Золотой лев - Уилбур Смит

некоторые кричали от боли. Один из них держал свою отрубленную левую руку в правой руке и смотрел на нее, словно не понимая, как она туда попала.

‘Я капитан сэр Генри Кортни с "Золотой ветви", - объявил Хэл, указывая мечом на голландского капитана, - а вы, сэр, просто трус, если ищете выгоды, угрожая женщине.’

Голландец нахмурился, потом оглянулся назад. – «Эта женщина сражалась как мужчина. Возможно, нам следует относиться к ней как к одной ... Ах! « - Капитан пожал плечами, и его лицо приняло обезоруживающе дружелюбное выражение. - ‘Какое это имеет значение, а? Давайте все просто прекратим эту бессмысленную борьбу и поговорим немного здраво.’

Хэла охватила нерешительность. Он видел свою последнюю любовь, Сакину, убитую отравленным клинком, когда она тоже была беременна. Она и их ребенок умерли у него на руках, и он не хотел видеть, как Юдифь постигнет та же участь, и не допустит, чтобы еще один его ребенок был убит прежде, чем он успеет сделать хоть один вдох.

Но как он мог отдать свой корабль и все, за что так упорно боролся вместе со своей командой? И что же это за капитан такой? Он инстинктивно взглянул на квартердек, почти ожидая увидеть там своего отца сэра Фрэнсиса, гордого, непоколебимого и бесстрашного, его суровые глаза сверлили его, оценивая Хэла по его собственным высоким меркам, как он всегда это делал.

Но не было никакого призрака, который мог бы сказать Хэлу, что делать. "Золотая ветвь" была его кораблем. Он был ее капитаном.

‘Я капитан Тромп с "Делфта", и теперь мне кажется ... - сказал голландец, и уголки его губ дрогнули в улыбке, - что это тоже прекрасный корабль "Золотая ветвь". Люди Тромпа приветствовали это, вызывая проклятия со стороны команды "Ветви", которая требовала, чтобы их капитана снова отпустили на бойню. Потому что еще больше людей пришло снизу и теперь стояло, моргая в утреннем свете, с чистыми клинками и заряженными пистолетами в руках. Одно слово Хэла - и палуба "Ветви"снова превратится в бойню. Но одним из трупов вполне могла быть Юдифь, его любовь и ее ребенок.

‘Мы превосходим вас числом пять к одному, капитан Тромп’ - крикнул Хэл, пытаясь скрыть отчаяние, которое он испытывал по отношению к Юдифь, надеясь, что она тоже этого не заметит, потому что для капитана было важно выглядеть решительным и собранным.

‘И все же вы не сражаетесь, - сказал Тромп. - ‘И это говорит мне, что ты сделаешь все, чтобы спасти эту женщину от беды. И хотя я уверен, что вы джентльмен, капитан, я полагаю, что причина, по которой вы оставляете свой меч, не является простым рыцарством. У нее ведь есть твое сердце, не так ли?’

Хэл встретился взглядом с Юдифь и даже в первых лучах рассвета увидел в ее глазах сталь. Она не выказала ни малейшего признака страха, только холодную решимость, когда покрытый оспой человек с ножом у ее горла прорычал ей на ухо непристойности.

- Я не думаю, что он убьет ее, капитан’ - сказал Аболи, глубоко дыша в правое плечо Хэла. - ‘Потому что если он это сделает, то будет знать, что он и все его люди непременно умрут.’

- Давайте их разделаем, капитан!- Заявил Роберт Мун, один из боцманов "Ветви".

‘Да, мы скормим их трусливую печень акулам!- закричал боцман Джон Ловелл, указывая мечом на капитана Тромпа.

Хэл ломал голову, пытаясь найти выход из того выбора, который стоял перед ним между лодкой и командой с одной стороны, и женщиной и ребенком - с другой.

- Как я могу позволить им причинить ей боль, Аболи? - Прошипел Хэл и уже собирался опустить саблю, когда Юдифь запрокинула голову и ударилась головой о нос своего похитителя, как молотом о яичную скорлупу. Он взвыл от боли и отпустил ее, выронив нож и инстинктивно поднеся руки к разбитому носу и окровавленному лицу. Одним плавным движением Юдифь высвободилась, схватила свой меч, полоснула лезвием по животу человека, который схватил ее, и прыгнула на Тромпа. Все его внимание было приковано к Хэлу. Он очень медленно реагировал на то, что происходило у него за спиной. К тому времени, как он повернулся, Юдифь уже успела покрыть землю между ними и приставить острый как булавка кончик своего клинка к его горлу, прежде чем он успел поднять свой собственный меч.

Увидев это, некоторые голландцы бросились на людей Хэла, полагая, что у них нет иного выбора, кроме как сражаться или умереть, но их зарубили прямо там, где они стояли, а остальная абордажная команда Тромпа упала на колени и подняла свои сабли и абордажные топоры над головами.

‘Все кончено, капитан’ - сказал Аболи, наклоняясь, чтобы распилить своим клинком горло предполагаемого похитителя Юдифи, который теперь сидел, завалившись набок, а его кишки лежали в блестящем кровавом месиве между ног.

Сознание того, что Юдифь была в опасности, и виноватое сознание того, как близко он был к тому, чтобы отдать свою лодку, а вместе с ней и свою честь, вместе взятые, привели Хэла в состояние едва сдерживаемой ярости. Он уже шагнул вперед, готовый сразить Тромпа, но Аболи схватил его за плечо своей огромной рукой.

‘Все кончено’ - повторил он. Жажда крови утихла, и Хэл на мгновение замер, позволив дрожи пробежать по рукам и большим мускулам ног. Затем он подошел к Юдифи и капитану Тромпу, который первым протянул ему рукоять сабли. Юдифь все еще держала острие «Каскары» у его горла.

‘Я сдаюсь вам, капитан Кортни’ - сказал голландец, глядя на Хэла сверху вниз, потому что не смел пошевелить головой.

‘Не слишком быстро, - прорычал Хэл, выхватывая саблю из его руки и передавая ее стоящему позади Аболи. ‘Вы были чертовски глупы, думая, что сможете захватить мой корабль.’

Хэл посмотрел на Юдифь, которая быстро кивнула ему головой, давая понять, что она и ее ребенок не пострадали. У них еще будет время крепко обнять друг друга, поцеловаться и отпраздновать свое спасение в любовном акте, но не сейчас.

Тромп наблюдал за разыгрывающимися перед ним личными драмами, отмечая связь между большим африканцем и его капитаном, а также между капитаном и женщиной, которая казалась такой безупречно женственной и все же могла сражаться, как самый свирепый тренированный воин.

- Я честолюбивый