Желтые обои, Женландия и другие истории - Шарлотта Перкинс Гилман

— Нет, — тихо ответила она. — У нас в стране мужчин нет. И не было две тысячи лет.

Взгляд у нее был чистый и правдивый, она не стала преподносить поразившее нас утверждение как нечто ошеломляющее, а произнесла его очень буднично и обыденно.

— Но… люди… дети… — возразил Терри, нисколько ей не веря, однако не желая этого показывать.

— Ах, да, — улыбнулась она. — Неудивительно, что ты поражен. Мы матери, все мы, но отцов нет. Мы думали, вы давно об этом спросите, отчего же не спросили?

Смотрела она, как всегда, приветливо, голос звучал непринужденно.

Терри объяснил, что мы еще недостаточно овладели языком, причем, по-моему, разъяснил довольно путано, но Джефф оказался откровеннее.

— Мы просим прощения, — произнес он, — но, признаться, нам в это трудно поверить. В остальном мире не существует такой… возможности.

— У вас нет форм жизни, у которых это возможно? — спросила Зава.

— Ну, есть, конечно, некоторые низшие формы.

— Насколько низшие… или, возможно, насколько высшие?

— Есть довольно развитые виды насекомых, которым это присуще. Мы называем это партеногенезом, означающим девственное размножение.

— О размножении мы, разумеется, знаем, но что такое девственное?

Терри стушевался, но Джефф ответил на вопрос совершенно спокойно.

— Что касается спаривающихся животных, термин «девственный» применяется к еще не спаривавшейся самке.

— А, понимаю. А к самцу он тоже применим? Или в отношении его есть различия?

Джефф ответил торопливо и невнятно, сказав, что этот термин тоже применим, но используется редко.

— Разве? — удивилась она. — Но ведь нельзя спариваться без пары. И разве до спаривания они оба не… девственны? И скажи, есть ли у вас формы жизни, где рождение происходит только от отцов?

— Мне они не известны, — ответил Джефф, а я совершенно серьезно спросил:

— Вы хотите убедить нас, что две тысячи лет здесь живут только женщины и рождаются только девочки?

— Именно так, — ответила Зава, уверенно кивая головой. — Конечно, мы знаем, что у других животных это не так, что там есть и отцы, и матери. Нам известно, что вы — отцы, что вы из народа, где присутствуют и те, и другие. Понимаете, мы ждали, пока вы сможете свободно с нами разговаривать и расскажете о своей стране и об остальном мире. Вы так много знаете, а нам известна лишь своя земля.

В течение наших прошлых занятий мы всячески пытались рассказать им об огромном внешнем мире, нарисовать наброски, карты, даже на примере круглого плода изобразить земной шар, показать размеры других стран и отношения между ними, рассказать, какое там население. Все это было разрозненно и туманно, но они поняли.

Признаюсь, мне далеко не в полной мере удается передать впечатления от тех женщин. Они не невежественны и наделены житейской мудростью — это мы понимали все отчетливее. Что же до ясности мышления, способности схватывать и анализировать — тут они намного обогнали нас, но они многого не знали.

Нрав их отличался уравновешенностью, неисчерпаемым терпением и доброжелательностью, но наибольшее впечатление производило полное отсутствие раздражительности. Пока мы изучили только их небольшую группу, но вскоре я обнаружил, что это общая черта.

Понемногу мы стали понимать, что находимся среди друзей, к тому же очень способных, тем не менее о развитии тех женщин в целом у нас тогда четкого мнения не сложилось.

— Мы хотим, чтобы вы научили нас всему, чему сможете, — продолжала Сомель, сложив на столе крепкие, но изящные руки и благожелательно глядя нам в глаза. — И хотим научить вас тому, что у нас есть нового и полезного. Можете себе представить, какая нам выпала прекрасная возможность — спустя две тысячи лет здесь появились мужчины. И нам бы хотелось узнать о ваших женщинах.

От ее слов о нашей значимости Терри сразу загордился. Это я понял по тому, как он резко поднял голову. Но когда она упомянула наших женщин, у меня возникло странное непередаваемое чувство, которого я раньше никогда не испытывал при слове «женщины».

— Вы можете нам рассказать, как все вышло? — настойчиво продолжал Джефф. — Ты сказала «две тысячи лет». А до того мужчины здесь были?

— Да, — ответила Зава.

Наставницы ненадолго умолкли.

— Вам нужно прочитать нашу полную историю. Не пугайтесь — она изложена ясно и кратко. У нас ушло много времени на то, чтобы научиться писать историю должным образом. О, как бы мне хотелось прочесть вашу!

Она сверкнула глазами, переводя взгляд с одного на другого.

— Это было бы чудесно, разве нет? Сравнить двухтысячелетние истории и увидеть различия между нами, только матерями, и вами, матерями и отцами. Конечно же, по птицам мы знаем, что отец так же важен, как и мать — почти так же. Но вот среди насекомых его значимость не столь велика, а иногда и совсем мала. А у вас это не так?

— Ну да, птицы и насекомые, — ответил Терри. — Но вот у животных… Разве у вас их нет?

— У нас есть кошки, — ответила она. — От кота немного пользы.

— Разве у вас нет скота… овец… лошадей? — Я схематично изобразил этих двух животных и показал ей рисунок.

— Вот эти были в стародавние времена, — ответила Сомель и уверенными штрихами изобразила овцу или ламу. — Вот эти. — Две-три породы собак. — И вот это. — Она указала на мое комичное, но узнаваемое изображение лошади.

— И что с ними стало? — поинтересовался Джефф.

— Они нам больше не нужны. Занимают слишком много места. Вся земля необходима, чтобы прокормить людей. А страна у нас маленькая, сами знаете.

— А как же вы без молока обходитесь? — недоверчиво спросил Терри.

— Без молока? Молока у нас в достатке — нашего собственного.

— Но… но… я в смысле для готовки… для взрослых? — Терри стушевался, а наставницы удивились и немного нахмурились.

На выручку Терри пришел Джефф.