Приговор Бешеного - Виктор Доценко

Изнеможенные, но удовлетворенные и счастливые, они застыли, казалось, на целую вечность в этой эротической позе, напоминая статую, созданную рукой великого скульптора Родена. Наконец Андрей ласково прикоснулся рукой к ее уже достаточно заметному животику:

— А тебе, милая, не вредны такие игры? — заботливо спросил он.

— Пока нет, а потом будем чуть поосторожнее. — Она нежно притронулась губами к его груди, поласкала языком его соски, и внутри нее вновь запульсировала его плоть, заполняя собой ее лоно…

Эти люди, испытавшие много горя и страданий в прошлом, наконец встретились, нашли друг друга и обрели обоюдное счастье, которое бывает не у всех. Для них это было своеобразной наградой за прошлые испытания, выпавшие на их долю. Так пожелаем им покоя, света и человеческого тепла, они это заслужили…

Велихов с самого утра почувствовал некоторую нервозность, хотя и сам не знал, откуда ему ждать удара. Он уже привык к тому, что его нервозность никогда не бывает случайной. Она, как барометр предсказывает бурю, всякий раз четко предсказывала ему, Аркадию Романовичу, серьезные потери или несчастья. Вот и сегодня он ехал в своем бронированном «мерседесе» в возглавляемый им банк, уверенный, что наверняка что-то случилось. Первым человеком, которого он увидел в банке, конечно, не считая охранников, был его верный помощник, единственный человек, посвященный почти во все его нелегальные дела, — Медянников Вазген Христофорович, рожденный в смешанном браке: мать — гречанка, отец — армянин.

В свои тридцать восемь лет Вазген успел отбарабанить девять лет в колонии усиленного режима за групповой вооруженный грабеж… детского садика, в котором он, с пятью малолетками, обогатился мешком сахара, ящиком «корюшки в томате» и коробкой карамели.

Все бы ничего, да на их беду, на защиту детской собственности встал старик сторож, который был в изрядном подпитии и решил на старости лет совершить героический поступок. Не имея никакого оружия, окромя швабры-лентяйки, он смело выставил ее перед собой и скомандовал: «Руки вверх!» По всей вероятности, в нем проснулось не реализованное в юности желание стать военным: его плоскостопие навсегда закрыло для него армейскую карьеру.

Он и вообразил, что в его руках не палка для швабры, а винтовка, и отдал команду.

А в полумраке чего только не почудится, тем более малолетним преступникам. И они, вооруженные самодельными самострелами, заряженными порохом и канцелярскими кнопками, открыли «беглый огонь из всех стволов». При первом же выстреле старик бросился на пол и, к огромному сожалению для себя, оттопырил свою заднюю часть довольно высоко. Несколько зарядов прикнопили его штаны к старческим ягодицам, что оказалось весьма своевременным: от боли и страха он обделался, что оказалось для него самым обидным происшествием за всю его долгую жизнь.

Смех смехом, но Вазген, как единственный совершеннолетний среди нападавших, получил на всю катушку не только по статье за ограбление, но и «за нанесение телесных повреждений, повлекших за собой тяжелые последствия»: старого сторожа частично парализовало, у него перестали двигаться пальцы на правой руке.

Когда Вазген вышел на свободу, друзья его отца, не вынесшего такого позора с сыном и умершего через полтора года после суда, устроили парня охранником в банк. И однажды, когда на Велихова напали трое молодых парней, а случилось это прямо у банка (не сам ли Вазген организовал это странное нападение?), Вазген, парень почти двухметрового роста, бесстрашно встал на защиту своего тщедушного и низкорослого хозяина и довольно удачно разметал бандитов, обратив их в бегство.

Банкир был настолько благодарен своему защитнику, что на другой же день приблизил его к своей персоне, постепенно стал поручать парню все более доверительные дела и настолько притерся к нему, что в случаях его отсутствия, хотя бы и по необходимости, ощущал себя как бы не в своей тарелке.

Кстати, именно Медянников был единственным, кто знал о взаимоотношениях банкира с Мушмакаевым. Нельзя сказать, чтобы он всецело принимал эти взаимоотношения, ревниво полагая, что некоторые вещи хозяин мог бы поручить и ему, однако относился к ним как бы спокойно.

Накануне вечером Велихов дал ему поручение связаться с Эльсоном Мушмакаевым, чтобы тот объяснил, почему он столько времени молчит и не дает о себе знать. После многочисленных попыток разыскать его Вазген дозвонился наконец до одного из приближенных Мушмакаева, который и рассказал о странном ранении своего командира, гибели при этом Харона Таштамирова и непонятном отсутствии Мушмакаева в больнице города Аргун.

Как только Велихов увидел своего преданного слугу, он сразу понял по его виноватым глазам, что что-то случилось.

— Кредит погорел? — спросил он.

— Нет!

— Налоговая посетила?

— Нет!

С каждым «нет» беспокойство банкира росло, и он не выдержал:

— Тогда что? Говори! — с нетерпением выкрикнул он.

— Мушмакаев пропал! — выпалил Вазген.

— Как пропал? — растерялся Велихов. Он всего ожидал, но не этой вести.

Понимая, что для банкира Мушмакаев является очень важной фигурой, Вазген спокойно и детально рассказал все, что ему удалось выяснить по телефону.

— Может быть, мне махнуть в Чечню? — предложил он, закончив свой рассказ.

— Может быть… — задумчиво проговорил банкир. — Ладно, иди работай, я подумаю!

Оставшись один, он набрал телефон, по которому не звонил уже несколько месяцев. Это был телефон Дудаева, которому лично он помогал и с открытием счетов в Швейцарии, и с его чудесным исчезновением. К счастью, телефон отозвался, и он услышал голос самого Дудаева.

— Приветствую тебя, мой друг, — проговорил он осторожно, хотя и с надеждой, что тот узнает его специфический, чуть высокий для мужчины голос.

— Аркаша, привет и тебе! Какими судьбами? — Генерал был явно рад его звонку. — Давно не общались.

— Как жизнь? — задал банкир дежурный вопрос.

— Твоими молитвами, слава Аллаху! У тебя как?

— У меня тоже все нормально. Но меня беспокоит твой племянник.

— Глаза б мои его не видели… — Хорошее настроение Джохара сразу упало.

— Что так?

— Зарвался парень, совсем зарвался.

— Все под контролем, — твердо заверил Велихов.

— Ты уверен?

— На все сто!

— Ну-ну. Так в чем проблема?

— Никак не могу найти его. Может, тебе что известно?

— На него снова было покушение.

— Серьезное?

— В общем, да…

— И где лечится?

— А вот здесь самое интересное. — Дудаев сделал небольшую паузу. — Я встретился с ним как раз в тот день, когда это случилось. Переговорить не удалось: он был без сознания, но с ним были какие-то странные люди, руководил которыми некто Сергей Мануйлов, по прозвищу Бешеный.

— Бешеный? Странно, он никогда мне про него ничего не говорил, — удивился Велихов.

— Мне тоже. Был там еще и его личный порученец Михаил Гадаев. — Дудаев вновь сделал паузу. — Этот Бешеный мне показался чем-то симпатичным, однако не хотел бы его иметь своим врагом.

— Откуда такое опасение?

— «Черт его знает, — бросил Джохар.

Ему захотелось поделиться историей потери трехсот тысяч долларов, но вовремя пришла мысль о том, что телефон не слишком надежное средство для таких откровений.

— Во всяком случае, это меня обеспокоило, и даже очень, — продолжил он. — Я пытался связаться с больницей, худа, как заверил этот Бешеный, его повезли, но там его до сих пор нет. Как бы то ни было, но ты меня застал «буквально на чемоданах. Так что в ближайшие полгада мне не звони, сам позвоню при случае. Если что срочное, то связывайся по запасному каналу. Договорились?

— Как скажешь. Ты мне можешь дать какого-нибудь доверенного человека, с которым можно связаться?

— Здесь?

— Да. Не обижусь, если подкинешь кого и в Москве.

— На предмет?

— На предмет поисков твоего племянника. И чтобы у него были не только люди, но и возможности.

— Есть здесь один… — Дудаев явно размышлял. — Звезд, правда, с неба не хватает, но исполнитель толковый. За племянника глотку любому порвет. Умар Магомед-Али. Позвони по старому телефону племянника и скажи, что от меня. А если еще подкинешь ему на бедность, перероет все землю родную и не только!

— Люди у него есть?

— Это и есть люди племянника. А в столице могу порекомендовать Семена…

— Краснодарского? — перебил Велихов.

— Знаком?

— Слышал много о нем, но лично пока не имел чести.

— Позвони ему и передай привет от меня. Скажи, что его должок я перевел на тебя.

— Много должен?

— Достаточно, чтобы выполнить любое твое поручение, — твердо заверил Дудаев. — Вот координаты не хотелось бы диктовать по телефону.

— У меня есть.

— Отлично! Что еще?

— Больше ничего, спасибо.

— Удачи!

— И тебе! — Велихов положил трубку и долго смотрел на нее, не отрывая взгляда.