Проклятие Вероники - Яна Розова

Аня не услышала выстрела – ее “Лексус” уже доехал до конца улицы.

Я позволила себе эту реконструкцию, опираясь на слова Седова. Он рассказал, что во всех случаях, о которых я упомянула в его кабинете, было доказано именно самоубийство. Они сами сделали это.

Да, а еще есть владелец прекрасного “Джипа Чероки”, о котором тоже можно что-нибудь разузнать. Возможно, он тоже перед смертью отдал кому-то все свои деньги?

Только даже если я узнаю, кому были выгодны “гродинские самоубийства”, преступник останется на свободе, потому, что рыжий следователь Павел Петрович Седов не имеет основания открыть на него дело.

Паркуясь у своего дома, я слабо представляла, что мне делать дальше.

Паркуясь у своего дома, я хорошо знал, что мне делать дальше.

Во-первых, поесть. В последние дни у меня что-то не то с аппетитом. Даже не помню, когда ел в последний раз. Это неправильно. Мне нужны силы.

После еды я посплю – с полчаса. У меня снова кололо в висках, а глаза, словно песком засыпало. Я глянул в зеркало заднего вида и без всякого удивления разглядел там бледного, заросшего бородой типа с красными гляделками.

Борода у меня, в отличие от волос на голове – черная. Из-за нее я и похож на крашенного кавказца, если не бреюсь пару дней. Еще этот нос – мамин, с горбинкой. Она-то гордо называла его Ахматовским, а мне как назвать?

После сна я снова съезжу к дому Германа, на улицу Весеннюю. Хочу уточнить расписание сына Вероники.

Мальчика я уже сегодня видел. На вид ему четыре года. Мальчик светловолосый, с круглыми щечками и большими голубыми глазами. В его лице явно угадывались черты лица Вероники. Еще я заметил, что пацаненок очень тощенький. И забитый. Мало я видел детей, которые так покорно – не отвлекаясь ни на кошку, ни на грейдер – шли за отцом. Как зомби. Герман обратился к нему – он даже вздрогнул. Кажется, мальчику и впрямь плохо с папашкой.

Вероника была довольна мной. Она была такой нежной, что я терял волю. Только, кажется, моя воля уже давно потеряна. Чем кончится эта затея с похищением младенца? Моя любимая пообещала, что как только она получит Сашу, сразу сядет в самолет и исчезнет из моей жизни. Будто я отделаться от нее хочу! Я спросил – а я как? Она вряд ли понимает, что без Вероники, я как без сердца. Пустота будет внутри меня, я это чую.

Вероника же ответила на мой вопрос – не надо думать об этом. Мы найдем способ встретиться позже. Сейчас об этом рано говорить.

Другая сторона вопроса заключалась в том, что перед Германом я уже засветился. Как только я посажу Веронику с сыном на самолет – он будет ждать меня у подъезда. Возможно, с милицией. За похищение меня арестуют, и я буду сидеть в СИЗО до суда. Дадут мне… не знаю, сколько.

Но свое уголовное будущее с Вероникой обсуждать не стал. Раз я согласился ей помочь, значит, понимаю, что мне грозит.

Авдей ругаться будет. Мама расстроится…

Ладно, все.

И, словно поймав локатором трансляцию моей мысли, мне позвонил лучший друг.

– Приходи на пиво, – сказал он. И добавил: – Приезжала твоя Екатерина Вячеславовна. Но оказалась не твоя.

– Угу, – ответил я. – Пиво отменяется.

– С чего? – вредно спросил он.

– Занят…

– Работаешь?

– Да.

– Ну, пока.

Разговаривая с ним, я кое-что припомнил:

– Авдей, а твой двоюродный брат еще капитан корабля?

– Ну.

– Новороссийск – Одесса – Сингапур – Кейптаун?

– По-разному. А что?

– Мне скоро надо будет исчезнуть.

– Во что ты ввязался?

– Авдей, давай без этого. Мне нужна помощь.

– Ладно. Я поговорю с Владом.

Он все понял. Он поможет.

Дома меня ждала Вероника. Она просто порхала, говорила только о сыне. Требовала план мероприятия. Подробности. Предлагала всякие разные идеи – то всем в еду подсыпать снотворное, то кинуть дымовую шашку. Молча, я сварил пельмени и принялся за еду.

– Что ты молчишь? – трепыхалась Вероника. – Когда ты Сашу сможешь привезти?

– Дай мне полчаса, – попросил я, отставляя чашку с пельменями. Аппетит все не возвращался.

Вероника вдруг притихла. А когда я плюхнулся на матрас, подсела ко мне.

– Положи мне голову на колени и постарайся уснуть, – сказала она.

И мне вдруг дико захотелось спать.

Вчера вечером мне так дико захотелось спать, что я вырубилась около восьми вечера.

Это все от информативной перегрузки и отсутствия перспектив расследования. Ибо я занималась расследованием. Вроде бы шутя, вроде бы не серьезно, но ведь информация собиралась до кучи. И, кажется, я уже не остановлюсь – ну, хочу я знать, почему Артем покончил с собой и все! И я обязательно узнаю, какое такое преступление он мог совершить. Вот только немного наберусь мужества: маленькая могила – это слишком страшно.

А, между тем, всю ночь я спала беспробудным сном. Утром встала рано, свеженькая и полная сил. Отзвонилась в охранное агентство – у нас был договор, что бодигарды меня будут сопровождать, только если я куда-то уезжаю из дома, а в остальное время мой дом будет на сигнализации. Код сигнализации знала только я и мой садовник.

Сварила кофе, заметила во дворе Сан Саныча – он привез какие-то саженцы.

В моем саду машет лопатой Шон Коннери.

– Сан Саныч, – позвала я его, приоткрыв окно. В этом стеклянном доме были предусмотрены и специальные створки, заменяющие традиционные окна. – Идите кофе пить!

Он обрадовался:

– Ага, иду, спасибо!

На кухне вымыл руки и стал рассказывать, что купил эти саженцы, а теперь и думает, что сглупил. Разве в июне деревья сажают?

– Не знаю, – будучи человеком городским, совета дать я не могла. – Может, разного сорта деревья в разное время сажают?

Сан Саныч нахохлился в красном креслице около кухонного стола, сделал глоточек кофе и поделился:

– Раньше у меня подруга в садоводческом деле была – Клара Васильевна. Умерла несколько лет назад. Она высшую математику читала в нашем университете, а у нас дачные участки были рядом. Она в этих делах разбиралась! И только у меня какие вопросы – я тут же к Гайворонской…

– А дочь Эля у нее была?

– Да. А вы знакомы?

Надо же, какое совпадение! И точно Гродин – маленький город.

– Были знакомы, – уточнила я. – Эля умерла. А кто в институте еще с Кларой Васильевной дружил?

– Как Эля умерла? – Сан Саныч, оказывается, был не в курсе.

Пришлось рассказывать печальные новости. Садовник наш повздыхал, поохал и припомнил, что частенько на Клариной даче Лиля Семеновна Клыкова отдыхала.

– А Лиля Семеновна – историк и белоручка, – рассмеялся Сан Саныч. – За холодную воду не бралась. А уж заставить ее полоть было невозможно. Зато она всегда умела рассказать что-нибудь интересное – много читала, всем интересовалась. Мы с ней, бывало, сядем под яблонькой, и лясы точим, а Клара тем временем огород пашет.

– А не знаете, правда ли, что у мужа Гайворонской была дочь на стороне?

Карие яркие глаза Сан Саныча прямо-таки сверкнули:

– Это как-то со смертью Эли связано?

– Да, связано. Понимаете, она совершила самоубийство. Как и Артем. И не только, ведь, она.

Тут Сан Саныч стал задавать вопросы, а я на них отвечать и мои ответы звучали очень даже веско. Это на таких, как Седов, не производит впечатления, буквально ничего, а людям нормальным непросто уложить в своей голове столько противоестественных историй.

О сводной сестре Эли мой садовник ничего не знал, но он, не отходя от кассы, набрал номер Лили Семеновны. Они до сих пор, оказывается, общались.

– Лилечка, кто информировал Элю Гайворонскую о том, что у нее есть сестра? – этот вопрос Сан Саныч задал исследователю Средневековья после всех приветствий и вежливых вопросах о состоянии здоровья.

Лиля Семеновна стала что-то говорить ему, и беседа стала развиваться в нужном направлении.

– Ты можешь встретиться с ней сегодня, после часу? – спросил садовник, отстранив телефон от щеки.

– Конечно!

– У нее в двенадцать – занятия по у-шу, а после она может тебе уделить полчасика для беседы. Идет?

Конечно, я согласилась.

Конечно, Вероника согласилась с моим планом.

Он был очень прост. Я просто уведу малыша из дома, из его комнатки на втором этаже, во время дневного сна. Причем я не собирался входить в дом обычным путем. Был у меня в запасе один трюк. Все-таки, не зря же я поддерживаю физическую форму!

Вероника сказала, что ночью было бы лучше украсть ребенка, но я возразил: ночью эти милые люди, Герман со своей мамашей, выпускали во двор большого кабеля, а еще я разглядел на заборе кнопку сигнализации. Этими системами все дома в Гродине оснащены. Они реагируют на все – даже на кошку, которая потерлась об ограду. А потом дом окружают вооруженные АК молодчики в черных масках на мордах. Да ну их!

Днем же все было проще. Утром бабушка – располневшая пожилая дама с ведьминским выражением лица – возила мальчика в какой-то образовательный центр для малышей. Иногда их транспортировал Герман, а иногда – вызывалось такси. К двенадцати они возвращались на свою Весеннюю улицу. Бабушка готовила обед на кухне, а мальчик играл во дворе.