Морская пена - Дмитрий Вернидуб

Но второй шел не один: он взял сообщника — злобного камышового кота. Хитрющий и осторожный зверь выполнял отдельное задание. Он должен был подслушивать, подглядывать и запоминать. А по возможности, стащить что-нибудь ценное, например, свитки, книги с неизвестными Горху заклинаниями. Как говорится, глаза и уши, зубы и коготь. А как достать из его головы увиденное и услышанное — дело Мазлуса.

Возвратившегося кота, с пергаментом в зубах, заметили уклисты, когда он сам выбежал на них. Не долго думая, зверя запихали в мешок, предварительно изъяв свиток, и доставили к Горху. Кот был вытащен из мешка за шиворот.

— Мерзавцы! — возмущенно зашипел он на кошачьем. — Почему все так и норовят за шкирку приподнять! Где же справедливость и уважение! Отомщу!

Но, увидев перед носом бледное костлявое лицо Горха, камышовый негодяй сразу обвис под буравящим гипнотическим взглядом. Внимательно осмотрев своего шпиона и даже брезгливо понюхав, Мазлус недовольно поморщился:

— Безнадежно испорченный экземпляр. В башке какое-то затемнение и пахнет как хойбиха на выданье. Чинить некогда. Ну-ка, а что приволок?

Маг грубо отшвырнул кота в сторону. Камышовый кот потихоньку отполз и выскользнул из шатра. Но прежде чем окончательно испариться, он обернулся и… если коты умеют улыбаться, то это была улыбка. Хищная негодяйская улыбка.

Горх даже привстал, когда увидел то, что кот притащил в зубах. Чтобы узнать этот почерк даже через сотни лет, достаточно оказалось беглого взгляда. На вырванной из дневника странице рука Кронлерона вывела заклинание с сопутствующими пометками.

Это была формула временной вязкости, или, другими словами — замедления времени вокруг объекта или объектов, по желанию мага. Единственное, что не до конца устраивало Горха, так это то, что радиус действия заклинания не рекомендовалось сужать меньше, чем до одного полета стрелы. Говорилось, что, в ином случае, последствия непредсказуемы.

Мазлус не верил своим глазам. «Нет, это не улыбка, а настоящий оскал удачи! — торжествовал он. — Наконец-то!» Маг расхохотался. Уклисты, охраняющие шатер своего господина, остолбенели. Никто из них не помнил, чтобы Горх когда-нибудь смеялся. Жуткий, хриплый, каркающий, но это был смех — смех торжествующего злодея.

Глава 6. Замороженное время

Штурм откатился. Дело шло к вечеру, когда из потайного лаза послышался шорох осыпающейся земли. Корзина над входом задвигалась. Первое, что увидел загробный Брю, добросовестно стоявший на своем посту, — это вытянутые уши хойба с шерстяными кисточками. Складчатый, выбритый затылок был хорошей мишенью, и Брю начал действовать. Но сделать все по-тихому не получилось. В последний момент призрак не устоял перед искушением попугать жертву.

— У-у-а-у-у! — вдохновенно завыл усопший над ухом шпиона.

Уши с кисточками мгновенно «присели», и хойб юркнул в лаз.

— Стой, рак болотный! — возмутился паромщик, и что есть силы дунул вслед.

В норе странно звенькнуло, а потом раздался истошный мяв. Из лаза вылетел полупримороженный камышовый кот. На заднице у зверя болталась сосулька. Столкнувшись нос к носу с удивленным привидением, кот ненавидяще зашипел. Было ясно, что отмороженного хвоста он призраку не простит.

— Ах ты, собака! — почему-то крикнул Брю, набирая воздух для замогильного холода.

Но кота уже и след простыл.

На крик прибежала стража. Конечно, искать ночью какого-то одичалого кота никто не собирался, а вот хойба, который не мог даже моргнуть, пришлось из норы выкапывать.

— Отнесите его на кухню к повару, там его второй дожидается! — приказал старший караульный хохоча. — Если что, у Пью Клюкла спросите, что с ними делать — он знает!

У любой собаки, кроме беззаветной службы хозяину, всегда найдется куча дел. Там понюхать, там порыться, там прислушаться — все это требует времени. Хрюря, хоть и с крыльями, была настоящей собакой. И дела у нее были тоже настоящие — собачьи.

Для начала она подробно обнюхала все около гарнизонной кухни. Следы повара отдавали растительным маслом. «Неряха. Опять пролил себе под ноги», — Хрюря чихнула. У помойки до сих пор пахло выдрами. «Одна ела куриные потроха, другая где-то откопала орехи, — собаку аж передернуло. — Тьфу, пустобрешки!»

Дальше шла крепостная стена. Под ней очень сильно воняло смертью. Убитых недавно убрали. Крылатая собачка побыстрей обежала страшное место. В нос настойчиво лез запах кота. Собака тряхнула головой: «Бр-р-р! Ну и дрянь! Да еще морками отдает! Не наша кошатина — какая-то дикость чуется и злоба. Точно, вражеский котяра. А наследил-то…»

Хрюря осторожно пошла по следу. Запах вел к той надвратной башне, где на верхнем ярусе находился боевой пост Хрюкла. Но кот в башню не заходил. След обрывался у стены, недалеко от входа.

Собака вновь принюхалась: «Ничего не понимаю, он что, тоже летучий? Ну-ка… А, вот! — по стене вверх шел мокрый след. — А он, похоже, оттаивает. Точно: воняет замогильным холодом, как тот уклист. Странно». Кладка у стыка башни с крепостной стеной была не очень ровной. Видимо, по ней кот забрался наверх.

Торопливой рысцой Хрюря направилась по винтовой лестнице. На последнем этаже у железной двери она остановилась: «Хозяин здесь!» За запертой дверью Олли и Болто говорили в полголоса, обсуждая что-то важное. Собачка хотела поскулить и поскрестись, но потом передумала и побежала обратно: «Мешать хозяину — последнее дело».

Выскочив наружу, она взлетела. «Надо осмотреть все сверху, не мог же этот кошак испариться». Набрав высоту, рыжуха расправила крылья и начала парить над башней, снижаясь по спирали. Ночь была безлунная, и тени, отбрасываемые факелами, сливались с окружающей чернотой, скрывая от взора углы и неровности. На третьем круге собака заметила силуэт на фоне слабо освещенного окна. Окно как раз находилось в комнате, где беседовали Хрюкл и Виндибур. Кот сидел в нише вытянув шею и навострив уши, как будто ловил каждое произносимое внутри слово.

«Вот он, гад! Так и есть: шпионит!» — обрадовалась Хрюря и бесшумно пошла на цель. В последний момент камышовый негодяй услышал за спиной свист рассекаемого крыльями воздуха. Прижав уши, он обернулся, собираясь зашипеть, да так и подавился от ужаса. На секунду перед ним возникла складчатая пухлоносая морда собаки. То что это собака, лазутчик понял по запаху, когда его шея уже угодила в тиски челюстей. Кот издал булькающий утробный звук, похожий на рычание, пытаясь извернуться. Хватка у Хрюри была мертвая, да вот беда — в момент броска она не сумела затормозить и вместе с котом влетела через разбитое оконце в комнату. Сидевший на стуле Хрюкл не успел и охнуть, как у него на коленях очутился рычащий и лягающийся клубок. Инстинктивно закрыв лицо руками, Болто попытался вскочить, но потерял равновесие и, вместе со стулом, собакой и котом, оказался на полу.