Полдень XXI век 2003 №5-6 - Журнал «Полдень XXI век»

«Вероятно, мы имеем дело с перевоплотившимися нибелунгами? — осведомился я. — Что ж, ищущий найдет. Например, в русских мифах бытуют три птицы, которых изображают с человеческим лицом; следуя вашим рассуждениям, мои соплеменники, быть может, всего лишь недостаточно испорчены, чтобы представить себе пророчества, извергающиеся из свиного рыла?»

«Eh bien, — сказал Марсель. — Идемте, наши бесплодные дискуссии мы продолжим за кофе».

Свиньи бродят по всему острову, летают над акваторией, роют свои корни, любят… Одна даже бодро продефилировала на двух ногах мимо нашей хижины.

Марсель бросается в крайности. Вчера вечером он впал в меланхолию, утром отказался идти к болоту и сообщил, что ждет не дождется отплытия. Сегодня же — семь пятниц на неделе! — заявил безапелляционно:

«Мсье Руденко, мы не знаем, откуда гады прилетели. Но в наших силах разобраться, куда они улетят! Я хочу дождаться этого момента, а вы, если поделаете, уезжайте с этим подонком Бодуэном».

Я пытался урезонить моего друга тем, что «гады» могут и вовсе не улететь, так что, если «подонок» заварил кашу, то стоит его уговорить самому остаться на острове. По крайней мере, это Марселя развеселило.

«Ладно, — ответил он. — За неделю можно многое успеть, даже выгнать свиней с острова».

После обеда барометр начал падать. Похоже, через пару часов пойдет дождь, подновит свиньям болото. Я не стал огорчать Марселя своими предположениями, но судя по всему, ему-таки не дождаться, покуда свиньи покинут остров. Мы не можем даже догадываться, откуда они взялись на Мбондо, но одно ясно, и это наверняка — до 12-го числа их не было, а потом они прилетели — обжились, собираются обзаводиться потомством. Словом, мы, похоже, имеем обычный распорядок действий перелетных птиц, а последние обычно за неделю со своими делами не управляются. В случае же свиней, чья беременность протекает несколько месяцев, а детеныши подрастают, дай Бог, за полгода, мне видится, дело особое. Впрочем, это лишь домыслы. Каждый, в том числе и крылатая свинья, волен поступать как ему заблагорассудится.

Сегодняшний день начался с того, что, проснувшись и высунув голову из мешка, Марсель с довольным зевком заявил, что не прочь бы отведать мяса. Лишь очень сильно покривив душой, могу сказать, что не понял, какого именно мяса ему захотелось, но, тем не менее, я начал с того, что остался несъеденным целый ящик консервов с самого различного рода мясом. Ответ последовал незамедлительно:

«Мсье Руденко, я уже неделю не могу смириться с тем, что вы, как естествоиспытатель и сторонник чистой науки, должно быть, сочтете блажью, но все же — остров наводнен свининой, а мы с вами как ни в чем не бывало изо дня в день потрошим консервные банки. Вон, уже целую свалку за стеной устроили».

«Но позвольте, — воспротивился было я. — С вами, конечно, трудно не согласиться в плане наводненности острова свининой, но не стоит забывать, что планета Земля не наводнена островами, подобными Мбондо, и пусть даже на какой-нибудь горсти земли размером едва ли больше Парижа находится несколько сотен крылатых свиней, все равно не следует думать, что уникальное, невиданное доселе создание природы можно использовать в пищу при таком изобилии провианта, как у нас».

Марсель расстегнул мешок и сел на землю.

«Monsieur Roudainko, — сказал он. — Черт с ним, с мясом, но давайте подумаем о другом. Вокруг нас бродят образцы — или, скажем иначе, представители — неизвестной науке части природы. Мы, в свою очередь, бродим вокруг них, что-то там кропаем в журнальчик, портим перья, изводим фотопластинки, даже не задумываясь, что там у них внутри, у этих…»

«Образцов, — вставил я. — Валькирий, нибелунгов, бесов… Вы хотите заспиртовать сердце нибелунга, то есть его материализовавшейся души и привезти в дар Парижской академии?»

«Да хотя бы! Не будьте же ханжой, мистер ботаник! Помнится, в один прелестный закатный час вы отдали фауну мне на откуп — не отказываетесь ли вы теперь от своих слов?»

«Вы, между прочим, злопамятны», — проворчал я.

«Пусть. В конце концов, я не заставляю вас убивать эту вонючую свинью. У меня тоже есть револьвер. Если в вас отсутствует простое любопытство, я готов обойтись без вашей помощи».

Не могу сказать, что меня легко убедить в необходимости действия, претящего мне пускай чисто в силу ничем рационально не обоснованного, сугубо внутреннего дурного предчувствия. Обычно я остаюсь при своем мнении, даже если со временем осознаю его ошибочность. Может быть, это и вредная черта, но вовсе не по этой причине я свой принцип сегодня нарушил. Точно не могу даже сказать, почему — скорее всего, тут был просто элемент товарищества, нежелание отпускать Марселя одного. Коли уж нас на острове двое и один на чем-то настаивает, не стоит противиться. Разумеется, я приводил еще какие-то доводы, но совершенно незаметно разговор перетек в иное русло, и за утренним кофе мы уже вместе обсуждали план действий, словно оба с самого дня высадки на Мбондо мечтали пристрелить крылатого кабана.

У Марселя, естественно, моментально улетучилась хандра.

«Мы разрежем туловище вдоль, — разглагольствовал он, кидая в рот размоченные в кружке с кофе сухари, — обе половинки заспиртуем в огромных банках, левую я повезу в Париж, а вы правую — в Петербург. Но некоторую малую часть мы, конечно же, съедим?»

Мы взяли около десяти метров прочной веревки, зарядили револьверы и отправились на поиски отдельно бродящей особи.

Сначала решено было, лукаво не мудрствуя, пойти на болото, но, побродив вдоль подножия холма, мы решили найти для охоты другое место. Свиней на болоте копалось слишком много, чтобы не привлечь их звуком выстрела, тем более что за несколько дней твари так вытоптали окрестный лес и кустарник, что, даже двигаясь бесшумно, долго оставаться вне поля их зрения было невозможно. Тогда мы обогнули гору с юга и двинулись вдоль берега. Несколько раз из лесу раздавалось хрюканье и хруст сучьев, но шум явно принадлежал нескольким свиньям сразу. Пройдя по пляжу пару миль, мы пришли, однако, к выводу, что лучше все же будет углубиться в лес.

В том месте, где мы изменили направление поисков (по первоначальному разбиению, четвертый квадрат), лес не слишком густ, и по нему, хоть и медленно, но можно передвигаться.

Покружив между деревьями не более часа, мы услышали над головой хлопанье крыльев и затаились. Животное (одно, без сотоварищей) приземлилось, шумно рассекая листья и тотчас же, сложив крылья, уткнулось носом в землю. Мы выхватили револьверы и, медленно раздвигая заросли, пошли на звук.