Я знаю, на что ты смотришь (СИ) - Хилл Алекс

Мою внутреннюю лодку захватывает шторм, а перед глазами спокойное море, над которым едва светлеет небо.

Скоро рассвет…

Еще один день бессмысленного существования…

Еще один…

Когда все это уже закончится?

Где мне найти силы, чтобы все прекратить?

Макс

Сказать, что я чувствую, когда Ева покидает бар? Да хер его знает! Я сам не могу понять, но уверен в одном — нельзя ее отпускать. Она снова наделает глупостей. Тупая ведьма. Зачем ты все это делаешь? Зачем вредишь сама себе? Черт! Еще и эта песня… Она… Я бы поклялся, что это фонограмма, если бы не видел своими глазами и не слышал, как дрожит ее мягкий и сладкий голос.

Все! Это клиника!

Ее «да» разбивает мое «нет». Ее проклятие набирает силу, и я ищу Гошу, чтобы сделать еще одну идиотскую вещь в своей жизни. Головой понимаю, что не стоит. Знаю, что снова лезу в херню, из которой только выбрался, но… Это сильнее меня.

Менеджер разговаривает с официантами. Похоже, он не в духе. Херово.

— Гоша! — зову я, а он показывает указательный палец, давая понять, что скоро подойдет.

Мне не нужно скоро. Мне нужно сейчас!

Выхожу из-за бара, ощущая, как мне в спину смотрят ребята-бармены.

— Максим! — возмущается Гоша, собирая губы «уткой». — Бармены не выходят в зал!

— Мне нужно уйти сейчас.

— А моя какая проблема?

Может всечь ему? Тогда это будет его проблема. Я знаю, что такое быть управляющим. Понимаю уровень ответственности, но все-таки ты должен быть со своим персоналом заодно.

— Это важно, — настаиваю. — Я отработаю эти два часа…

— Исключено.

Ах ты, смурфик ебливый! Ладно… Не люблю я так делать, но иногда выбора не остается.

— А Мирон в курсе, что ты здесь не только менеджером работаешь? А? Он в доле?

— Не понимаю, о чем ты? — теперь голос Гоши стал куда менее пафосным.

— Нет? — усмехаюсь я. — Ну тогда ты не будешь против небольшой проверки твоего номера? Прямо сейчас.

— Ты че оху?..

— Значит так, Гоша! — перебиваю я, напрягая плечи и сгибая шею. — Я не хочу грызни. Мне реально нужно уйти, чтобы помочь одному человеку. Давай ты не будешь гандоном и просто отпустишь меня, а я сделаю вид, что этого разговора не было?

Он мнется. Вижу, как ему не нравится положение вещей, но и врага наживать себе не хочется.

— Что еще я мог ожидать от друга Клима? Такой же псих, — выплевывает Гоша. — Я не против, если твои коллеги тебя отпустят. Ты и их тоже подставляешь, а не только меня.

Давит на совесть? Это бы подействовало, если бы причина, по которой я должен покинуть рабочее место, не была такой важной. Подхожу к барной стойке со стороны гостей, подзывая ребят.

— Мне… — начинаю я.

— Иди, — отрезает Тося, даже не дослушав.

— Вы тут справитесь? — все-таки уточняю.

— Макс, — улыбается Настя. — Главное, чтобы ты с ней справился.

— Давай вали уже, а то не догонишь, — говорит Коля, кивая на выход.

Качаю головой, сжимая губы. Какого черта я делаю?

Разворачиваюсь и несусь прочь из бара в прохладное летнее утро. Тонкая полоска рассвета виднеется над водой. Жаворонки уже выползают на пляж. Но я нигде не вижу ее. Ева, мать-перемать, куда ты пропала? Бегу к персональскому пляжу. На мою удачу по пути не попадается ни одного охранника, только тихий ветер и шум прибоя.

Добираюсь до высокой металлической ограды. Сердце пропускает удар, сбавляя темп.

Нашел.

Ева выходит из воды по другую сторону. Ее черный костюм насквозь промок. Она реально добирается туда вплавь? Ненормальная!

Цепляемся взглядами. Вместо рассвета все вокруг погружается во тьму, в которой Ева, как догорающая свеча. Печальный взгляд. Грустная улыбка. Ева обнимает себя за плечи, когда я делаю еще один шаг к забору.

Боится? Серьезно?

Влезаю наверх и прыгаю на мягкий песок. Не замечая больше вокруг ничего, подхожу к ней. Кеды тут же наполняются холодной водой, но мне плевать. Замираю перед ведьмой, которая сейчас кажется совсем не опасной, но такой притягательной, что невозможно сопротивляться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ева смотрит мне в глаза, задрав голову. Поднимаю руки, чтобы коснуться ее щек ладонями, а после сделать то, что не собирался, но так безумно желал.

Я целую ее. В этот раз без примеси ярости и ненависти. Целую девушку, которую увидел только несколько минут назад в баре. Хрупкую, ранимую, несчастную.

Нежно касаюсь ее соленых губ своими. Легко и плавно скользя и лаская. Ева обхватывает мокрыми и холодными руками мою талию, прижимаясь теснее. Рубашка тут же напитывается влагой, но я чувствую лишь сладкое дыхание и пьянящий вкус. Вдыхаю свежий запах моря с кожи, покрытой мурашками.

Я не знаю, что это, сколько длится наш поцелуй…. Но одно знаю точно — мне нужна эта девушка, а ей нужна помощь. Ей нужен тот, перед кем она сможет раскрыться и стать собой. Тот, кто попытается ее понять. Кто будет беречь ее от нее же самой.

— Тебе холодно, — произношу я, обнимая Еву и защищая от ветра. — Давай вернемся в…

— Нет, — тихо отзывается она, утыкаясь ледяным носом мне в шею. — Ты иди. Я в порядке.

— Я никуда не уйду.

— Спасибо…

Она рвет мою душу на части одним только словом, в котором спрятана бомба, что взрывается миллионом мечей. Это невозможно сыграть. Никто бы так не смог.

Черт возьми, Ева… Что мне теперь делать с тобой?

Мы снова оказываемся в ее убежище. При свете дня место кажется даже уютным, но все равно не пригодным для жизни. Она ведь заболела, после шторма, и времени прошло недостаточно, чтобы выздороветь окончательно. Ее состояние может ухудшиться. Неужели она этого не понимает?

— Я могу спать только здесь, — отвечает Ева на мой незаданный вопрос, копошась в ящике за диваном.

— Почему?

— Не знаю.

— Ложь. Просто не хочешь отвечать.

— Почему ты снова пошел за мной? — кидает вопросом в ответ.

— Я не…

— Ложь! — Ева повышает тон, но он звучит скорее жалко, чем гневно.

Она выпрямляется, глядя мне в глаза, и ждет ответа, который я и себе не могу дать до сих пор. Приближаюсь к сломленной ведьме и расстегиваю ее жилет. Стягиваю мокрую тряпку с ее плеч, не позволяя своим глазам вольничать. Затем снимаю с нее шорты. Ева молча подчиняется, откликаясь на мои касания. Следом с ее тела исчезает белье, а у меня предательски подрагивают пальцы. Против природы не попрешь. Она очень сексуальна. В своей смелости и раскованности. Невозможно отречься от такой очевидной красоты. Беру в руки полотенце и заворачиваю в него Еву, а после накидываю поверх и одеяло. Вот так гораздо лучше.

— Я просто не мог иначе, — произношу я и подхватываю ее на руки.

Сажусь на диван, но куколка в моих руках оживает, заявляя о своих желаниях. Она устраивается ко мне лицом на моих коленях, укрывая нас обоих. Ее губы в опасной близости от моих. Я же, блять, не железный. Она специально изводит меня все сильнее, но уже без нарочитой навязчивости, что еще хуже.

Глаза в глаза. Взгляды иногда говорят куда больше, чем сами люди, но сейчас… Я ничего не могу прочесть или увидеть в голубых омутах, не имеющих дна. Но я хочу знать. Знать, кто она? Почему? Зачем?

— Расскажи мне, — прошу я. — Расскажи мне все.

— Не сейчас, — шепчет она, вытягивая мою рубашку из-за пояса шорт.

— Ева! — перехватываю ее руки.

— Ты мне нужен. Пожалуйста. Просто… — она зажмуривает глаза, стискивая зубы, и я чувствую боль вместе с ней. — Помоги забыться. Помоги мне, Максим…

Это последняя капля. Я не чувствую подвоха, не предвкушаю опасности, только лишь острую режущую дрожь нежного тела напротив и ее непослушные пальцы, тянущие пуговицы на моей рубашке. Одеяло сползает вниз. Рубашка отправляется за диван. Мои шорты втоптаны в песок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ева горит. Она — пожар, что становится только больше от дуновения ледяного ветра, которым стал я. Но сейчас… Это пламя меня не опаляет, оно только лишь греет и обнимает.