Привет, прощай и все, что между ними - Дженнифер Е. Смит

бросали их на прилавок. Пачки, словно хоккейные шайбы, скользили к изумленному продавцу.

За некоторыми названиями скрывалось чуть больше смысла – восковые губы, сладкие сердечки и даже «Чаклз»[16], – за некоторыми нет. Они просто были счастливы ухватиться за эту возможность, отвлечься и заняться чем-то, неважно чем, вместе, посмеяться, вместо того чтобы угрюмо молчать.

– Не знаю, зачем я так много их ем, – говорит Клэр, отправляя в рот еще одно шоколадное драже, когда они переходят улицу. – Я ведь даже не голодная.

– Я тоже, – весело отзывается Эйден. – Потом нас наверняка будет тошнить.

Клэр и Эйден не договаривались, куда именно пойдут. Они равняются с первыми магазинами на окраине города: пекарней, ювелирной лавкой и банком, в котором по субботам раздают бесплатный попкорн. Похоже, им обоим все равно, куда их направит судьба. Они проходят мимо пары возраста их родителей, выходящей из итальянского ресторанчика. Дальше по улице все еще ярко светятся окна «Слайсис», но по большей части в это время в городке пусто и спокойно, он весь принадлежит только им.

Они подходят к городской площади – прямоугольному островку зелени, окруженному с трех сторон магазинами, – и сразу же направляются к фонтану в центре. Монетки, усеявшие его дно, переливаются в лунном свете словно звезды. Дождь уже прекратился, но в воздухе остается прохладная влажность, напоминающая о весне.

Клэр с Эйденом усаживаются на бортик, свесив ноги. За их спинами журчит вода.

– Помнишь, как мы впервые пришли сюда? – спрашивает Эйден, встряхивая в руке упаковку «Скитлз».

Он смотрит на вокзал, расположенный на противоположной стороне улицы. Люди ходят по платформе в ожидании поезда до большого города.

В этот раз смущается Клэр:

– Если честно, нет.

Она пытается вспомнить. Иногда они приходили сюда компанией, съев по куску пиццы в «Слайсис», но на ум не приходит никакого особенного момента, разделенного здесь с Эйденом, ничего достаточно значимого, чтобы включить это место в ее список.

– Тогда мы еще не начали встречаться, – отвечает Эйден, передавая ей несколько цветных драже. – Но ты мне уже нравилась. Очень. Скотти тогда захотел мороженое, но у него не было денег…

– А, точно! – восклицает Клэр и легонько ударяет его в плечо, вспомнив тот случай. – Он залез в воду, чтобы собрать мелочь.

– Ты начала брызгаться в него, и в итоге все это переросло в настоящий водный бой.

– Это я точно помню. Просто забыла, что ты тоже тогда был с нами.

– Мне с трудом в это верится! – с ухмылкой говорит Эйден. – Меня невозможно забыть. Не говоря уже о том, что…

– Эйден, – перебивает его Клэр.

– Что?

– Замолчи.

Он смеется:

– Ладно. Просто ты всегда думала, что заметила меня первой. Но и я тоже тебя заметил. Еще до того, как между нами что-то завязалось.

Клэр поднимает глаза на голубоватую луну, почти полную, огромную, похожую на прожектор, и такую же яркую.

– До того, как между нами что-то завязалось, – повторяет она, откидываясь назад, чтобы провести пальцами по холодной воде. – Кажется, это было так давно.

Эйден кивает, почесывая подбородок.

– Да. Прости за то, что недавно произошло.

– Все нормально.

– Не совсем. Просто из-за отца я…

– Тебе не надо ничего объяснять. Это моя вина. Не знаю, почему я так странно отношусь к тому, чтобы произнести это вслух. Всего лишь три дурацких слова, да?

– Ну, они не самые дурацкие, конечно.

– Не знаю. В смысле… «Я» звучит немного глупо, да? Воспользоваться одной буквой – это слабый ход.

– А как насчет «тебя»? – говорит Эйден и смеется. – Ненужные четыре буквы, которые можно заменить одной[17].

На этом они заканчивают. Оба не готовы ничего сказать про решающее слово, хотя и игнорировать его невозможно, потому что оно здесь, словно написано на небе мигающим красным светом.

Клэр еще раз проводит рукой по воде, а потом вытирает ее о сарафан.

– Я забыла взять сувенир из боулинга.

– Это был не самый приятный момент сегодняшнего вечера, – повернувшись к ней, говорит Эйден. – Не уверен, что ты захочешь его помнить.

– Я хочу помнить все, – отвечает Клэр.

Ночь разрезает свисток приближающегося поезда, а через полсекунды начинает звенеть сигнал семафора. К вокзалу с шумом подъезжают вагоны и со стуком останавливаются. Клэр и Эйден наблюдают, как на перрон спускаются люди и идут к машинам под светом уличных фонарей.

– Ты когда-нибудь представляла, что будешь жить здесь? – спрашивает Эйден, провожая взглядом поезд, красные огоньки которого удаляются с каждой секундой. – Не так, как мы сейчас. А как наши родители. Вечером возвращаться на поезде после работы, готовить ужин. Дом, двор и все остальное. По выходным заниматься садом.

– Садом?

– Ну, может, убирать граблями листья.

Клэр качает головой:

– Ты же знаешь, это не…

– Знаю, – поднимая руки вверх, отвечает Эйден. – Ты будешь где-то далеко, у тебя будет блистательная карьера. Станешь юристом, банкиром или журналистом, потрясная квартира в большом городе. Ты завоюешь весь мир. Но после…

– После того, как я завоюю мир? – с улыбкой спрашивает Клэр. – Наверное, после такого я очень сильно устану.

– Ты понимаешь, что я хотел сказать.

Она поднимает плечи:

– Ты тоже этого не хочешь. На самом деле.

– Из нас двоих только у тебя есть потенциал. Что еще мне остается?

– Кроме садоводства?

Эйден закатывает глаза:

– Серьезно! Мне нравится играть в лакросс. Я смогу заниматься им еще года четыре. Но давай смотреть правде в глаза. Это не карьера.

– Откуда ты знаешь? Ты ведь говорил, что в Калифорнийском университете есть программа по спортивному менеджменту. Это как раз тебе подойдет.

– Но это летняя программа, а не настоящая специализация. Да и вообще, кто знает, смогу ли я…

– Ты сможешь! – твердо говорит Клэр, но Эйден качает головой:

– Я не ты.

– Но ведь я тоже не выбрала профессию. Я понятия не имею, чем хочу заниматься. Последние четыре года я только старалась попасть в колледж. Я никогда по-настоящему не задумывалась о том, что буду делать потом. Я даже еще не выбрала специализацию.

Эйден закатывает глаза:

– Кто вообще выбирает специализацию до того, как приехать в колледж? Ты слишком давишь сама на себя. Это же совершенно нормально – не знать, что ты будешь делать дальше по жизни.

– Да, но я не хочу нормально. Я хочу знать, куда иду.

– А может, нет ничего страшного в том, чтобы заблудиться по дороге? – Даже в темноте Клэр видит глаза Эйдена, которые внимательно смотрят на нее. – Особенно если речь идет о тебе.

– И что это значит?

Эйден пожимает плечами:

– Только то, что ты можешь заниматься всем, чем захочется. И так