Столкновения с Бабаджи - Кадди Рената

с самого начала всё время хотела показать ему. Он нарисовал её именно в то время, когда я сжигала свои слабости, когда писала ему свою записку. Какая радость! Вот он — ответ любви!

Теперь я подошла к нему и низко склонилась перед ним в знак моей полной преданности и с благоговением положила сбоку от него краски и кисти и отдала ему свою записку. Он сразу же прочел её и кивнул, посмотрев на меня внимательно и с любовью. Ах, Бабаджи! Я была очень, очень счастлива! Танцуя, я вернулась на свое место, а что же Бабаджи? Сидя в своем кресле, он жадно бросился рисовать. Вновь позвал меня к себе. Еще одна картина? Это было изображение солнца — немного взъерошенное, веселое и большое солнце.

«Для твоего друга», — сказал он, обращаясь к Дону, который сидел, явно замкнутый, однако до этого принес свой спальный мешок в дар ашраму Бабаджи. Это совершенно спонтанно нарисованное солнце являлось прощальным подарком, предназначенным ему!

Нила у ног Бабаджи в желтой шапочке

Танцуя, я попрощалась со всеми собравшимися друзьями, потому что думала, что мы должны немедленно уехать, но тут встал сам Бабаджи и пригласил нас позавтракать перед поездкой. Он приказал приготовить для нас восхитительные чапати с помидорами и медом и сам присоединился к нам, сидя у огня, в хижине рядом с кухней. Нас окружила атмосфера расслабленности, счастья и силы.

Я сидела рядом с ним, с удовольствием вкушая роскошные яства, когда он вдруг наполовину показал мне изо рта конфету, которую только что сосал. Я поняла, протянула руку и схватила эту конфету как прасад — божественную пищу, — чтобы дососать её.

Вот оно — проявление искренности! Как свободно и спонтанно оно было! Тут он рывком надел на меня еще и свою желтую шапочку, которую сам носил целую неделю, а потом посмотрел на меня в этой надетой желтой шапочке.

Сколько раз я смущалась, глядя на тебя, потому что в этой солнечной шапочке, которая была слишком мала для тебя, ты выглядел как большой ребенок, и теперь ты отдал её мне! Ты надеваешь всё то, что, любя, дарят тебе люди, будь то нечто красивое или нет, будь то шелк, шерсть или простая ткань, ты надеваешь это и отдаешь следующему вместе со своим благословением, ничего не оставляя для себя!

Этот прощальный завтрак у костра вместе с ним действительно был праздником. Затем Бабаджи проводил нас вниз. Прощание! Шила Матаки обняла меня еще на ступеньках.

Мое сердце было переполнено таким счастьем, таким небесным светом! Ниже нас ожидали две лошади. На одну из них мы погрузили свою поклажу, на другой решили ехать, по очереди меняя их. Пришла попрощаться и Тара Дэви. Бабаджи позволил еще раз себя сфотографировать. Я села на лошадку, как была — в своем голубом свитере, в котором и приехала сюда. Сколько всего открылось мне за эти двенадцать дней! Небо разверзлось!

Сегодня Бабаджи впервые был обернут в красивое розовое покрывало, вышитое большими цветами, — море цветов, как на одной из его последних картин. В нём он казался воплощением Матери! Затем он взмахнул краем покрывала. Проезжая на своей лошадке через долину, я махала рукой снова и снова, и видела Бабаджи, который еще долго стоял в своем великолепном цветочном убранстве и тоже махал мне рукой, снова и снова. Ах, долина Хайракан! Есть в тебе что-то глубоко интимное и тайное! Ты — земля между небом и землей, долина воды и сотен тысяч камней, по тебе я вновь возвращаюсь в мир.

Бог Харьяканди — Харьяканди ОМ! Я возвращаюсь с тобой. Что означали твои слова в то прощальное утро, когда я сидела рядом с тобой у огня и попросила тебя: «Дай мне руку, пожалуйста»! Ты посмотрел на меня и сказал: «Не одну руку — обе руки!»

И это был мой новый опыт: не одну руку — ты дашь обе свои руки мне и каждому, кто воззовет к тебе от чистого сердца!

Это рассказ о 12 днях моей первой встречи с Бабаджи в Хайракане, в январе 1978 года, который я записала и оформила в большую книгу по возвращении в Германию, взяв за основу свои краткие дневниковые заметки.

Улыбающийся Бабаджи, завернутый в красочные одежды (примерно 1980 год)

Это её текст.

Это поэма любви.

Все последующие встречи с Бабаджи тоже являются стихами любви. Пронизанные насквозь будоражащими волнами света и тени. Об этом пойдет рассказ в следующих главах.

Именно в тот день, когда я нарисовала и записала все свои впечатления об этих первых двенадцати днях, проведенных в ашраме, мне пришло письмо из Хайракана: «Бабаджи посылает тебе свое благословение и желает счастья».

72 встречи с Бабаджи

Я — это ты

Бабаджи всегда знал сущность и особенности характера того, с кем разговаривал. Я — это ты.

В 1979 году кто-то по очереди сфотографировал пятерых из нас с Бабаджи фотоаппаратом “Polaroid”. Эти снимки были сделаны один за другим. Удивительно то, что на каждом снимке образ Бабаджи больше всего напоминал образ того самого человека, рядом с которым он был изображен. На одной фотографии у Бабаджи были большие глаза, как и у человека, стоящего рядом с ним, на следующей — узкие, но всегда такие, как у того, кто был рядом с ним.

Мы были глубоко поражены.

Как это возможно, чтобы за столь короткий промежуток времени лицо приобрело вдруг выражение соответствующего человека?!

Точно так же во время