предложил ему работу. Ник возглавил инновационный отдел и превратил никому не известную «Неотек» в прямого конкурента таких гигантов как «Оракл» и «САП».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})