Полдень XXI век 2003 №5-6 - Журнал «Полдень XXI век»

«Кажется, что мы здесь найдем могилу», — огрызнулся мой спутник.

Что тут ответить, я не знал.

«И вообще я хочу искупаться в море», — добавил Марсель. Я и тут промолчал. Марсель в эту минуту напоминал капризного ребенка, требующего у матери дорогую игрушку, которую наверняка тут же и бросит, пресытившись самим актом удовлетворения блажного желания.

«Я хочу, вы понимаете? — повторил Марсель. — Я не желаю ничего сверхъестественного, я хочу выйти на берег, посмотреть, как в бухту входит „Sparrow“, это ведь не запрещено законом? Это не аморально? Мне не поставят за это на вид и не запишут выговора в классный журнал?»

Признаться, его тон меня задел — как будто мне уж который день не чудилась каюта на яхте, возможность проявить в спокойной обстановке фотопластинки и ошеломленные глаза Мориса Бодуэна. Но я тем не менее хотел сообща найти выход, а в ответ мне предлагалось слушать это ребячество. Возможно, я был неправ, но слова вырвались помимо моей воли:

«Ну так и делайте что хотите. Хотите — плывите к своим акулам, и дай Бог, чтобы они сочли вас невкусным».

«И поплыву!» — воскликнул Марсель. Я не успел его остановить, ибо через секунду он был за дверью, на поляне, превратившейся, пока лил дождь, в обширную грязную лужу. Я выскочил вслед.

Свиньи пребывали в том же грузном сидячем состоянии, со сложенными крыльями, словно бронзовые чудища на мосту через Екатерининский канал, только вот крылья покрывало не золото, а зловонная каша.

Сделав несколько шагов по грязи, Марсель остановился и оглянулся в мою сторону.

«Вернитесь же, черт побери!» — сказал я, стараясь звучать как можно более спокойно. Но именно это и взбесило Марселя. Он злобно топнул ногой (забыв, что под ним не каменная мостовая) и ринулся прямо на бестий.

«Револьвер, — завопил я, — хоть револьвер достаньте!»

Но, боюсь, он меня уже не слышал, а если и понял смысл сказанного, то назло мне поступил наоборот — не только не достал «Смит-Вессон», но засунул обе руки в карманы и, наклонив голову вперед, двинулся в наступление. Поняв, что остановить его никак невозможно, я помчался вдогонку. Наверное, мы со стороны являли собой отвратительное и жалкое зрелище, словно два клоуна в утреннем представлении для детей выползли под рампу на бровях, но, позабыв, чем, собственно, они будут веселить публику, тужатся в претензии на экспромт и лишь краснеют за них несчастные родители. Не знаю уж, кто из нас был более смешон, но ноги первыми отказали у меня, будто и взаправду я надулся рому перед выходом. Совершив несколько безобразнейших па, представлявшихся мне прыжками, я обо что-то запнулся и рухнул в самую гущу лицом. Вслед за этим раздался сдавленный вопль моего компаньона. Когда я приподнялся на локтях и с трудом разомкнул залепленные черным веки, то узрел развязку.

Марсель лежал приблизительно в той же позе, что и я, безуспешно пытаясь вытащить из карманов руки. Большинство свиней по-прежнему сидело не шелохнувшись, но несколько, четверо или пятеро, уже хлопотали над ним. Они тыкались в него рылами, трясли крыльями, обливая целыми потоками той гадости, что на них налипла, пытались ухватить зубами края одежды. Действия эти были не особенно агрессивны, мне даже показалось на миг, что бестии исполнены невинного желания помочь упавшему справиться с плененными руками. Но что было совершенно очевидно — так это слаженность действий свиней, они явно работали осмысленно, стараясь достичь некоего результата, какого — я понял позже. Спустя несколько мгновений Марселю удалось освободить руки, но стоило ему это сделать, как двое бестий проворно ухватили зубами манжеты прочной брезентовой куртки, а третья, тоже не теряя времени даром, прочно уткнулась носом между ног несчастного, тем самым вынуждая его приподняться. Двое оставшихся (теперь я видел, что их было ровно пятеро) стояли наготове, возбужденно подрагивая крыльями. Марсель дернулся пару раз, но, почувствовав прочность хватки двух пар челюстей, затих. Тут-то и начался шабаш. Те двое, что держали рукава куртки, одновременно распрямили шеи, отчего руки Марселя вывернулись вверх и назад, удерживавшая жертву сзади зажала зубами штанину, а оставшиеся ухватились за плечи, не дав ни малейшего шанса освободиться. На какой-то краткий миг и мучители, и жертва застыли, и тут я понял, в чем заключалась сущность проделанных тварями манипуляций: в этой дикой позе, с раскинутыми руками, не то на четвереньках, не то полулежа, весь измазанный черно-коричневой глинистой массой, Марсель был как две капли воды похож на своих экзекуторов!

Нет, его не съели, не разорвали на части и даже не покусали. Его просто вываляли в грязи, протащив несколько раз взад-вперед по поляне, и бросили. Минуту мы оба лежали пластом. Затем Марсель неуклюже встал на ноги и, не отряхиваясь, пошел в хижину. Я пошел следом.

Скинув грязное и кое-как обтерев лица и руки, мы, стараясь не глядеть друг на друга, молча сели каждый в свой угол. Потом заговорил Марсель:

«Мсье Руденко, помните, вы спрашивали, что такое Мбондо?»

«Какое это имеет значение?» — тупо проговорил я.

«Имеет, мсье Руденко, имеет. Видите ли, Мбондо — это негритянский поселок на побережье Бельгийского Конго. Очень грязный, как, в общем, и все они. Спросите меня, что я там делал».

Я пожал плечами.

«И что вы там делали?»

«В том и вопрос. Понимаете ли, я там спал с женой господина Бодуэна».

Если бы не состояние крайнего отупения, в котором я пребывал, я бы непременно рассмеялся столь неуместному признанию. Но я лишь произнес, не оборачиваясь и не пытаясь понять, к чему клонит мой друг:

«Вот как! И что же?»

«Что? Да это были лучшие дни моей жизни, господин ботаник! Примерно в той же степени, в какой сегодняшний можно считать худшим. Наш пароход шел каботажным рейсом в Либревилль, и, не знаю уж, как это у них вышло, но ровно напротив Мбондо мы сели на мель. А соседнюю каюту занимала неземной красоты женщина. Ну да, я преувеличиваю, но тем не менее, мог ли я не воспользоваться вынужденной задержкой? Две с половиной недели. В Либревилле ее встречал муж. И вся история. Так получилось, что никому, кроме вас, мне не приходилось ее рассказывать…»

«Грустно», — почему-то вырвалось у меня.

«Не грустно, а жестоко, мсье Руденко. Мы, французы, менее ревнивы, чем, скажем, испанцы, но гораздо, гораздо более проницательны —???????????. Ведь именно благодаря ей я знаком с нашим оракулом. А вы тут ровным счетом не при чем, и мне очень жаль, что так получилось, поверьте».

Я далеко не морской волк, но качки ждал, как манны небесной. Сколько же надо пережить, чтобы посреди океана чувствовать себя в большей безопасности, чем на суше!