Компромат на кардинала - Елена Арсеньева

– Что же привело вас сюда, Юлечка? – сияла глазками Людмила Михайловна. – Конечно, репортаж «Итогов дня» о нашем доме был бы очень кстати. Это же проклятье какое-то, а не дом. Воду вечно отключают – то холодную, то горячую, лампочки над подъездами выкручивают, на стенах пишут разные гадости, а у нас, во втором подъезде, лифт то вовсе не работает, то доползает только до шестого этажа.

«Извини, но придется немножко пройти пешком. Лифт у нас какой-то увечный, только до шестого поднимается, а я живу на седьмом. Переживем как-нибудь?»

Тоня зябко передернула плечами. Лучше гнать подальше эти опасные, непрошеные воспоминания! Впрочем, они потому и зовутся непрошеными, что являются без всякого спросу.

– Помните, у Булгакова была нехорошая квартира номер 50? – долетел до ее сознания возмущенный голос Людмилы Михайловны. – Вот у нас такой же подъезд нехороший! Тут две недели назад на седьмом этаже произошло совершенно загадочное убийство, и, вообразите, никто ничего до сих пор не знает, не ведает.

Вот оно! Судьба еще раз помогает Тоне! Похоже, эта Людмила Михайловна из тех добровольных свидетельниц, которых и расспрашивать не надо: она сама все расскажет, остается только потихоньку подталкивать ее в нужном направлении.

Ну, поехали!

– А вы знаете, Людмила Михайловна, я ведь как раз по поводу этого убийства и пришла. Мы давали кратенькую информацию, но зрители требуют подробностей. Милиция держит все в секрете, хотя я подозреваю, что им просто нечего сказать людям. Несколько версий, несколько версий… Это все пустые слова. Думаю, у них и одной-то версии нет. А все почему? Потому что не умеют работать со свидетелями. Наверняка в вашем подъезде есть люди, которые что-то видели краем глаза, что-то слышали краем уха…

– Конечно, есть! – победительно фыркнула Людмила Михайловна. – Вот хотя бы меня спросили бы – я бы много чего могла рассказать и про самого Леонтьева, и про его образ жизни, и про того загадочного незнакомца, который навестил его в ночь убийства…

Сердце Тони пропустило один удар. «Про того загадочного незнакомца», – сказала Людмила Михайловна. «Незнакомца», а не «незнакомку»!

Неужели Тоне можно наконец немного успокоиться? Нет, серьезно. Судя по тому, что в аэропорту ее встречали Виталик с Катькой, а не суровоглазые милиционеры, о ее причастности к делу до сих пор никто не подозревал. Но она не могла больше оставаться в полном неведении! Отведя Катьку в садик, не пошла на работу, сказавшись больной (будь благословенна перемена климата!), зашла в районную библиотеку и быстренько просмотрела все газеты двухнедельной давности. Некролог в двух, стандартные заголовки «Таинственное убийство бизнесмена» в трех. Статьи изобилуют загадками и намеками, однако ничего конкретного в них Тоня не нашла. Это явно заказное убийство, но кто заказал Леонтьева? И неужели стрелявший не знал, что Леонтьев в квартире не один? Почему он не тронул Тоню – почти свидетельницу? Неужели так-таки удалось сохранить в полной тайне ее приход к Леонтьеву? Но в «Рэмбо», завсегдатаем которого, похоже, Леонтьев был, кто-нибудь мог обратить внимание, что они уходили вместе! Охрана, к примеру, или…

Бог ты мой! В тот вечер в «Рэмбо» было выступление шоу-балета «Безумное танго», в котором танцевал Сергей и его товарищи по студии, которых Тоня практически не знала: Петр и Женя. Эти двое ее вряд ли замечали, не вспомнили бы, столкнувшись даже лбами, но с Сергеем-то они вдоволь наигрались в переглядки на занятиях, насмотрелись друг на друга, он-то наверняка узнал Тоню, танцующую в пылких объятиях человека, об убийстве которого назавтра сообщили газеты!

Впрочем, кто-то говорил, что Сергей вообще ничего не читает. И не надо, зачем ему голову забивать, он и так красавец! Но уж телевизор-то наверняка смотрят даже самые отъявленные красавцы. Вопрос: говорили о Леонтьеве что-нибудь по телевизору? Обратил ли на это внимание Сергей?

А может быть, и здесь мандражировать не из-за чего? Тоня была в темном зале, а Сергей – на освещенной сцене, и видно было, что, когда он танцует, ни о чем другом не думает, остальной мир для него просто не существует. Даже сейчас Тоня не могла не восхититься, вспоминая его безупречные движения. Он был одет, как обычно, во все черное, наверное, это его любимый цвет, и казалось, черный расплавленный металл льется, льется, переливается, меняя форму… Фантастика какая-то. Его напарников рядом с ним просто не видно.

Ч-черт, Антонина, о чем ты только думаешь?! Этот мальчишка просто создан, чтобы из-за него сходили с ума даже самые разумные женщины!

Из последних моральных сил она вернулась в реальность и заставила себя снова вслушаться в приветливую болтовню Людмилы Михайловны:

– Им я ничего не рассказала, а вам расскажу с удовольствием. Только не здесь, не на улице, а у меня дома, хорошо? Во-первых, надо срочно позвонить, вызвать аварийную, не то весь двор скоро затопит этой гадостью. У нас знаете какие люди живут? Им крыша будет на голову падать, земля будет под ногами гореть, а вызывать аварийку должен кто-то другой. Я быстренько позвоню, а потом мы с вами поговорим, посплетничаем. Дома у меня никого, я живу одна, тихо, уютно, побеседуем без всяких помех. Чайку попьем. Вы пробовали когда-нибудь варенье из кабачков с лимоном? Нет?! Господи, ну почему у нас в Нижнем нет такой передачи на телевидении, чтобы там каждая хозяйка могла о своих фирменных кулинарных рецептах рассказывать? А кстати, Юлечка, у вас как – услуги добровольных помощников, ну, тех, кто вам какую-нибудь важную и интересную информацию дает, они как-то оплачиваются? Понимаете, мне кажется, что я об этом деле с Леонтьевым знаю больше, чем кто-то другой, а много не прошу, так, небольшую прибавку к пенсии…

Она смущенно и очень интеллигентно хихикнула, а Тоня мысленно обшарила свой кошелек, изрядно облегченный поездкой за рубеж. А щедрость Виталика, это она знает по опыту прежних лет, вряд ли продлится долго. Скоро придет черный день… Ну разве что каких-нибудь полсотни дать Людмиле Михайловне. Или этого мало? Ладно, сотню, но ни пенсом больше! И то в зависимости от ценности сведений! От самой Юлии Татищевой, настоящей, вряд ли удалось бы получить и половину половины, по лицу видно, что у этой теледивы снега зимой не выпросишь!

Тем временем Людмила Михайловна уже взяла дело в свои руки. Тоня и глазом моргнуть не успела, как они вошли в подъезд и теперь поднимались в лифте, черные, без номеров, обожженные кнопки которого вызвали у Тони внезапный приступ тошноты. Ну соберись же с силами! Придай лицу не плаксивое, а алчное выражение, с каким всегда является на экране знаменитая Татищева!

– Шестой этаж, нам выходить.

«Извини, но придется немножко пройти пешком. Лифт у нас какой-то увечный, только до шестого поднимается, а я живу на седьмом. Переживем как-нибудь?»

Господи, Тоня всегда считала, что у нее нормальная фигура, сорок шестой размер, лишнего веса вроде бы нет, а оказывается, ее та-ак много, что сразу взять в руки всю себя никак не получается. Что-нибудь то и дело выходит из-под контроля и начинает трястись: то поджилки, то коленки, то сердце скачет, как яйцо в кипятке, то зубы стучат. Психопатка! Соберись, уже немного осталось!

Людмила Михайловна втиснула палец в кнопку звонка.

За дверью послышались шаги, потом блеснул свет в глазке, потом щелкнул замок – один, другой. Дверь начала приотворяться, и только тут Тоня почуяла неладное. Как же так, ведь Людмила Михайловна говорила, что дома никого нет? Откуда тогда взялся этот мужчина, застывший на пороге с удивленным выражением лица, которое почему-то кажется Тоне знакомым?!

Но понять что-то, сообразить она не успела. Людмила Михайловна с неожиданной силой толкнула Тоню так, что она влетела в квартиру, едва не сбив открывшего дверь мужчину. Вообще говоря, они оба пролетели по коридору и врезались в стенку, сметенные, словно могучим ураганом, мощными децибелами хозяйки:

– Федор! Держи ее, а я звоню в милицию! Это она, та самая, которая была в ночь убийства в квартире Леонтьева! Ее милиция ищет, а она вот, притащилась! Правду говорят, что преступника всегда тянет на место преступления! Ловко я ее заманила! Да крепче, крепче держи ее!

Куда крепче! Этот Федор стискивал Тоню с такой силой, словно решил всю жизнь с ней не расставаться! Как она ни билась, как ни извивалась, все, что могла, это упереть ему в грудь руки и, чуть отстранясь, с ненавистью посмотреть в лицо.

О… боже мой! Не зря оно показалось знакомым! Это же тот самый загадочный блондин из аэропорта Шарль де Голль – ну, ангел, пособник дьявола!

Говорят, мир тесен. Но Тоня даже и представить себе не могла, что он тесен так отвратительно!

Глава 17

ПА ДЕ БУРРЕ

Зимы здесь, поди, и не бывает. Снег можно увидеть только на дальних вершинах к северу. Кругом – ослепительное солнце, вечнозеленые деревья. Лимонные деревья еще кое-как прикрыты соломенными циновками, а померанцы32 стоят неприкрытыми, и сотнями висят на каждом прекрасные плоды. То деревце, кое, посаженное в кадку, чахнет в батюшкиной оранжерее, лишь изредка разрождаясь одним крошечным, кислым, почти бесцветным плодом, – это просто издевка над истинными померанцами, кои здесь зовутся arancio33 – потому что они оранжевые, по-нашему сказать, желто-горячие. Сии arancii растут здесь кругом, прямо в земле. Более веселого зрелища не придумаешь. За скромную цену – ешь сколько влезет. Померанцы и сейчас очень вкусны, а в марте, говорят, будут еще вкуснее.