Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия - Екатерина Вильмонт

– Что с тобой, деточка? – всполошилась Надежда Михайловна.

– Не со мной, тут человек один ногу подвернул… Надежда Михайловна сказала, где травмопункт, и Алиса рванула с места.

– Извините, пожалуйста, а можно я домой позвоню, а то там, наверное, волнуются.

– Звони! – протянула ему мобильник Алиса. Мальчик набрал номер:

– Привет, это я. Я задержусь еще на часок, ладно? Нет, все в порядке. Ну пока.

– Слушай, а как тебя звать?

– Рома. Роман.

– Какое красивое имя! А я Алиса Витольдовна, но можно просто Алиса.

К счастью, в травмопункте народу было немного и вскоре врач уже осматривал Рому.

– Повезло тебе, малый. Просто растяжение. Сейчас сделаем повязку, а дома будете ему холодные ванночки делать. Ничего страшного.

– А ушибы? – поинтересовалась Алиса.

– Благодаря вам он отделался только испугом.

– Почему благодаря мне? – удивилась Алиса. Они ничего не рассказывали врачу.

– Куртку прекрасную сыну купили, вот она его и защитила. Правда, вид у нее теперь не слишком роскошный. Ну да ничего, отчистится.

А, доктор принял меня за его мать, – сообразила Алиса, но возражать не стала. Рома тоже промолчал.

– Ничего, парень, синяки да шишки мужчине к лицу! Вот маме твоей такой фингал не пошел бы… А сын на вас очень похож, очень!

То же самое твердила и пожилая медсестра, промывая и заклеивая ссадины на лбу и скуле.

У Ромы были хоть и не рыжие, но золотистые волосы, аккуратно и даже элегантно подстриженные, и одет он был хорошо. Наверняка мальчик из небедной семьи. И если бы не следы драки, он был бы очень красив. А ведь у меня и вправду мог бы быть такой сын, – вздохнула про себя Алиса.

Наконец их отпустили. С повязкой Роме было легче идти.

– Может, я теперь сам доеду?

– Ну вот еще! Ноге нужен покой, ты же слышал, что сказал врач. Рома, ты не голоден?

– Нет.

– А то я могу чего-нибудь купить тебе…

– Спасибо, не надо.

По дороге они мало говорили. Подъехав к дому в начале Ленинского проспекта, Алиса спросила:

– Тебе влетит?

– Наверное.

– А что тебя занесло в те края? И почему они на тебя напали?

– Сейчас это уже неважно. Спасибо вам за все.

– Хочешь, я с тобой поднимусь, отмажу тебя?

На мгновение огромные зеленоватые глаза Ромы зажглись благодарной радостью, но он тут же отказался:

– Нет, спасибо, это будет не по-мужски.

– А! Ну извини, корешок!

– Ой, как вы смешно это сказали! Спасибо вам еще раз! Вы… Вы очень клевая… просто супер! До свидания!

Он вылез из машины и скрылся в подъезде.

Какой чудный парнишка. И видно, хорошо воспитанный. Ишь ты, «не по-мужски»! Интересно, кто это ему внушает? Отец, наверное.

Черт, я так давно не была в Большом, даже не знаю, что надеть, думала Алиса, стоя перед открытым шкафом. Недостатка в туалетах у нее не было, но в основном ее гардероб состоял из строгих деловых костюмов. Ну и что? Не в вечернем же платье идти… Вот, кажется, то, что надо – черное платье-костюм. Элегантно и при этом строго, правда, на юбке вполне легкомысленный разрез… Добавить нитку жемчуга – и хватит с Курбатова. Интересно, почему я вдруг согласилась? Неужели только из желания увидеть Ананиашвили на сцене? Ну в значительной степени, конечно, из-за этого, она изумительная балерина. И еще, наверное, потому, что чувствую себя немного виноватой перед Курбатовым за идиотское обвинение в растлении малолетних. Балда! Дубина стоеросовая, умудрилась же такое устроить… Вот теперь и должна искупить свою вину. Надеюсь, он удовлетворится совместным походом в театр. По крайней мере, представился случай надеть норковую шубку, а то висит в шкафу без дела. Так рассуждала Алиса, наводя красоту.

Уже перед выходом она погляделась в зеркало и осталась весьма собой довольна. Пусть Курбатов обалдеет! Мне это не нужно, но все равно приятно.

Он и в самом деле обалдел.

– Алиса Витольдовна, я восхищен! – Он поцеловал ей руку. – Вы удивительно точны. Честно говоря, я был готов к тому, что вы опоздаете.

– О нет, я не считаю себя вправе красть чужое время.

– Всем бы иметь такие принципы, – вздохнул Курбатов.

Он тоже выглядел очень элегантно. Пожалуй, даже слишком. Алиса не любила чересчур лощеных мужчин. Но ей ведь вовсе не обязательно его любить.

– Я уже и не помню, когда была в Большом. Говорят, его скоро закроют на ремонт, – сказала Алиса, усаживаясь в кресло в седьмом ряду партера.

– Я тоже слышал.

Но тут вышел дирижер, и вскоре Алиса забыла обо всем на свете.

– Святослав Игоревич, спасибо вам огромное, я получила такое наслаждение, – искренне проговорила Алиса, когда они выходили из зала. – Чудесный вечер!

– Да, я тоже очень доволен. А посему предлагаю его продлить.

Алиса удивленно взглянула на него.

– Можем поехать куда-нибудь поужинать. Начинается, подумала с досадой Алиса.

– Спасибо большое, но нет… Мне нужно домой.

– Ну нет так нет, – не слишком опечалился Курбатов. – Я должен был сам догадаться. Вы ведь нарочно приехали на своей машине. Но хотя бы до машины вы позволите вас проводить?

– Ну разумеется.

– О! А я думал, у вас по меньшей мере «вольво»! – улыбнулся он при виде серебристой малютки «мицубиси».

– Вы разочарованы?

– Я заинтригован. Вы разрешите вам еще позвонить?

– Да, конечно. Еще раз спасибо вам!

Он опять поцеловал Алисе руку, лишь на долю секунды задержав ее у своих губ. На долю секунды дольше, чем следовало.

Она села в машину и уехала. Глядя на удаляющиеся огоньки, Курбатов довольно улыбался. Никуда ты, рыжая, от меня не денешься. И не таких обламывал… Хотя нет, такие, пожалуй, мне еще не попадались. Ну да ничего, тем интереснее.

И какого рожна мне надо, размышляла Алиса, лежа в постели. Покажи любой бабе этого мужика, и она наверняка скажет, что я просто набитая дура. Но во мне ни одна жилочка не дрогнула. Не хочу я его, и все тут. А мне ведь хотелось взволноваться, да, хотелось, никуда не денешься, приходится признать. Откуда вдруг такое желание? Во мне что-то просыпается или разговоры окружающих так действуют? Возможно, предчувствие весны? Ладно, что об этом думать! Не взволновалась, – значит, не судьба. А может, стоило все же принять приглашение на ужин? Может, просто обстановка в Большом никак не располагает к интимности? Или я и вправду дура? Хотя нет, с Эриком я волновалась всегда. Но тогда я была настроена на эту волну, а сейчас нет… Значит, нужно попытаться. Ладно, если он еще позвонит и куда-нибудь позовет, попробую еще разок, так сказать, для очистки совести, чтобы потом «не было мучительно больно».

Принятое решение успокоило Алису, и она мирно заснула.