Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

История с Обращением к народам мира, которое будет принято 21-го на торжественном заседании в Кремле — 50-летии СССР. В нашем проекте (главный автор Брутенц) на Секретариате ЦК заметили только: неопределенно о руководящей роли КПСС (Суслов), отсутствие руководящей роли рабочего класса (Демичев), наличие «какого-то общежития, студенческого, что-ль?» (Кириленко — то была расковыченная фраза из речи Калинина на I съезде Советов СССР — о «человеческом общежитии»).

Отличие этого текста по мысли и словесности (во что мы выложились!) от пошлого газетного текста Отдела науки (Обращение к советскому народу) никто не захотел (или не смог) заметить. Вот судьба нашего творческого подхода!

Разослан проект доклада Брежнева на предстоящем 50-летии. В главном — национальной проблеме отмечено ее наличие в очень взвешенной форме. А между тем — открытый, наглый антисемитизм по всей Украине, да и в Москве тоже, антируссизм в Литве ext. Что-то будет с нашей великой дружбой народов лет через. двадцать? Спасение только в выведении благосостояния повсеместно хотя бы на уровень Западной Европы и резкий рывок в сфере культуры народа, она, кажется в массе образованного населения падает. Иначе выход в новой диктатуре.

Книга «Принцип историзма в познании социальных явлений» (под редакцией Келле, моего преподавателя философии в 1946-48 годах в МГУ). На основе текстологического анализа Маркса-Энгельса в строго хронологическом порядке (подлинный праздник мысли!) рушатся схемы официального истмата, марксизм обретает форму метода познания и научного творчества. Держитесь, авторы! Как только вас прочтут, раздолбают и вашу прекрасную книгу и вас.

Оказывается все эти формационные ступени: рабство, феодализм, капитализм, социализм, коммунизм — совсем не Маркс с Энгельсом придумали.

Каждый день несколько поездок в Шереметьево: заезд гостей на 50-летие СССР. Потом — «разговоры» за ужином или обедом, на Плотниковом или в «Советской».

Позавчера — хороший разговор с Куссельманом (член ПБ компартии Бельгии). Умный, искренний он. Рассказывал, как умирал Дрюмо. Неожиданным для них были похороны: они увидели, что он за четыре года председательствования в КП Дрюмо стал национальной фигурой. Я его хорошо знал.

Вчера Грэхем из Ирландии. Примитивный и. придурковатый, может быть, сознательно: я его спрашиваю, как будут голосовать твои профсоюзники (он профсоюзный босс) на референдуме об объединении двух Ирландии? А он мне — о том, что они хотят соединить экономические требования рабочих с борьбой за «социализм в будущем».

Интересный Эддисфорд из Манчестера. Интеллигент, руководитель обкома в Средней Англии. Либо, такие как он, хотят нас обмануть (чтоб мы не очень общались с их правительством), либо сами обманываются: убеждал меня в том, что британский капитализм окончательно выпотрошен, никаких потенций у него, уже нет и силы никакой он уже не представляет. Но тогда, почему его так боятся партнеры по Общему рынку и почему коммунисты (и даже лейбористы) не берут его «голыми руками».

Хавинсон просит писать статью о 125-летии Коммунистического манифеста (в просторечии — «призрака»). Я было согласился. Но, во первых, совсем нет свободного времени, а во вторых, и главное. Перечел я «Манифест». И странное ощущение: Маркс и Энгельс уже тогда утверждали в отношении капитализма то, чего он и сейчас еще не во всем достиг. А что касается развития противостоящих ему сил, то правы вроде западные интерпретаторы марксизма, как устаревшего Евангелия. Нужно пофантазировать: ведь это было гениальное прозрение, рабочая гипотеза, которая уже потому была единственно правильна тогда, это ее разработка (и в теории и на практике) оказала столь мощное воздействие на всю последующую историю. Но ведь так не позволят публично писать о «Комманифесте»…

День этот теперь объявлен праздником взамен 5 декабря — дня «Сталинской конституции». Интересно происхождение инициативы: Пономарев дал мне текст доклада Брежнева, разосланный по Политбюро за несколько дней до празднования (50-летие СССР). (Кстати, я предложил ему порядочно замечаний, но, то ли он сам принял лишь процентов пять, либо Александров-Агентов срезал, не знаю, но в окончательном тексте я увидел мало своих правок).

Вот, — говорит Б. Н., передавая мне текст, — здесь предлагается новый праздник. И, знаете, кто предложил? — Голиков (помощник Брежнева по идеологии, лучший друг Трапезникова, черносотенец и сталинист). Удивительно… Вот вам и сталинист… А мы не догадались.

Эти две недели были заполнены «парадами» по случаю 50-летия СССР, а у нас, международников, встречами иностранных гостей и всяким трепом с ними, а главное (у моего подразделения консультантов) — редактированием их речей на разных собраниях трудящихся. Иногда это было нечто совсем невообразимое и не поддающееся простому переложению на бумагу. Авторы сами говорили нашим референтам: «Вы там подработаете… я согласен заранее с тем, что вы сделаете»… И мы делали, даже умудрялись приспосабливать к специфической обстановке в соответствующей стране.

Вообще, убожество «нашего» комдвижения как-то особенно густо представилось мне на этот раз. С одной стороны — О'Риордан, которого здесь сажают в президиум, а в Литве, где он выступал на торжествах, буквально носили на руках. Снечкус[26] его обильно цитировал с трибуны Кремлевского дворца. А у себя в Ирландии его никто не знает, никто, ни левые, ни правые, ни те, кто бросает бомбы, ни англичане, не берут всерьез, если им вообще известно что-либо о его партии, состоящей из нескольких десятков человек. И рядом с ним — его друг Грэхен, член исполкома партии и профбосс в Белфасте. Я пытался вести с ним политический разговор. И был потрясен дремучим мещанским «тредюнионизмом». Ему до лампочки все эти взрывы и стрельбы. Его забота и круг интересов, чтобы члены его профсоюза получили надбавку к зарплате и не потеряли работу.

Или — Сэнди, председатель КП Австралии, который уже много лет задирает хвост на КПСС.

Они никак не могут адаптироваться к тому, что происходит в. мире, где громоздко и мощно вращаются несколько (в основном два-три США-СССР-КНР) маховика, которые настолько в своей инерции привязаны друг к другу, что никакие песчинки, вроде КПА, не могут им помешать, даже и скрипа от них не будет слышно, если они неосторожно попадут между колесами. И самое правильное для таких КП, как австралийская, спокойно лепиться на нетрущейся поверхности советского (или китайского, если угодно) маховика.

С другой стороны, — Жорж Марше, который теперь стал генсеком французской КП. Он отлично знает правила игры. Однако вознамерился стать одним из колесиков системы, занять место Помпиду. Пытается использовать нас, чтоб свалить Помпиду в свою пользу. Получает оплеухи от нас за это. Но поскольку он все-таки некоторая сила (и чем черт не шутит), мы с ним тоже играем. Помпиду напросился на «неформальную» встречу с Брежневым где-то в Советском союзе и Марше — туда же. Как говорил Канала (его серое величество) нашим ребятам: «Ну почему же Марше и Леонид (!) не могут где-нибудь под Москвой в свободной обстановке, походить по аллеям, обсудить дела?… Потом можно их снимок («непринужденный») опубликовать в газетах»…