Очищение духом. Трилогия - Никита Марычев

– То есть?

– Не отлетает больше чем надо?

– Отлетает.

– И что ж «хорошо»?! Ты так собьёшься и погибнешь.

– А что делать?

– Я вижу, ты очень быстрая. Так?

– Не как Веттар Нарт.

Кузнец усмехнулся.

– Никто не быстрый, как Веттар Нарт. Но для тех, кто к этому расположен, есть ещё один меч. Он не резонирует вообще.

– Так бывает?

– Смотри.

Он сам вытащил из ножен и протянул ей очередное изделие.

– Меч «Ярость». Четыре с половиной ладони ровно. Очень тонкий клинок. Весьма прочное железо. Возьми. Ты удивишься – он лёгкий.

Ривелсея взяла. И правда, руку он не отягощал.

– Замечаешь что-нибудь?

– Он… неровный, – Ривелсея аккуратно провела пальцем вдоль по поверхности клинка.

– Неровный забор у пьяницы. Это точная волновая ковка, названа так потому, что если провести по поверхности, то ты почувствуешь волны. На всём протяжении волны имеют точную одинаковую длину.

– Я заметила. Поэтому не резонирует?

– Догадливая. Попробуй.

Она сделала сорок восемь движений ещё раз. Действительно, меч был послушным. И лёгким. Потому что тонким. До этого мечи имели ширину три-четыре пальца. Этот был всего два.

– Нравится?

– Да. Очень.

– Если очень – это другое дело. Посмотри ещё что-нибудь, попробуй, поупражняйся. «Ярость» тебе принесут в комнату, где живёшь, сегодня вечером.

– Страшное название.

– Так и меч страшный. Видела от него раны?

– Не приходилось видеть.

– А придётся наносить. Сможешь?

– Не знаю, – вздрогнула Ривелсея.

– Ну так узнай, пока не поздно. Ширина клинка две десятых, глубина волны одна десятая. Это длина ногтя на мизинце руки. Много ли это?

– Нет.

– Представь себе рану такой ширины.

– Это очень много…

– Что ж, пользуйся. Ратлер ко всему привыкает. И доставлять боль лучше, чем её терпеть, не правда ли?

– Наверное.

– Что «наверное»? Лучше полоснуть таким лезвием другого, чем им полоснут тебя, нет?

– Да.

– Особенно если этот другой – враг Ордена.

– Да, – сказала Ривелсея твёрдо.

– Наконец-то чувствуется ратлер. Ещё чего не надо ли?

– Нет.

– А что у тебя ещё есть?

– Ничего. Только кинжал.

– Недокованный?

– То есть?

– Не ратлерской ковки?

– В Невильне купила.

– Ратлеры не носят недокованное. Это мусор.

– Мой отец всю жизнь ковал хорошие вещи.

– Хорошие. А у ратлеров отличные. Каждый клинок, понимаешь?

– Да.

– Кинжал «Союзник», – кузнец вытащил нечто невзрачное в серых ножнах. В то время как у Ривелсеи кинжал был с серебром, и ножны с серебром. – Толщина лезвия одна тридцать вторая, длина полторы ладони. Клинок из не весьма крепкого железа, но при такой длине не требуется. Пойдёт?

– Думаю, да.

– Возьми.

Несмотря на внешнюю невзрачность, кинжал был удобен. Рукоять покрыта кожей. На конце рукояти имелся тяжёлый металлический шар.

– Украшение? – спросила Ривелсея.

– Украшают пусть гроб твоих врагов. Это утяжелитель. Потому как лезвие очень тонкое, нормального удара бы не вышло. А так – вполне. Ножны внутри обтянуты кожей, выходит без звука. Попробуй.

– Всё продумано.

– Это ратлерское оружие. Всё точно. Всё ровно. У нас всё так.

– А меряете в ладонях, – улыбнулась Ривелсея. – А у меня отец мерил по линейке. У тебя большая ладонь, у меня маленькая. Где твоих шесть, моих пять с половиной. Вот и неточность.

– Что?! – изумился кузнец. – Ты думаешь… мы своими ладонями мерим? Ладонь Мастера-Основателя, того, кто создал наш Орден. Ты про него читала?

– Нет.

– Почитай. Оружие куётся по меркам его ладони. Так уж принято. Вот его ладонь!

Кузнец вынул из кармана тонкую палочку, чуть подлиннее ладони Ривелсеи. Она вся была покрыта мелкими точками и отметками.

– По этой штуке мы выверяем длину. Меч в длину должен содержать в себе ровное количество ладоней, допускаются лишь половины и четверти. Это значит, что он будет удобен. Поэтому наши мечи – лучшие.

– Я не сомневаюсь, – улыбнулась Ривелсея. – «Союзника» возьму. Спасибо.

– Бывай, – сказал кузнец. – Понадобится ещё – заходи.

– Зачем мне ещё? Я же не торговец оружием.

– Мало ли. Потеряешь, – кузнец опять усмехнулся.

– Если что, зайду.

Они распрощались, а Ривелсея шла и думала, каким надо быть идиотом, чтобы потерять свой меч.

Вечером в дверь комнаты Ривелсеи постучали. Так сильно, как могут только ратлеры. Открыв её, Ривелсея увидела высокого мужчину, который вошёл и торжественно протянул ей две вещи: аккуратно сложенный лист бумаги и меч, а также выдал десять золотых монет, фиолетовую накидку и ратлерский плащ. Отдав эти вещи со словами: «Дары ратлерского клана, храни бережно, пользуйся разумно», посланник удалился. Ривелсея тут же развернула карту. Было сразу видно её ратлерское происхождение. Чёрным цветом были изображены крупные центральные города Невильн, Келдар и Анрельт, зелёными кружками в огромном множестве отмечены средние и мелкие поселения, синими нитями струились реки, белыми – дороги. Серым цветом была показана пустыня, и в центре её ярким синим пятном была начертана Цитадель Порядка. Ривелсея быстро отыскала деревню Липенцы к югу от Невильна, на реке Келиро́н. Великий Келирон вытекал из незаметного родника на равнине Чистозёрной далеко к югу от Анрельта, тёк слабым ручейком на север, вбирал потом в себя Авеи́р, впадавший в него с запада; у города Невильн, как раз недалеко от деревни Липенцы, в него впадал Нирио́н, быстрая и смелая речка, которая имела своё начало в знойной пустыне, но никогда не пересыхала; потом он делал огромнейшую петлю по Великой Лесной равнине, служа при этом границей действительно густого бескрайнего леса, который стоял стеной на его правом берегу, и редколесья на левобережье; затем круто заворачивал на юг и впадал, наконец, около Келдара в огромное озеро Келер. Ривелсея видела Келирон один раз, по пути в Цитадель, осенью, когда его воды холодны и темны. Был мелкий дождь, тысячи кругов расходились по воде, и взгляд терялся на этой бескрайней водной глади, простирающейся до самой границы взгляда, затуманенной дождём. Переправа, как показалось Ривелсее, была очень долгой (не было никогда, да и не могло быть мостов через Великий Келирон, ибо он слишком широк и глубок), лодочник грёб медленно, и хотя он ничего не сказал и только кивнул, приняв от Ривелсеи сорок пять серебряных монет, но несколько раз он смотрел на неё так, что, казалось, спрашивал: «И куда это ты намылилась, девочка?» Действительно, большинству людей не для чего пересекать Келирон: все три крупных торговых города находятся внутри его огромной петли, а по ту сторону поселений находилось значительно меньше и больше было диких, незаселённых мест. Ривелсея сильно продрогла на холодном осеннем ветру во время переправы, и Келирон ей не понравился. Она часто вспоминала его только во время своего перехода через пустыню, когда в сознании существовало только слово «вода». А Келирон – это целое море воды, воды, той воды, без которой было так тяжело.

Выверив по карте расстояние, Ривелсея подсчитала, что до деревни Липенцы она не сможет добраться быстрее чем за несколько недель. Ужасы пустыни поблекли в её сознании, но далеко не забылись. Забыть такое невозможно. Лицо Ривелсеи вновь омрачилось, так же как полгода назад, когда ей предстояло идти через пустыню в первый раз. Но выбора не было, и в прошлый раз, и тем более теперь. По рассказу Айледа Ривелсея поняла, что опытные ратлеры, как, например, Генрес, ходят через эту пустыню постоянно и уже, по-видимому, к этому привыкают. Ей предстояло сделать то же самое.

Она долго смотрела на карту. Это общее свойство всех малознакомых карт: от них очень тяжело оторваться. В нижнем левом углу Ривелсея после непродолжительных поисков обнаружила Росолесную, и что-то неуловимо тонкой иглой кольнуло ей в сердце. Карта вся, абсолютно вся была покрыта значками поселений: на юге, конечно, больше, и только по эту сторону Келирона, особенно на западе вверху карты, их не было совсем. В верхнем же левом углу среди леса зияло довольно большое белое пятно. Там никто не жил, непонятно почему. Это пятно окружал густой лес и болота. Скорее всего, делать там было просто нечего, и никто туда не ходил.

Затем Ривелсея отложила в сторону карту и взяла в руки длинные чёрные ножны. Медленно потянув чёрную рукоять, Ривелсея извлекла меч. Он был такой же, каким она его видела в кузне: длинный, волнистый, с чёрной рукоятью и сверкающим клинком. Было видно, что оружие это сделано крепко и заточено как следует. Ривелсея даже не решилась коснуться краёв клинка. Взяв меч, она почувствовала приятную тяжесть, хотя он не был тяжёлым для своих размеров и очень удобно лежал в руке. Его лёгкость и острота говорила о том, что это весьма опасное оружие. В течение получаса Ривелсея отрабатывала приёмы с оружием, которым её научил Веттар Нарт. «Удар ратлера» – страшный и тяжёлый, которым можно, при достаточном умении, даже разбить щит или прорвать доспехи. «Мощь гнева» – ужасный удар сверху, которым противник отбрасывается назад и в большинстве случаев повергается на землю. И «вихрь Победы», наиболее сложный из всех приём, который позволяет наносить до двухсот ударов в минуту. Ривелсея, конечно, ещё не достигла такого мастерства: по подсчётам Веттар Нарта, её пределом на данный момент было сто двенадцать, хотя она считала, что и это тоже неплохо. Закончив тренировку, Ривелсея, перед тем как убрать меч обратно, заметила на лезвии тонкую гравировку. Приблизив её к глазам, она прочитала: «Мастер Веттар Нарт». Не знающий о ратлерах человек, прочитав эту надпись, наверняка решил бы, что на мече увековечено имя того, кто его сделал. И только Ривелсея понимала, что это имя кузнеца, который куёт не оружие из железа, а ратлерские души из слабых человеческих. Кем бы она была без него? Самой обычной и ничем не примечательной девушкой. Сейчас же, хотя она и не имела пока перед Орденом никаких заслуг, но имя Веттар Нарта само по себе уже давало ей некоторую привилегированность, ведь её Мастер был самым искусным.