Мария — королева интриг - Жюльетта Бенцони

— О, на это раз я вас поцелую! Вы даже не представляете, какую радость вы мне доставили!

Две женщины расцеловались посреди этой роскошной комнаты, и картина эта поистине заслуживала кисти художника. Почти ровесницы, с разницей всего лишь в год, они излучали равный блеск. Практически ничего испанского не было в этой зеленоглазой инфанте с белокурыми шелковистыми волосами и светлой, легко краснеющей кожей, ибо она отказывалась накладывать маску, в отличие от всех кокеток, и слишком часто подвергала свое лицо воздействию непогоды и насекомых. Чуть крупноватый нос не портил общего впечатления, а маленький круглый и пухлый рот так и притягивал взгляд своей очаровательной свежестью. Несмотря на небольшой рост, Анна Австрийская отличалась прекрасным сложением, обладала кожей фарфоровой белизны и самыми прекрасными и изящными руками, какие только можно себе вообразить.

Пока она вновь усаживалась к большому венецианскому зеркалу, Мария принимала приветствия других дам. Лишь одна из них, чье присутствие Мария заметила не сразу, поскольку та держалась в тени кровати, подошла с неприступным видом и окинула ее взглядом с ног до головы:

— Могу ли я узнать, являетесь ли вы по-прежнему старшей фрейлиной?

— Мое присутствие должно было бы избавить вас от необходимости задавать подобные вопросы, мадам де Монморанси! К тому же мне следовало бы удивиться: я полагала, что вы отказались от своей должности?

— Поскольку вас здесь больше не было, у меня исчезли все поводы, чтобы отказываться от службы Ее Величеству, и на этот раз я не отступлюсь.

— Нет? Вам придется! Вас разозлило, что должность старшей фрейлины досталась более молодой и более благородной, чем вы?

— Вам, видимо, неизвестно, что Монморанси — первые христианские бароны королевства?

— Но не ваши предки Бюдо! Поговаривают даже, что вы заключили сделку с самим мессиром Сатаной, чтобы, как вы говорите, первый христианский барон королевства, коннетабль герцог де Монморанси, женился на скромной Луизе де Бюдо.

— Скромной, но из благородного семейства! У д'Альберов-то не бог весть какие предки!

— Но я-то из рода Роанов, и в моих жилах течет кровь королей Бретани. И нынче я принцесса Лотарингская! Кому ж, как не мне, быть старшей фрейлиной? Будьте благоразумны, мадам. Отныне я ведаю всем в покоях королевы!

Застывшее лицо пожилой женщины (она была на тридцать лет старше Марии!) внезапно пожелтело, точно от прилива желчи.

— Смотрите, как бы вам не пришлось поплатиться за вашу дерзость. Королева еще не получила никаких посланий на ваш счет от своего царственного супруга.

В это самое мгновение в дверях показался секретарь с письмом на подносе.

— Послание Ее Величеству! — объявил он. — Королевская почта!

Его появление заставило двух соперниц умолкнуть. Анна Австрийская, прислушивавшаяся к спору, не зная, как его прекратить, поспешила ознакомиться с содержимым конверта, и ее озабоченное лицо прояснилось.

— Дамы, я думаю, здесь нечего добавить. Король, мой супруг, настоящим письмом сообщает мне, что, принимая во внимание заслуги герцога де Шевреза, он согласен с тем, чтобы герцогине были вновь возвращены ее обязанности и прерогативы.

Тон королевы подразумевал ответную тишину, но мадам де Монморанси была в такой ярости, что не обратила на это внимания.

— Ну, коли так, я уступаю место! Никогда в жизни я не стану подчиняться какой-то… потаскухе, пусть даже она принцесса! И я дойду до самого короля, поддавшегося проискам этого простака де Шевреза!

И после самого чопорного реверанса фрейлина покинула апартаменты с поджатыми губами и высоко поднятой головой. Мария проводила ее насмешливо — довольным взглядом, после чего быстро развернулась на каблуках и подошла к королеве, перед которой горничные разложили платья темных расцветок с едва заметной вышивкой, самым веселым из всех цветов был темно-бордовый, который даже у епископа не вызвал бы интереса. В это же самое время донья Эстефания готовилась причесывать королеву. Мадам де Шеврез вмешалась:

— Что вы делаете? Где дама, ответственная за королевский туалет? Это она должна заботиться о прическе Ее Величества!

— Мадам де Верней больна, как обычно! — сказала мадам де Бельер.

— В таком случае я беру это на себя!

Сняв перчатки, Мария бросила их на кресло и заняла место позади Анны Австрийской, взяв гребень из рук дуэньи, которая фыркнула, как рассерженная кошка. Одновременно Мария окинула взглядом предложенные туалеты.

— Это что такое? — презрительно произнесла она. — Разве кто-то недавно умер?

— Королева потеряла плод, и король сейчас воюет… по крайней мере, таково мнение доньи Эстефании, — прошептала мадам де Шавиньи.

— Что за глупости! Король одерживает одну победу за другой, а плод не успел даже толком сформироваться! Уберите эти платья! Сейчас июль, черт возьми! Мне нужны легкие ткани, что-нибудь светлое!

Анна мягко запротестовала:

— Не слишком, моя милая! Я собираюсь после полудня совершить поездку к обители кармелиток в Шайо.

— Это вовсе не повод одеваться так же, как они! Впрочем, чтобы не слишком их шокировать, я предлагаю серое атласное платье с юбками и прорезями из белого атласа. И жемчуг. Много жемчуга! Его блеск усиливает блеск королевы. Ну же! Живее!

Атмосфера совершенно переменилась. Анна вновь улыбалась, радуясь возвращению подруги, дамы вокруг нее непринужденно болтали, в то время как ловкие пальцы Марии трудились над прической. Она быстро причесала свою госпожу по собственному вкусу, с помощью шпилек уложив массу светлых волос в низкий шиньон, унизанный жемчужинами, и оставив несколько легких локонов вокруг лица.

— Вы, наверное, о многом хотите мне рассказать, Мария? — заметила королева, глядя на себя в зеркало.

— Да, мадам! Но я предпочла бы сделать это наедине.

— У нас еще будет время! Я больше не хочу расставаться с вами и дам распоряжение приготовить ваши прежние апартаменты…

— Под самой крышей? — вырвалось у Марии, безо всякого удовольствия вспоминавшей жалкую клетушку, которую выделил ей после смерти де Люина Людовик XIII и в которой она произвела на свет свою младшую дочь.

— Нет. Те, прежние, прямо над этой спальней, и мы вновь откроем маленькую лестницу!

— Разве она закрыта?

Юная королева одарила свою вновь обретенную старшую фрейлину одной из своих редких лучезарных улыбок, способных открыть даже самые закрытые сердца.

— Это был путь дружбы, Мария. Я не могла допустить, чтобы им пользовалась другая дама.

Тронутая этими словами, Мария оставила флакон ароматического масла, которым она собиралась сбрызнуть уже готовую прическу, чтобы, опустившись на одно колено, припасть губами к руке королевы с таким чувством, которое удивило даже ее саму. До сих пор испанка была для нее красивой дурочкой, невинной и покладистой, ограниченной жесткими условиями положения инфанты, более или менее запуганной мужем и весьма эгоистичной. Свидетельство подобной привязанности меняло ее планы на будущее: до сих пор Мария рассчитывала использовать Анну для того, чтобы отомстить обманувшему ее королю. Теперь же она дала себе слово если не сделать Анну счастливой, то по крайней мере принести ей хоть частичку счастья.