Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович

Бригада получила задачу: к 13:00 занять исходные для наступления у высоты 2.8, атаковать вдоль Петергофского шоссе, дойти до развилки дорог, далее развернуться в направлении на Урицк и Ивановку. Задачу рядовой состав знал в общих чертах, но было понятно – вот оно, наступление…

Но все же война – в который раз то подтверждается – дело непредсказуемое. Затягивалось дело с атакой, едва начали взводы располагаться на ночлег, как начальство объявилось:

— Кудряшов, Яценко – с расчетами ко мне! – смутный командир роты указывал в темноте. – Сейчас машина подойдет, загрузитесь. Поступаете в усиление четвертой роты второго батальона. У вас пулеметы облегченного типа, там будете в самый раз.

— Товарищ старший лейтенант, да как же…

— Отставить разговорчики! Грузитесь живо, вас ждут.

Ехать оказалось не особо далеко, подскакивала на выбоинах дороги разболтанная полуторка, звякали пулеметы и короба с лентами. Потянуло морской сыростью. Имелось у Яниса крайне дурное предчувствие.

Оправдалось в полной мере. Сначала водитель сказанул, а Витька из кабины передал, потом подтвердилось… Десант готовят, и понятно, без краснофлотца Выру в море никто не выйдет, только его и ждут, как иначе-то…

— Ян, чего побледнел?

— Э, да растрясло что-то, ногу ломит.

[1]Формирование 6-й брмп было начато по решению Военного Совета Ленинградского фронта от 12.9.41. Город уже был в блокаде, спешно собирались дополнительные стрелковые части, зажатый в Финском заливе флот отдавал бойцов непрерывно.

[2]Бытовавшее в то время общее название самозарядных винтовок системы Токарева и автоматических системы Симонова.

[3]Станки для пулеметов «максим» на Ленинградском фронте отличались редким разнообразием. Из-за нехватки штатных моделей, использовались импровизированные треноги самых разных конструкций, иногда сваренные даже из бракованных или списанных винтовочных стволов.

[4]Извлекатель – г-образный инструмент для выемки из пулемета оторванной части гильзы в случае ее поперечного разрыва.

[5]Мга была взята немцами 30 августа, Тосно – 27 августа. Речь идет о последующих событиях, связанных с действиями нашей 54-й армии в период 11-28 сентября 1941 года. Янис, да и политрук, не могли знать деталей происходящего.

Глава 5. Буквы и цифры

5Буквы и цифры

Госпиталь. Ленинград. (видимо, Каменный остров, в б. особняке А.А. Половцева)

— Буква славянского алфавита? А, Серый? Давай букву!

— Если славянского, то однозначно «хер», — пробурчал Серега, прогуливающийся у окна по свободному тупичку между коек.

— Не, «хер» - короток, – отозвался Василий Михалыч, разгадывающий вечный палаточный кроссворд.

Ранбольные заржали в меру сил и здоровья.

— Какой тут гогот? Вот, еще клетки имеются, – показал обидевшийся Василий Михалыч.

— «Ять» на конец добавь, оно вроде так писалось, – посоветовал Серега.

— Не, все одно короток…

Народ опять заржал. Ну, чувство юмора у раненых соответствующее – не совсем годное.

Сам Серега был в весьма невеселом настроении. Из-за неопределенности. Когда на ногах и ходишь – самый ходячий в палате, ни тебе гипса, ни особых повязок – это, с одной стороны, хорошо. С другой – стыдновато. Надо бы на выписку, и на фронт, но… Слабоват товарищ Васюк. Имеется опасность сомлеть в самый неподходящий момент. А на переднем крае каждый момент сугубо неподходящий, ибо придется бойцам не только с настоящими ранеными возиться, но и с тобой, симулянтом придурошным. Ну или наоборот – с придурком, рановато себя почувствовавшим боеготовым.

Нет, симулянтом себя Серега не считал. По поступлению в госпиталь врачи дважды целым консилиумом собирались, разглядывали, обсуждали. Весьма неприятное ощущение: о тебе же и говорят, а ты и половины сути не понимаешь. Чувствуешь себе нелепо виноватым: должен был концы отдать, но жив, помирать не собираешься, удивляешь знающих специалистов. «Никакой гемодинамики, никакой тампонады, да как пуля вообще прошла рядом, не зацепив?».

Ну, особо всматриваться в ранбольного Васюка медикам было некогда, раненые поступали непрерывно, врачи и так зашивались. Прописали человеку-недоразумению укрепляющие и иные процедуры, наблюдали на общих основаниях. Серый освоился, помогал товарищам по палате, ждал положительных сигналов от собственного организма. Сигналы имелись, но не очень решительные. Сил становилось побольше, уже не шатало при походе в «особо-хлорированные» коридорные дали. Но, курад свидетель – этакими темпами и до Нового года не выпишешься. А дела на фронте, между прочим… так себе дела. Не время между «утками» и кроссвордами прогуливаться.

Понятное дело, на настроение еще и проклятый морской поход повлиял. Вот же черный день был…

…На палубу тогда Серегу так и не пустили. Там и так тесно было, крутился во тьме СКА «003»-й, искал человека, всматривались в волны мокрые матросы. Вроде и спохватились почти сразу, но толку… ночь, волны, море…. Имел свое четкое боевое задание катер, и мало что мог сделать командир. Легли на нужный курс, требовалось искать, за кого «уцепиться», чтобы до Кронштадта довел.

Командир спустился в кубрик, только когда моряков с погибшей канонерки пересадили на транспорт, и порядком опустел «003»-й. Сел на рундук, хлопнул фуражку о колено.

— Потеряли. Моя вина, Серега. Толкотня, народу много, не углядел. Но Яна могли тральщики подобрать, они рядом шли.

Физиономия у молодого командира была насмерть убитая.

Серега понимал, что сейчас лишние слова будут вредны. Марина Сергеевна с девчонкой и так всхлипывают непрерывно. Потому сказал нужное:

— Наверняка подобрали тральщики. Ян определенно не из тонущих парней. В Ленинграде встретимся обязательно. Есть у меня такая уверенность, мы в спецсвязи ей привыкли доверять.

Командир Яша кивнул и пошел в рубку. Рассиживаться ему точно не было времени – опять тянулись к конвою «юнкерсы».

— Хватить сырость разводить, товарищи морячки, – призвал Серега. – Вот честное слово, Марина Сергеевна, хорош уже. Погано получилось, но Ян точно выберется. Кораблей идет много, а он человек опытный, паниковать не станет. Подберут, мы тут не в пустынном Ледовитом океане. Давайте-ка, за его здоровье по глотку и кубрик приготовим к приему новых временных пассажиров. Есть догадки, что такие могут быть.

Бутылка пива на всех – оно по полглотка и досталось. «За Яна и всех наших – пусть выплывут». Вроде суеверие, но слегка полегчало. Шел катер за поводырем-сторожевиком, товарищ Васюк руководил уборкой кубрика: все были при деле, иначе на войне нельзя.

Но как?! Как можно было пулеметчика потерять?! Вот же…, вашу…

Еще дважды подбирал из воды людей СКА «003»-й. Командовал из рубки командир, четким механическим голосом выкрикивал принятые семафоры сигнальщик, кричали в воде утопающие, стучали по борту концы, плескало, работала малосильная сборная команда катера. Серега уже привычно призывал падающих и сползающих в кубрик мокрых людей «потесняться и утрясаться», Линка, всхлипывая, передавала чайник с водой, искала тряпки на бинты.

Дошли. Переполненный, с непонятным креном-дифферентом на нос, но дошел «003»-й своим ходом. На Кронштадт товарищу Васюку не удалось взглянуть, уже из машины коротко видел ленинградские улицы, но не особо. Ну и госпиталь. Из палаты вид на глухую дворовую стену, из коридора слегка видна за деревьями улица. Вот из сортира можно глянуть на верхние этажи высокого, весьма архитектурного вида, дома, но в туалете так накурено, что там лучше не задерживаться – вообще ничуть не Эрмитаж.