Рус Четвертый. Рус-4 - Вадим Крабов

«Ой, верно говорил Рус — Лоос не погибла, а сменила сущность… это же видно!..», — впрочем, бывший «ночник» недолго предавался непривычной для него ностальгии. Она в принципе появилась исключительно из-за того, что молодой степняк впервые оказался «на краю земли, где-то в дарковых болотах, в забытых предками далях, в проклятом гнилыми гулями месте». Через полстатера тиренец вздохнул, стряхнул наваждение (буквально помотав головой) и весь религиозный экстаз пропал. Еще раз вздохнул и пошел прочь из храма. Пора было приступать к выполнению поручений Руса.

Не верил Адыгей в эту глупую затею — «банк!»: «Солидные состояния и так в надежных подвалах хранятся, даже более надежных, чем те, которые Рус предлагает в «банках» устроить, средние деньги дома в тайники прячут и добровольно с ними ни за что не расстанутся, а у бедных людей и денег-то особых не бывает, им бы из декады в декаду прожить…», — рассуждал он и только благодаря своему высочайшему пиетету перед князем, исполнял распоряжения в точности. Потом выезжал из города к месту «прибытия», «звонил» и отправлялся домой — под крылышко Эльвирии. Если повезет, конечно. Сильно они не наглели — спали все же в разных комнатах.

Но сначала, конечно, подробно отчитывался. Рус узнавал точное расположение снятого дома — будущего банка, обязательное наличие в нем подвала, отмахивался от нелицеприятной оценки качеств нанятых охранников и всегда интересовался «и как там?..». Адыгей прекрасно понимал о чем он.

— Рабство отменено царским указом, археи сильно не возмущались. — Это он рассказывал о первом «путешествии», в Гирикан. — Там все равно пятно рядом, туда почти все убежали. Как и везде — цепи терялись, колодки раскалывались… да! Там каторга крупная, в болотах недалеко от столицы, железо выкуривают, — так оттуда узники не освободились почти никто. Видать, по делам сидели… и вообще, порядок у них в столице, не смотри, что край земли…

— Да уж не дальше Тира! — усмехнулся Рус, но сразу поправился. — Нет, конечно, еще большая глушь… добраться туда трудно… альганское пятно признали?

— Хм. — Адыгей ненадолго задумался и выдал очень уверенно. — Полгода не пройдет — признают! Понимаешь, оттуда рабы… в смысле уже не рабы, свободно в город заходят и, представляешь, хлебом торгуют! В Гиркатласе, как и везде, цены до небес взлетели, простите, боги, за такое сравнение. А там же все привозное. Вот и получается, что невольники, считай, своих хозяев кормят, как в старые времена! Только теперь, уже за деньги, на равных… вот на это археи бесятся. Хм, а больше, Рус, купцы. Потому что цену у них сбивают. А царь там башковитый — по всему видно — хоть завтра то царство… как его…

— Республика Эледриалия, — подсказал Рус. Бывший «волк» уже не удивлялся его осведомленности, особенно во всем, что касается пятен. — Но это у них ненадолго. Поиграются в демократию и царя изберут. Боги не жалуют эти игрища, им нужен помазанник, который… ладно, продолжай, — но сам все же додумал: «Не даст народу отойти от веры. И Эледриас с царской помощью прижмет жрецов, а то распоясались они там совсем, деньги за агитацию с кандидатов тянут… большевики, блин…», — и сквозь эту мысль услышал Адыгея:

— Нет, Рус! — тиренец даже обрадовался ошибке князя. — Та республика с декаду как кончилась! Царство там. Отстал ты, Каган… — и внимательно проследил за реакцией Руса… На его лице не дрогнул ни один мускул, но Адыгей каким-то образом понял, что больше «ночного князя» не существует: «ночь» ушла окончательно… так же, как от него самого. — Поэтому я и даю самое долгое — полгода до признания. Могу поспорить!

— Ишь ты! А давай, ради интереса!.. — Рус весело подмигнул и сразу посерьезнел. — Нет, Адыгей, прав ты. Скоро там банк заработает, это ускорит… Ладно, пора спать расходиться. Завтра в Рению[4] пойдешь…

Смышленый Адыгей сразу догадался и о следующих трех маршрутах: Кафария — к последнему альганскому пятну, Гроппонт и снова в Гирикан, только на север, к границе с варварами племен Понгов и Струров, — к «Гроппонтскому» и «Проклятому» каганским пятнам. Рус зачем-то хотел расположить свои «банки» неподалеку от новых государств, которые во всех шести пятнах уже появились или в скором времени возникнут. Эндогорское пятно, для Адыгея почти родное, не считается: в нем Рус давно обосновался очень прочно.

Хитрый тиренец угадал ровно на одну треть: он действительно посетил Кафарскую Горгону, но после отправился по богатым столицам центральных стран ойкумены: той же Кафарии, Месхитии, Галатии, Фракии и тройке других: «Наконец-то я в денежных местах побывал… — восторгался прагматичный степняк, — богато живут! И это они еще жалуются на взлет цен после бегства рабов?! Вот кого обмануть не грех! Простите Предки и Сильнейший…». Бывшие каганские пятна в то время Руса не заинтересовали и сообразительный Адыгей предположил: «Князю, видят боги, и Кальвариона — вотчины его супружницы — до судорог в щиколотках хватает…», — и в общем-то он был прав.

«Степняк — южанин» у Адыгея было на лице написано, но никто не удивлялся тому, что он служит северянину — кушингу. Кушинарские купцы «гремели» по всей ойкумене: в редких странах не ступала нога этого пронырливого народа, по слухам — невероятно богатого. Поучиться торговому делу у них мечтали многие начинающие купцы и во всех странах молодому Адыгею завидовали. Разве только в Месхитополе произошел один казус:

— Значит ты, уважаемый, тиренец, но служишь кушинарскому Торговому дому? — с подозрительным прищуром уточнил хозяин одноэтажного дома с подвалом.

Мужчина средних лет типично месхитинской смуглой внешности оказался неудачливым купцом. На чем-то погорел и теперь вынужден был распродавать все, что у него имелось. Конкретно этот домик, его первую собственность, где прошли его лучшие годы, он старался сохранить себе как память и как «талисман» для «привлечения удачи». И надо же! Капризная богиня (хвала тебе, безымянная!) в первую же декаду после начала распродажи имущества слышит его — появляется незнакомый парень и предлагает выгодную аренду. Только…

— Да, уважаемый, — как можно степенней ответил Адыгей, — один кушинарский купец привез в Далор войско этрусков и я к нему напросился. Давно мечтал поучиться торговому делу…

— Поучиться у кушингов… — хозяин словно вторил ему и вдруг взорвался. — А знаешь ли ты, что я продаю все, что нажил за всю свою честную жизнь именно благодаря купцу — кушингу! Да чтоб Тартар добрался до него еще живого!..

Покрасневший месхитинец в сердцах потрясал руками, а спокойный тиренец скрытно зажал в ладони метательный нож и незаметно просчитывал пути бегства. Но весь его облик выражал только искреннее сочувствие к обманутому человеку.